– Витя, где постель Яши Клетки на?

Витя дотронулся рукой до изголовья кровати, третьей от двери.

– Вот эта.

– Это была Костина кровать?

– Да.

– Вот здесь ты будешь спать, – обратилась Марья Васильевна к Яшке. – Тут спал очень хороший мальчик – Костя Чубуков. У него мама долго лежала в больнице, а потом выздоровела и взяла его домой. Надеюсь, Яша, ты тоже будешь хорошим мальчиком и поладишь с нашими ребятами. Витя, расскажи Яше, какие у нас порядки в спальнях. И вообще помоги ему на первых порах.

Марья Васильевна улыбнулась, кивнула им головой и вышла.

– Постели надо так застилать, чтобы ни одной морщинки, видишь? – сказал Витя. – Чтобы все как одна. Варишь головой?

Яшка, оставшись наедине с таким же парнишкой, как он сам, сразу осмелел.

– Подумаешь, без морщинки! – перебил он Витю. – А если морщинка, то что? Помрет кто от этого, что ли?

– Никто не помрет. А придет комиссия проверять, так сразу нам штраф, несколько очков долой.

– Какие там еще очки?

– Ну мы же соревнуемся с другими классами – у кого чище. Варишь? – Витя объяснял, стараясь не терять терпения и не замечать вызывающего вида Яшки. – И вот набираем очки. У кого больше – тот выходит на первое место. Варишь? А если комиссия заметит морщинку на кровати, или какую вещь бросишь, или пыль найдут – ну, сейчас несколько очков долой. Варишь?

– Ну варю. Чего тут варить-то! Не такие штуки варил.

– А рубашки и брюки – в шкаф, – продолжал Витя. Яшкина грубость раздражала его, но он терпел. Не так давно, всего год назад, здесь так же терпели его, Витину грубость, когда его приняли сюда, уличного, разболтанного сироту, жившего у бабушки. Нелегко ему было привыкать к такому строгому порядку, но он скоро понял, что и с ним самим людям нелегко. Но Витя-то понял, а поймет ли этот рыжий, грубый, с дерзкими глазами и с широким носом, похожим на шалаш?

– И чтобы воротничками все в одну сторону, – продолжал Витя. – Видишь, как висят наши куртки?

Куртки Яшке понравились – шерстяные, с хлястиками.

– А мне тоже такую дадут?

– Конечно, дадут.

Яшка вдруг завалился на свою кровать:

– Ясно. Сеанс окончен.

Витя пришел в отчаяние:

– Да разве можно днем на постели лежать? Днем вообще сюда нельзя приходить, спальня для спанья только! Вставай, поправь живо одеяло, а то еще нагрянет комиссия, а тут…

– Подумаешь, комиссия! – небрежно отозвался Яшка продолжая лежать. – Моя кровать – когда хочу, тогда и лежу!

Витя, услышав шаги в коридоре, принялся стаскивать Яшку с постели. Тот упирался, со смехом подзадоривая Витю.

– А ну тяни, тяни! Может, осилишь? Тяни!

Витя наконец сдернул Яшку, и тот упал, с хохотом стаскивая за собой одеяло и простыни. В это время открылась дверь и в спальню вошла комиссия. Витя со слезами на глазах бросил Яшку и вышел на середину спальни.

В комиссии не было ни учителей, ни воспитателей, туч были только ученики, воспитанники интерната. Яшка слегка испугался, но, увидев, что вошли одни ребята, без взрослых, успокоился. Он, весело улыбаясь, поднялся с пола и сел на свою разворошенную постель.

Но Яшка напрасно успокоился. Он не знал, что эти комиссии из одних учеников гораздо более суровы и непримиримы. Они взыскательно и придирчиво следят за порядком в спальнях и классах товарищей, зная, что и товарищи будут так же взыскательны и придирчивы в их собственных спальнях и классах.

А Витя знал это, он стоял злой, со злыми искрами в глазах и не пытался оправдаться. Комиссия застала такое безобразие в спальне, что и говорить было нечего.

– Здорово! – сказала рослая девочка, шестиклассница, как видно, председатель комиссии. – Ребята, сколько очков им долой?

Витя покраснел и опустил глаза. Им ничего не стоит загнать пятый класс почти на последнее место. Они имеют право. Но каково будет Вите отвечать перед своим классом?

– Откуда такой взялся? – спросил вихрастый парнишка в очках и тут же закричал на Яшку: – Ну чего там уселся? Вставай!

– Эх, Витя! – со вздохом сказала другая девочка с белокурой челкой. – Так ты хорошо выправился. И вот – опять! Дерешься!

– Таня, честное слово! – жалобно сказал Витя. – Я и не думал драться!..

– А почему же этот на полу валялся? Значит, ты его сбил с ног? – строго сказала старшая.

Пока они разговаривали, другие мальчики и девочки, члены комиссии, проверяли, нет ли где пыли, все ли в порядке в шкафу, нет ли сора под кроватями.

Наконец один худенький, с широкими черными бровями, доложил:

– Все в порядке.

Но старшая иронически улыбнулась:

– Все, кроме драки в спальне и разбросанной постели. Я предлагаю сто очков долой!

– Ну, Клаша… – запротестовала Таня.

– Может, все-таки разобраться, кто тут виноват? – поддержал парнишка в очках.

Однако старшая – председатель комиссии Клаша Бочарова – грубовато оборвала их:

– Никаких поблажек. Порядок надо соблюдать. Мы не где-нибудь. Мы в школе-интернате.

– А чего случилось-то? – подал голос Яшка. – Подумаешь, простынку своротили. Поправить, что ли, нельзя!

Но комиссия ушла, не ответив ему ни слова. Клаша записала в журнал о том, что обнаружено в спальне пятого класса. Сколько очков пропадет теперь! Очков, заработанных такими стараниями.

Витя с презрением посмотрел на Яшку и прошипел сквозь зубы:

– Червоточина, вот ты кто. Стели постель, чтобы как у всех была!

– Ну и постелю, подумаешь! – огрызнулся Яшка. Он поднял одеяло и простыню, кое-как застлал постель, положил подушку.

– Как постелил? Погляди, какие у людей постели и какая у тебя? Эх ты, принцесса, привык, чтобы мамушка стелила, сам не умеет!

Он ловко встряхнул Яшкино одеяло, постелил, разгладил морщинки, подровнял края.

– «Принцесса»… – проворчал Яшка с обидой. – А может, у меня никогда и кровати-то не было? Была бы, так и я не хуже стелил бы.

Яшка не ожидал, что из-за такого пустяка поднимется столько шума. Ребята-пятиклассники, чью спальню так опозорил Яшка, услышав об этом, вознегодовали. Они так берегли свое второе место по чистоте в спальне (первое было у девочек седьмого класса «А»), они так следили, чтобы у них все было в порядке, и вот!..

– Этот Виктор – простофиля! – расстроенно говорил староста спальни Сережа Коржиков. – Неужели не мог объяснить человеку по-хорошему?

– Ну что я мог сделать, что я мог с ним сделать! – чуть не со слезами, весь красный, защищался Витя. – Ему говоришь, а он все на смех!

– Это несправедливо! Мы не виноваты! – возмущенно кричал белокурый бледный парнишка. – Ведь это новенький нарушил! А уж они скорей очки снимать!

Комиссия, в лице Клаши, была тут же.

– А нас не касается – кто, – непреклонно сказала она. – В спальне была драка и постель разбросана.

– Да не драка, не драка! – уверял Витя. – Просто я хотел отнять одеяло, а он…

– Если новенький хулиганил, то при чем наши очки? – снова начал убеждать ее Сережа Коржиков. – Это же несправедливо. Этот Клеткин еще не наш, он еще ничего не понимает!

– Факт есть факт, – стояла на своем Клаша.

Ребята шумели, волновались. Яшке было не по себе – вот-то натворил кутерьмы! И в то же время почему-то было приятно, что о нем говорят, что из-за него волнуются. Вот какой он, не успел прийти, а уже столько разговора! Правда, разговор получился не особенно лестный, но у Яшки был свой принцип – пусть ругают, но говорят: он любил быть в центре внимания.

Собрание это вспыхнуло внизу, около раздевалки, когда ребята только что вернулись с работы. Они убирали двор, готовясь к учебному году. Запыленные, с грязными руками, с размазанными полосами на вспотевших лицах, они кричали, спорили, доказывали.

Кругом, шумные, веселые, разгоряченные работой ребята мчались в умывальные комнаты, скакали по лестницам вверх, чтобы переодеться к обеду. Из столовой уже доносились вкусные запахи горячего супа и свежих булочек. А огорченные ребята из пятого класса «А» все еще доискивались справедливости.