Беру бутылку воды со стопки матов. Делаю пару мелких глотков.

— Звучит заманчиво, конечно, — усмехается Эмиль. — Но ты же понимаешь, что Зарецкого знают в городе. Публичная мразь. Будут искать, мусолить в прессе. Почему ты не хочешь пойти тем маршрутом, который у тебя уже заготовлен?

— Потому что обстоятельства изменились. Сначала я должен понять, почему моя девочка решила стать покорной куклой, хотя еще вчера готова была бросить все и рвануть со мной на край света. У каждого глобального решения есть обоснованная причина. Очень веская. Зарецкий чем-то взял ее так крепко, что у нее не осталось выбора. Проблема в том, что я не знаю теперь, сколько у меня времени на то, чтобы это выяснить. Вряд ли она пойдет гулять по торговому центру, пока его нет.

— Танцы? — предполагает Шамиль.

— Естественно я начну оттуда, но жопой чую, она и там не появится, пока они не распишутся. Кэм, — замираю посреди зала с зажатой в руке бутылкой. — Мне надо попасть к нему в дом. Нужен контроль за камерами. Поможешь? Если выгорит, не надо будет бегать по городу. Мы все решим сегодня ночью.

— Не вопрос. Что делаем?

— Я сам настраивал там всю систему. Мы отрубим камеры ровно настолько, чтобы мне хватило времени войти внутрь. Если передержать, врубится сигнализация на пульте охраны, сообщая о том, что камеры не работают. Пойдут проверять.

— Сколько у нас времени?

— Секунд тридцать.

— Не густо, — проводит ладонью по отросшим темным волосам.

— Я успею пройти. Обратно буду возвращаться тем же маршрутом. Ты вырубаешь камеры, я выхожу.

— С ней? — улыбается Шам.

— Постараюсь. Все будет зависеть от результата нашего разговора.

— Я подстрахую, — впрягается Шамиль.

— И я, — довольно лыбится Эмиль. Ему тоже хочется размяться. — Только ты девочку забери. С Зарецким мы потом вместе разрулим. А у меня тут крепость. Хрен он ее заберет.

— Спасибо, парни, — жму им руки.

«Я тоже люблю тебя, моя девочка. Я тоже очень тебя люблю», — мысленно отвечаю на ее письмо.

Идем во флигель охраны. Там у Кэма ноут. На крыльце сидит и внимательно наблюдает за нами жена Эмиля. Машу ей рукой. Смущенно улыбается и машет в ответ. Такое вот странное у нас с ней общение еще с тех пор, как мы впервые увиделись, а потом эта невыносимая девчонка пришла ко мне в спальню посреди ночи, чтобы сделать то, о чем обязательно пожалела бы. Она не знает, что я знаю об этом. Александра думает, что я спал. Сашка замуж не хотела за Эмиля. Глупышка. Юна вот тоже не хочет…

Нет! Нет, нет! Юна — это моя девочка! Она сама сказала, что любит меня. Она не станет лгать. Неправильную параллель провел мой мозг. Это просто нервы.

Открываю крышку ноутбука. Вставляю флешку в разъем. Ставлю с нее проги, вбиваю пароли. Готово.

— Смотрите, — зову парней, показывая схему дома. — Она вот здесь, на втором этаже. Я зайду с черного входа. Персонал оставляет его на ночь открытым, чтобы выходить курить. Вот здесь, здесь, здесь и еще вот здесь, — вожу пальцем по экрану. — Камеры, в которые я попадаю. Их можно отключить все вместе, одним блоком, — показываю комбинацию клавиш. — И вот так, — жму другие. — Включить обратно. Тридцать секунд, парни. Потом нам обеспечат громкий и красивый отход, но проблема не в этом. Зарецкий предпримет меры, чтобы добраться до моей малышки было сложнее. У нас всего одна попытка.

Еще немного говорим о нюансах. Обход охраны, смена. Решили, что пойдем в самое «сонное» время — в три часа ночи.

Макс

Едем в тачке в сторону дома Зарецкого. Ржу над собой. До чего довела меня эта девчонка? Спецоперация в доме у брата. Хочется с ноги войти. Очень хочется. Но Влада нет дома, а у людей приказ. Они ведь не виноваты в наших с ним терках. Прекрасно знаю, как работает эта система. Никого не волнует, что ты там думаешь и какое у тебя свое мнение. Есть приказ — ты засунул язык в жопу и пошел выполнять.

Играясь со стволом, смотрю на расплывающиеся за окном уличные фонари. Начался дождь. Даже погода на моей стороне. Шум воды, бьющейся о землю, крыши, деревья, гром, треск молний делают людей глухими, а пелена дождя еще и снижает видимость.

Что? Я еще не совсем скатился, раз мне оттуда прилетела помощь? Или это аванс? Что мне надо сделать в благодарность? Исправлять меня уже поздно. Либо убить, либо любить таким, какой есть. И Юнка любит…

Я снова улыбаюсь.

— Хорош уже. Слепишь! — смеется Эмиль, толкая меня в плечо. — Рожа такая довольная, что по ней хочется врезать, чтоб хоть чуть приглушил свое сияние.

— Потом выйду с тобой в спарринг. Если хоть раз попадешь мне по ней, выставлю ящик хорошего коньяка.

— А если нет?

— А если нет, Эмиль, то жена тебя окончательно разбаловала!

Парни ржут. Эмиль сверкает на меня азартным взглядом. Загорелся.

Раскаты грома кайфово проходятся дрожью по всем органам. Видимость в лобовом очень слабая. Нас с неба заливает сплошняком. Открываю окно. Пахнет так, что хочется дышать глубоко, полной грудью.

Ты ждешь меня, моя маленькая? Очень надеюсь, что да.

Паркуемся в точке, закрытой от обзора камер. Здесь, под деревьями тоже отлично шумит. Капли бьют по забору, припаркованным во дворе тачкам охраны. Парни в дождевиках делают очередной обход внутренней территории, ежась от резких порывов холодного ветра.

Дожидаюсь, когда исчезают за поворотом. Выхожу из тачки, тут же промокая насквозь. Забираюсь на забор, балансирую на скользкой узкой колее, выставляя ноги удобнее. Очередным порывом ветра меня едва не сбрасывает оттуда. В лицо бьет холодная вода. Противно до озноба.

— Готов? — слышу в наушнике.

— Да. И слышу тебя отлично, Кэм. Вырубай.

— Три… — начинает он обратный отсчет. — Два… — щелкает по клавишам. — Пошел!

Спрыгиваю вниз, врезаясь ботинками в землю, упираюсь ладонями перед собой. Быстро выпрямляюсь. Бегу к черному входу. Там мелькает огонек от сигареты. Нестрашно. Аккуратно вырубаю повара. Он не успевает сообразить, что произошло. Затаскиваю его в помещение, чтобы мужик не лежал на мокрой ледяной земле. Сажаю на стул.

— Ты тут спал, если что, — шевелю губами.

Тихо прикрываю дверь.

— Вошел, — сообщаю Камилю.

— Уложился, — выдыхает друг. — Даже с запасом. Ты в отличной форме, Котик, — ехидничает Эмиль.

Ухмыляясь, поднимаюсь на второй этаж, оставляя на полу ад для Зарецкого — грязные следы от обуви. Иду вдоль стен, так что сразу не заметят. Только завтра, когда начнут убираться.

Возле двери в комнату Юны замираю на мгновение.

Не кричи только сейчас, если не спишь…

Открываю. Вхожу. Темно, тихо. Моя принцесса спит, свернувшись комочком под одеялом. Замерзла. Окно оставила открытым. Ветер выстудил всю комнату, а дождь налил на подоконник воды.

Подхожу к кровати. Зажимаю ей рот раскрытой ладонью, чтобы не пищала с перепугу.

Распахивает глаза. Дергается. С ужасом смотрит на меня. Улыбаюсь. Убираю ладонь и прижимаюсь холодными губами к ее.

— Привет, моя любимая девочка. Я пришел за тобой, — хрипло шепчу ей в губы жадно кусая, и снова целую.

— Макс, ты с ума сошел?! Что ты здесь делаешь? — шипит Юна, толкая меня в грудь. — Уходи немедленно.

— Только с тобой. Без вариантов. И у нас, кстати, не так много времени. Давай, малыш. Ты ведь хотела быть со мной. Чтобы я первый и последний… во всем. Вот он я. Здесь, перед тобой. Скажи мне, чем он взял тебя. М? Отцу угрожал? — отрицательно крутит головой. — Юна, — сплетаю в замок наши пальцы. — Чем? — подношу их к губам, целую каждый.

— Он заберет у тебя сына, если я… мы с тобой… Нет, Максим. Нет. Уходи! Сестре и отцу он тоже угрожал, — меняет свои показания. — Я не буду рисковать ими. И твоими отношениями с сыном не стану. Уходи!

— Не надо решать за меня, малыш. Сына, значит… Высоко замахнулся. Ничего. Падать будет больнее. Поехали. Тебя прямо в одеялке отнести в машину? Нас там люди ждут, Юн.