– Мы знаем не столь уж мало, – сказал Кондратьев. – Знаем, что лже-Мищенко – парень не промах. Знаем, что он оказался на даче в то самое время, что и Градов, и принял активное участие в перестрелке. Если это случайное совпадение, я съем свою парадную фуражку. Мы располагаем подробным описанием внешности лже-Мищенко. Со слов Антона и Левандовского составлен фоторобот – в основном стараниями Антона, Левандовский сильно путался. В общем, если мы его найдем, он доставит вам Градова на тарелочке с голубой каемочкой.

– Но они вроде ехали за каким-то стилетом. Полковник пожал плечами.

– Да, за какой-то дребеденью ценой в сорок фунтов. Ежу понятно, что это предлог, а организовал все лже-Мищенко. Недаром он потом старательно вешал лапшу на уши Левандовскому! Перетрусил, ха! Да если бы перетрусил, удрал бы сразу, позабыв и о Левандовском, и о маме родной! Разве трусы ведут себя так, как он на даче?

– А зачем он вообще потащил с собой на дачу Левандовского и этого… Кострова?

– Кто его знает, какие у него были соображения. На пустом месте гадать, конечно, можно, но это занятие скорее для астрологов.

– Ладно… Иди пока, а пленки оставь, послушаю на досуге. Кстати, Беляев – твой человек?

– Нет, – с сожалением в голосе ответил полковник. – Мой человек только сделал копии записей.

– Понятно… Такая работа тем более нуждается в вознаграждении… На секретере два конверта. Тебе потолще, ему потоньше.

– Спасибо, Генрих Рудольфович. – Денежная тема, как правило, заставляла полковника смущаться.

– А что по отпечаткам пальцев? – спросил Бек напо­следок.

– Разбираемся, их на даче воз и маленькая тележка. Может, и повезет, если кто где засвечен.

Попрощавшись, полковник ушел. Он намеренно не упомянул о ночном нападении на охранника, так как эта деталь еще больше запутывала и без того мудреный узел, а Беку, в сущности, ничего не давала.

Генрих Рудольфович с озадаченным видом потер ладонью лоб, взялся было за бутылку, но пить передумал.

Итак, Мищенко, он же Джеймс Бонд, крутой мужик на иномарке, умеющий здорово драться и стрелять. Кто он – некое хитроумное прикрытие в игре Градова или новый персонаж, ведущий собственную игру? В любом случае хорошо бы с ним потолковать.

Бек почти не сомневался, что ни Кондратьеву, ни следователю прокуратуры Беляеву, ни прочим представителям властей удача не улыбнется – уж очень все кучеряво завернуто. Нужно продолжать собственное расследование.

Генрих Рудольфович поднял трубку внутреннего телефона.

– Я вызывал Котова, – пробасил он. – Пришел?

– Да, Генрих Рудольфович.

– Пусть войдет.

Попадая в апартаменты Бека, Котов всегда делался меньше ростом. Теперь же, балансируя на грани жизни и смерти, он казался еще ниже.

– Здравствуйте, Генрих Рудольфович, – пробормотал Котов.

– Садись. – Бек кивнул на кресло. В этом кресле Котов всегда тонул и чувствовал себя именно утопающим… Но деваться было некуда, и он сел.

– Как идет проверка связей Градова? – осведомился Бек.

– За истекший период, – затараторил Котов, – мы проработали его записную книжку практически полностью. Мои выводы таковы: книжка предназначена исключительно для запудривания мозгов таким, как… – он чуть было не сказал «мы с вами», но вовремя спохватился, – таким, как я и мои подчиненные.

– Да? – Бек нахмурился.

– Позвольте внести ясность. – Котов раскрыл папку.

– Сделай милость, внеси, – с усмешкой разрешил Бек. – Первая ясность за сегодняшний день.

Котов поерзал в кресле, тщетно пытаясь устроиться поудобнее.

– В записной книжке Градова указаны телефоны четырнадцати человек. Среди них: директор радиостанции «Золотой век» и два сотрудника той же станции, начинающая актриса театра «Современник», торговец пиратским аудио и видео, спившийся врач-психиатр, два лица без определенных занятий… Продолжать?

– Не надо, – махнул рукой Бек. – Похоже, ты прав. Книжка Градова – то же, что и его роман, чистейшая бутафория. Но мы и не ожидали, что он держит дома список значимых связей, верно?

Не зная, что ответить, Котов несмело кивнул.

– Но вот где его настоящие друзья? – рассуждал вслух Бек. – Ни один человек не может прыгнуть в воду так, чтобы не пошли круги. Градов не привидение. Начинайте проверять цепочки связей каждого из этой книжки, где-то да зацепим нужную ниточку.

– Уже делается, Генрих Рудольфович. По наиболее подозрительным адресам рассылаются наших сотрудников, наблюдают…

– Хорошо, – скупо похвалил Бек. – Сколько у тебя людей?

– Двенадцать.

– Подключай больше. Снимай, откуда хочешь. Активизируй поиски по всем направлениям, но Градова ты должен доставить мне как можно скорее. Все, свободен, – заключил Генрих Рудольфович.

Котов захлопнул папку, бочком пробрался к двери и… не сказать чтобы осторожно вышел, а как бы самоликвидировался.

Генрих Рудольфович подошел к окну. Огромная туча закрыла солнце подобно тому, как завеса неведения скрывала от Бека истину.

Будучи реалистом и практиком, Генрих Рудольфович никогда не считал себя центром Вселенной. Он отлично понимал, что в океане бизнеса снуют акулы, которым ничего не стоит проглотить его, встань он у них на пути. Но Бек ЗНАЛ о существовании этих акул и мог просчитывать и прогнозировать их поведение! А тут он столкнулся с чем-то совершенно непонятным: открытием Калужского завладела организация, не ведомая НИКОМУ – и в то же время с легкостью, играючи пресекающая все попытки Бека бороться с ней.

Генрих Рудольфович не собирался сдаваться. Париж стоит не только мессы, он стоит трупов! Ведь если открытие профессора попадет к Беку – никакие акулы ему не страшны. Он станет единственной в океане акулой.

Алексей Дмитриевич Курбатов расхаживал в одиночестве по кабинету, засыпая ковер пеплом от «Мальборо» и ежеминутно прикладываясь к пластиковой бутылке с минеральной водой. Реакция его начальства на известие о бегстве Тани была ожидаемой, но от того ему не легче. Напрасно Курбатов пытался объяснить, что все не так страшно. Оно, начальство, возмущалось «легкомысленным отношением» генерала к «вопиющему факту» и не считало, что все уладится само собой.

Генерал-лейтенант Василий Тимофеевич Никитин, являвшийся прямым шефом Курбатова, курировал проект «Коршун». И он, Никитин, с минуты на минуту ждал доклада Курбатова, а подполковник Свиридов, которому было поручено дело, как на грех, задерживался.

Полковник Лысенко не давал о себе знать, и генерал готовился к неприятностям. Где Лысенко, где, наконец, Свиридов?

Загудел интерком. Генерал рванулся к столу, надавил на кнопку и услышал долгожданное:

– Прибыл подполковник Свиридов, Алексей Дмитри­евич.

– Просите!

Тридцативосьмилетний Валерий Свиридов, по обыкновению подтянутый, с невыразительным каменным лицом, вошел в кабинет. Лишь из-за недостатка воображения и творческой энергии – ценимых в АЦНБ качеств – засиделся он в подполковниках, зато исполнитель был каких поискать.

Генерал вопросительно уставился на Свиридова.

– Ну?

– Наши усилия, – отвечал невозмутимый подполковник, – а также активная работа наших людей в прокуратуре и милиции позволили установить следующее. Пантера (так они стали называть Таню, коль скоро она сама выбрала этот псевдоним) бросила вашу «волгу» вот здесь. – Свири­дов подошел к столу, высыпал булавки из картонной коробки и воткнул одну из них в большую карту Москвы и Подмосковья, занимавшую полстены в кабинете Курбатова. – Здесь же она захватила бежевую «восьмерку». Отключила водителя и усадила его в вашу «волгу». По показаниям водителя установлен госномер машины, а затем найдена и сама «восьмерка», вот тут. – В карту вонзилась вторая булавка. – А в непосредственной близости от этого места произошла перестрелка на даче профессора Калужского…

– Перестрелка? – переспросил Курбатов.

– Да.

– Кто же стрелял и в кого?

– Выясняем. Уже установлены личности некоторых погибших, это боевики одной из мафиозных группировок. К сожалению, уцелевшие – простые обыватели и ничего толком сообщить не могут. Один из них, Левандовский, незадолго до того передал Калужскому стилет.