Вот уж чего действительно нельзя сказать о Жан-Пьере, так это что он ставит себя выше женщины. Он мог забыть тебя, обмануть или проигнорировать, но он никогда не вел себя снисходительно. Может, быть потому, что был моложе нее.

Джейн миновала то место, где Мэгги заупрямившись, встала на дыбы. Она не стала ждать мужчин, на этот раз пусть они сами управляются с этой проклятой лошадью.

Шанталь, проголодавшись, стала кричать, но Джейн решила, что ребенок подождет.

Джейн приблизилась к тому месту, где тропа, казалось, вела наверх к скалам. Там она и присела на землю отдохнуть. Эллис и Мохаммед догнали ее через несколько минут. Мохаммед достал из рюкзака кекс из тутовых ягод с орехами и передал им. Эллис ничего не говорил Джейн. Перекусив, они стали карабкаться в гору. Когда они достигли вершины, их ослепила полоса яркого солнечного света, и Джейн чуточку успокоилась. Некоторое время спустя Эллис проговорил:

– Прости, что я тут раскомандовался.

– Да уж ладно, – сдержанно ответила Джейн.

– Не кажется ли тебе, что ты все воспринимаешь слишком уж болезненно?

– Может быть, извини.

– Ну, да ладно. Давай я понесу Шанталь.

Передав спеленатого ребенка, Джейн сразу почувствовала боль в спине. Шанталь никогда не казалась ей тяжелой, но ее вес ощущался на расстоянии. Это словно тащишь увесистую сумку с продуктами километров десять-пятнадцать.

По мере того, как солнце поднималось, воздух становился теплее. Джейн расстегнула куртку, а свою Эллис вообще снял. Мохаммед по-прежнему шагал в своей трофейной серой шинели, оставаясь типично по-афгански равнодушным ко всему, кроме серьезных колебаний породы.

Ближе к полудню они спустились по узким отрогам перевала Динар к широкой долине Нуристана. Здесь дорога снова была четко отмечена условными знаками – наваленными в кучки камнями; тропа была почти такой же утоптанной, как проезжая дорога в долине Пяти Львов. Они повернули на север, поднимаясь вверх по течению реки, в горы.

Джейн чувствовала себя страшно усталой и расстроенной. После того, как они встали в два часа ночи, она прошагала не меньше десяти часов, но за это время они преодолели всего лишь шесть-семь километров. Эллис хотел, чтобы сегодня они прошли еще километров пятнадцать. Джейн уже третий день была в пути и понимала, что просто свалится с ног, если будет продолжать путь до наступления темноты. Даже у Эллиса было плохое настроение; Джейн знала, такое выражение лица означало, что он вымотан до предела. Только Мохаммед казался невозмутимым.

В долине Динар они не встретили никого из жителей местных селений, зато в горах им несколько раз попались на глаза путешественники. Большинство из них были в белых одеяниях и белых тюрбанах. Нуристанцы с любопытством поглядывали на двух бледнолицых изможденных европейцев, а Мохаммеда приветствовали со сдержанным почтением, без сомнения из-за висевшего у него за плечами автомата Калашникова.

Поднимаясь по реке Нуристан, они встретили чернобородого, светлоглазого молодого человека, несущего с десяток привязанных на шесте свежих рыбин.

Он поговорил с Мохаммедом на смеси разных языков – Джейн смогла уловить лишь несколько слов на дари и отдельные слова пушту – однако они достаточно хорошо понимали друг друга, и Мохаммед купил три рыбины.

Эллис отсчитал деньги и сказал Джейн:

– Пятьсот афгани за рыбу – это сколько будет?

– Пятьсот афгани – это пятьдесят франков, значит, пять фунтов.

– Десять долларов, – сказал Эллис, – дорогая рыбка.

Джейн хотелось, чтобы он прекратил эту болтовню: она едва держалась на ногах, а он все рассуждал о цене и дороговизне рыбы.

Молодой человек, имя которого было Халам, рассказывал, что поймал рыбу в озере Мундол, дальше вниз по долине, хотя, скорее всего, он ее купил. Своей внешностью он не очень-то походил на рыбака. Некоторое время он шел вместе с ними и оказался довольно говорливым, явно не задумываясь о том, понимают его или нет.

Как и долина Пяти Львов, Нуристан был скалистым каньоном, который расширялся каждую пару километров, образуя по краям небольшие участки плодородной земли, расположенные террасами. Наиболее отличительной особенностью были густые леса, состоявшие из пород скального дуба, которые покрывали склоны гор, как шерсть тело овцы, и которые казались Джейн на худой конец подходящим местом для укрытия.

Шагать стало легче. К радости Джейн, не встречалось больше жутких развилок на тропе. В одном месте тропу завалило обвалом, но на этот раз Джейн и Эллис смогли перелезть через него. Мохаммед с лошадью спустился вниз и прошел этот участок вброд по реке, присоединившись к ним чуть выше по течению.

Затем, когда тропа приблизилась к обрыву, устремившись к шатким деревянным мостикам, лошадь уперлась и встала, и Мохаммеду снова пришлось идти в обход по воде.

На этот раз Джейн была на грани нервного срыва. Когда Мохаммед догнал их, она не выдержала и сказала:

– Мне надо остановиться и отдохнуть.

– Но мы уже почти дошли до Гадвала.

– А это еще далеко?

Мохаммед спросил Халама на дари вперемежку с французским, потом сказал Джейн:

– Полчаса, не больше.

Джейн это показалось целой вечностью. «Конечно, я могу продержаться на ногах еще полчаса», – внушала она себе, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме боли в спине и желания прилечь.

И тогда за следующим поворотом их взору открылось долгожданное селение.

Вид на него был поразительный: деревянные домишки, разбросанные у подножья крутых гор, как дети, взбирающиеся друг другу на закорки. Казалось, что если один из расположенных снизу домов рухнет, сползут в воду и все остальные.

Как только они приблизились к первому дому, Джейн просто остановилась и опустилась на землю прямо у воды. У нее от усталости гудела каждая мышца тела и едва хватило сил, чтобы забрать Шанталь у Эллиса, который тоже сел рядом с ней, судя по всему тоже вымотавшись до предела. Из окошка дома выглянуло любопытное лицо женщины. Халам сразу же стал что-то рассказывать хозяйке: вероятно все, что знал о Джейн и Эллисе. Мохаммед пас Мэгги на берегу реки, где осталась прошлогодняя жесткая трава, затем вернулся и устроился рядом с Эллисом.

– Нам надо купить хлеба и чая, – сказал он.

Джейн подумала, что им всем необходимо поесть что-нибудь более основательное.

– А как насчет рыбы? – спросила она.

– Чтобы почистить ее и приготовить потребуется слишком много времени.

– Съедим ее вечером. Я не хочу оставаться здесь больше, чем на полчаса.

– Ладно, – сказала Джейн, хотя не была уверена, что сможет продолжать путь через полчаса. Но может быть, ей стало бы легче, если бы она поела, подумала она.

Халам окликнул их. Джейн взглянула на него и увидела, как он машет им рукой. Хозяйка дома тоже пригласила их жестом войти в дом. Эллис и Мохаммед встали. Джейн положила Шанталь на землю, выпрямилась, потом наклонилась, чтобы поднять ребенка. Тут у нее все поплыло перед глазами, и Джейн чуть не упала. Еще мгновение она пыталась удержаться на ногах, видя перед собой только крошечное личико Шанталь в легкой пелене, затем ее колени подогнулись и теряя сознание, она свалилась в траву.

Когда Джейн открыла глаза, увидела склонившиеся над ней встревоженные лица: Эллис, Мохаммед, Халам и хозяйка дома.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Эллис.

– Как глупо все получилось, – проговорила она. – Что со мной случилось?

– Ты потеряла сознание.

– Сейчас я приду в себя, – сказала она, приподымаясь.

– Нет, сегодня ты уже не сможешь идти дальше – возразил Эллис.

Сознание Джейн стало проясняться. Она знала, что он прав. Ее организм уже больше не выдержит, и никаким усилием воли ничего не добьешься. Она заговорила по-французски, чтобы и Мохаммед мог ее понять:

– Но русские наверняка явятся сюда сегодня.

– Нам надо будет спрятаться, – сказал Эллис.

– Посмотрите на этих людей. Неужели вы думаете, они смогут сохранить все в тайне? – спросил Мохаммед.