— И в чём проблема?

Вика опять грустно вздыхает.

— У меня тяжело с фантазией. Не могу ничего придумать. Могу станцевать и тебя натаскать. А что танцевать? Какое-нибудь избитое танго?

Вика аж морщится от такого пошлого самопредложения.

— Не вижу проблем, — отметаю в сторону все сомнения. И тут же излагаю идею.

— Вот представь…

Вика слушает, буквально открыв рот. Когда заканчиваю, визжит от восторга и бросается меня обнимать. Через полминуты приходит в себя. Я поворачиваюсь к порученцам.

— Вы только удостоились наблюдать высшую королевскую милость, — встаю, изображаю торжественный поклон королеве. В женском варианте. Пара шажков, глубочайший книксен в разные стороны, поклон. Вика смеётся.

Класс воспринимает новость об увеличении времени дежурств бурным обсуждением. Каковое прекращает королева. Элементарно.

— Мальчики, я вас прошу. Не надо спорить. Мне так хочется, — вот так встаёт, говорит, и все сразу умолкают. Только один осмеливается спросить:

— А что думает её высочество?

— Моё высочество за.

Чем и ставлю окончательную точку.

После школы в кафе Вика распоряжается:

— Народу ничего о том, что сюжет и общая схема номера есть, ничего не говорим.

— Лучше сказать, чтобы не волновались, — не соглашаюсь я. Вика не страдает волюнтаризмом, поэтому не спорит, а уточняет:

— Говорим, что идея есть, но не говорим, в чём заключается. Никаких подробностей.

— А репетировать как?

— Твой сюжет таков, что только нескольким надо знать пару элементов. Наш танец им видеть ни к чему.

— Хочешь их тоже потрясти, — понимающе улыбаюсь.

— Да. Надо озаботиться тем, чтобы всё заснять. И лучше с двух точек.

Поговорили и разошлись. А на следующие выходные я прибываю в гости.

Конец главы 2.

22 сентября, суббота, время 14:20

Особняк Конти.

Вхожу с встретившей меня Викой на территорию особняка. Вообще-то это средних размеров дворец в стиле барокко. В архитектуре не очень разбираюсь, но вроде бы этому стилю характерно обилие лепнины и прочих архитектурных украшательств. Всякие пилястры, балястры…

Стою, открыв рот. Вика терпеливо ждёт, когда я налюбуюсь.

— Вот это да! — очухиваюсь, перехватываю объёмистую сумку. Идём внутрь.

В холле опять встаю, оглядываюсь. Вика, кажется, забавляется моей реакцией. Везде пришлось ей забавляться. Кажется, она даже устаёт наблюдать за моей реакцией.

— Вот где обитают королевы! Живут же люди! — восторгаюсь я. Уже сидя по-турецки в комнате Вики. Тоже та ещё комната. Одни потолки высотой чуть не четыре метра. И комната двухуровневая. Есть на высоте метра два второй уровень. Я так понимаю, Вика там спит.

— Иногда да, — подтверждает она. По всему видать, папа Вики не последний человек в своём ордене. То, что он клановый, по одному жилищу видно.

Час мы убили на то, чтобы порепетировать наш танцевальный номер. По моей идее. Уже дополнительной, вернее, первой дополнительной, — верю, их будет ещё много, — к основной. Всё началось по моей инициативе.

— Вика, а давай так. Мы сначала двигаемся, как куклы, как роботы. И с каждым шагом всё больше становимся похожими на людей.

— Давай! — Вика загорелась, как сухая спичка. И тут же демонстрирует, как. С первого раза, вот это да! Теперь верю, что она танцовщица. Потом принялась меня обучать.

— Каждое движение заканчивается «инерционным эхом». Это и придаёт вид искусственности движению.

Я попыхтела с четверть часа, и стало получаться. Хотя Вика слегка морщится. Перфекционистка, блин!

— Наши образы должны быть стандартизированы. Костюмы одного типа, с разницей по цвету…

— У тебя золотистый оттенок. Ты ж королева. А у меня серебристый.

— Посмотрим, — отмахивается Вика. — Тебе нужен парик с длинными волосами, как у меня.

— А тебе подкладки в лифчик, чтобы грудь была того же размера, — хихикаю я.

— Да, — слегка скривившись, подтверждает Вика. — И каблуки разной длины, чтобы рост уравнять.

— Не обязательно. Можно на причёске сыграть. К тому же есть у меня мысль, что выступать лучше в гимнастических чешках.

— Откуда такая идея? — поражается Вика.

Объясняю, откуда.

— Нам придётся по спинам парней шагать. Поранить можем. А ещё некоторые гимнастические элементы на каблуках не сделаешь. И вообще, теряется красота оттянутого носочка вытянутой или согнутой ножки.

— Да? — Вика озадачивается.

И тут нас зовут на обед. Где меня представляют родителям Вики. Альберт Францевич отец Вики — ярко выраженный беловолосый блондин. Породистое красивое лицо, в котором чувствуются столетия аристократической истории. Наталья Сергеевна, мама Вики? Ну, что тут скажешь? Вика больше в неё, хотя и удачное вмешательство отцовских генов заметно. Светлорусая дама, тонкокостная, хрупкая, красивая рафинированной красотой дворянки. Повезло Вике с родителями, что тут скажешь?

Озадаченно разглядываю обширный столовый набор вокруг блюда. Вспоминаю уроки этикета. Так, это вилка для рыбы, ножик для разделки курицы… вроде разобралась. На память не жалуюсь.

Ловлю на себе усмешливый взгляд Альберта Францевича.

— Увидели что-то необычное, Дана?

Ох, ты ж! Ещё и на «вы»! А как мне к Вике обращаться? А, ничего, дождусь, когда она первая что-нибудь спросит, а там по обстановке.

— Мы у себя дома не практикуем использование полного столового набора, Альберт Францевич.

— Хотите сказать, что дворянская дочь не умеет им пользоваться? — интересуется Наталья Сергеевна и тут же смягчает. — Ничего страшного. Можете спросить, если что-то не знаете.

— Разберёмся, — обнадёжила я и уверенно взялась за суповую ложку. А чего тут непонятного? Все её взяли. Я почти всё помню, но пример семьи Вики будет нелишним. «Дворянская дочь», надо же! Мама Вики придерживается старорежимной терминологии? Хотя замечала я у некоторых иногда.

— Виктория много рассказывала о вас, Дана, — затевает светскую беседу отец Вики.

— Как-то сомнительно звучит, вы уж простите, Альберт Францевич.

— Это почему же?

— Вика имеет в нашем классе репутацию очень немногословной особы, почти молчуньи. Вот и сейчас, сидит себе, да помалкивает.

Вика слегка вскидывает голову, однако молча берётся за ножик и вилку. Принимается разделывать кусок гусятины в тарелке. Ага, — беру на заметку.

— Пусть немного, — легко соглашается мужчина, — но рассказывала. Интересно было бы вас послушать.

А мне не трудно. Полчаса развлекаю их байками из нашего класса. Наталья Сергеевна не удерживает аристократическую невозмутимость, начинает посмеиваться. Папа Вики держится, только улыбается.

— Не жалею ни о чём, — заключаю я, — всё мы правильно сделали.

И наношу заключительный удар.

— Вика такая красавица. Теперь вижу, в кого. Смотрю на вас, Наталья Сергеевна, и не могу решить, кто красивее. Вы или моя мачеха. А она очень роскошная дама.

— Хм-м, не видела вашей мачехи и не могу решить, комплимент это или нет, — сдержанно улыбается Наталья Сергеевна.

— Если учесть, что ей всего двадцать три года, то, наверное, всё-таки комплимент.

Пробила я всё-таки, пробила их вежливую холодность. Улыбаются оба, и с этого момента их отношение ко мне заметно теплеет.

— Я думаю, Дана, что вы с Викой упускаете важный момент, — вдруг говорит Альберт Францевич. — Вы с Викой сейчас на пике популярности в своём классе. Вас почти обожествляют, так?

— Примерно так, да, — после переглядывания с Викой подтверждаю я.

— Если так, то вы можете сделать очень многое. Или эти возможности уйдут в песок. Через несколько месяцев все ко всему привыкнут. А то и надоедать начнёт.

— И что же делать?

— А то, что делают все умные и толковые правители. Намечают цели и ведут подданных к новым вершинам. Сейчас ваши одноклассники полны энтузиазма и согласятся на что угодно. Через полгода их и трактором ни на что не сдвинешь.