Во второй половине дня они вновь ощутили вкус неудачи.

Они обыскали Комар, все селения поблизости, все окрестные ущелья, все крестьянские дома, одиноко разбросанные по пустынной равнине к северу от Комара. Анатолий не прекращал переговоров по радио с командирами других отрядов, которые вели такие же тщательные розыски на других участках долины. Кое-где в пещерах и домах они нашли тайные склады оружия; обнаружили укрытия с какими-то людьми, судя по всему, партизанами, главным образом, в горах вокруг Саниза, но при этом понесли более значительные, чем обычно, потери из-за того, что партизаны теперь научились более умело использовать взрывчатку; осмотрели лица всех женщин, обычно закрытые чадрой, проверили цвет кожи каждого грудного ребенка. Но, несмотря на это, не удалось обнаружить ни Эллиса, ни Джейн, ни Шанталь.

Жан-Пьер и Анатолий закончили поиски на «конной станции» в горах выше Комара. Это место не имело даже названия, там было лишь несколько каменных построек и пыльный выгон, где истощенные клячи пощипывали редкую травку. Единственным существом мужского пола, судя по всему, был сам торговец лошадьми, босоногий старик, одетый в длинный балахон с огромным капюшоном, служившим защитой от мух. Кроме него, там было несколько молодых женщин и стая перепуганных ребятишек. Очевидно, все молодые мужчины ушли в партизаны и сейчас где-то скрывались вместе с Масудом. Обыск не занял много времени. Когда все было закончено, Анатолий уселся прямо в пыли, прислонясь спиной к каменной стене, и задумался. Жан-Пьер опустился на землю рядом с ним.

Поверх гряды холмов он видел далекий заснеженный пик Месмер, высотой почти двадцать тысяч футов, который в прежние времена привлекал альпинистов из Европы. Анатолий сказал:

– Узнайте, можно ли здесь выпить чаю.

Жан-Пьер огляделся и заметил старика в балахоне, слонявшегося неподалеку.

– Приготовьте чай, – прокричал он на дари. Старик торопливо побежал прочь, и Жан-Пьер услышал, как он что-то закричал женщинам.

– Чай будет, – сказал он Анатолию по-французски.

Люди Анатолия, поняв, что предстоит оставаться здесь еще некоторое время, заглушили двигатели вертолетов, уселись на пыльную землю и стали терпеливо ждать.

Взгляд Анатолия был устремлен куда-то в пространство. Усталость, наконец, показалась на его плоском лице.

– У нас с вами будут неприятности, – произнес он. Жан-Пьеру показалось зловещим это «у нас».

Анатолий продолжал:

– В нашей профессии обычно принято преуменьшать значение операции до тех пор, пока не появится уверенность в успехе, и вот тогда начинают это значение, наоборот, преувеличивать. В нашем случае я не мог следовать этому правилу: чтобы обеспечить пятьсот вертолетов и тысячу людей, я должен был убедить руководство в исключительной важности захвата Эллиса Тейлера. Мне надо было очень ясно обрисовать все опасности, которые подстерегают нас в том случае, если ему удастся улизнуть. И мне это удалось. А теперь тем больше будет раздражение на меня за то, что я его не поймал. А ваше будущее, разумеется, неразрывно связано с моим.

Жан-Пьер прежде никогда не думал об этом с такой стороны.

– Что же они сделают?

– Моя карьера просто-напросто закончится. Оклад останется прежним, но я потеряю все привилегии. Не будет больше ни шотландского виски, ни «Рив-Гош» для жены, ни семейного отдыха на Черном море, ни джинсов и пластинок «Роллинг Стоунз» для детей… Но я вполне могу обходиться без всего этого. Что меня по-настоящему угнетает, так это безысходность повседневной рутины, которая ожидает неудачников в нашем деле… Меня пошлют работать в какой-нибудь заштатный городишко на Дальнем Востоке, где нет никаких настоящих дел для госбезопасности. Я знаю, как наши люди проводят время и оправдывают свое существование в таких местах. Вначале приходится искать расположения слегка неудовлетворенных жизнью интеллигентов, входить к ним в доверие, вызывать на откровенные разговоры, поощрять критические высказывания в адрес партии и правительства, а затем арестовывать их за подрывную деятельность. Это все так бессмысленно… – Он, казалось, понял, что говорит лишнее, и умолк.

– А я? – спросил Жан-Пьер. – Что будет со мной?

– Вы станете просто никем, – ответил Анатолий. – Вы больше не будете на нас работать. Может, они и разрешат вам остаться в Москве, но, скорее всего, просто вышлют обратно.

– Если Эллис сумеет отсюда выбраться, мне нельзя будет вернуться во Францию, они уберут меня.

– Вы не совершали никаких преступлений на территории Франции.

– И мой отец не совершал, но его все равно убили.

– Ну, может, вам удастся перебраться в какую-нибудь, нейтральную страну – Никарагуа или Египет.

– Дерьмо.

– Но не будем терять надежду, – сказал Анатолий более бодрым голосом. – Люди не могут просто взять и раствориться в воздухе. Наши беглецы должны же где-то находиться.

– Если мы не можем отыскать их с тысячей человек, не думаю, чтобы это удалось с десятью тысячами, – мрачно заметил Жан-Пьер.

– У нас не будет тысячи, а тем более десяти тысяч, – возразил Анатолий. – Отныне нам придется использовать только собственные мозги – и минимум средств. Весь наш кредит исчерпан. Давайте попробуем иной подход. Подумайте: ведь кто-то наверняка помог им укрыться. А это значит, что кому-то должно быть известно, где они находятся.

Жан-Пьер задумался.

– Помощь они получили, вероятнее всего, от партизан, а они менее всего склонны болтать.

– Но ведь и кто-то другой может об этом знать.

– Возможно. Но разве они нам скажут?

– У наших беглецов наверняка есть враги, – настаивал Анатолий.

Жан-Пьер покачал головой.

– Эллис пробыл здесь недостаточно долго, чтобы нажить себе врагов, а Джейн для них – героиня, что-то вроде Жанны Д'Арк. Вы не найдете никого, кто испытывал бы к ней неприязнь… о! – едва произнеся это, он понял, что это не так.

– Ну что?

– Мулла.

– Ага.

– Она сумела буквально вывести его из себя. Одной из причин послужило то, что она стала лечить людей более успешно, чем он. Но дело не только в этом, потому что мои методы тоже эффективны, но я никогда не вызывал у него особой неприязни.

– Он, наверно, называет ее блудницей с Запада.

– Откуда вы знаете?

– Так здесь обычно говорят. Где живет этот мулла?

– Абдулла живет в Бэнде, в том доме, который стоит отдельно, в полукилометре выше по склону горы.

– А он будет говорить?

– Думаю, да, он ненавидит Джейн достаточно сильно, чтобы выдать ее нам, – задумчиво произнес Жан-Пьер.

– Но он не допустит, чтобы кто-то другой об этом узнал. Нам нельзя просто приземлиться у деревни и схватить его – тогда все будут знать, что случилось, и он ничего не скажет. Мне надо встретиться с ним тайно… – Тут Жан-Пьер подумал об опасностях, которые его подстерегают, если он будет и дальше развивать эту мысль. Но потом он снова вспомнил пережитое унижение: ради мести стоило идти на любой риск.

– Если вы высадите меня около деревни, я смогу пробраться к тропинке, которая идет от деревни к его дому, спрятаться там и ждать его появления.

– А что, если этого «появления» придется ждать целый день?

– Верно…

– Значит, надо сделать так, чтобы он обязательно появился. – Анатолий нахмурился.

– Мы загоним всех жителей в мечеть, как уже делали раньше, а потом выпустим. Абдулла, несомненно, сразу побежит к себе домой.

– Но ведь он будет не один…

– Гм. Предположим, вначале мы отпустим женщин, с приказанием разойтись по домам. А потом, когда выпустим мужчин, они захотят первым делом проверить, что с их женами. Кто-нибудь еще живет поблизости от Абдуллы?

– Нет.

– Тогда он наверняка окажется один на этой тропинке. Вы выйдете ему навстречу из-за куста…

– И он перережет мне горло.

– Он что, носит при себе нож?

– А вы когда-нибудь видели афганца без ножа?

Анатолий пожал плечами.

– Возьмите мой пистолет.

Жан-Пьер был слегка удивлен и обрадован таким доверием, хотя и не знал, как обращаться с пистолетам.