— Или… — педантично добавила я.
— Или накладывал, — кивнула Лавиния. — То есть, трещина, фигурально выражаясь, должна была не в фасаде дома случиться, а переломать кости умельцу.
— Слушайте, — меня осенила идея, — а не может ли быть, что автора формулы накрыло в момент ее использования? Мы ведь выяснили, что Гвидо Каталани был не слишком умелым магом. Мог что-то не так произнести…
— Ну, в принципе… — медленно проговорил Пьетро и переглянулся с госпожой Редфилд.
— Особенно в момент смерти… — добавила она.
Хозяин дома вскочил и вышел из столовой.
Вернулся он минут через пятнадцать, когда мы уже доедали risotto nero, а белое вино в бутылке достигло критически низкого уровня. Сев за стол, Пьетро залпом выпил то, что оставалось в его бокале, и сообщил:
— В тот же день, когда Карло получил свое проклятие, паралич разбил Франко Малипьеро.
— И что же здесь необычного? — я пожала плечами. — Резкий скачок давления, кровоизлияние в мозг…
— Франко — один из шести братьев Малипьеро. Они известны в городе своим необузданным нравом и несокрушимым здоровьем. Ему нет еще сорока, и незадолго до интересующей нас даты Франко проходил полное медицинское обследование. Никаких… даже тени, намека на проблемы не нашли.
— А зачем ему понадобилось полное медицинское обследование? — спросила вдруг Лавиния. — Ну, вот мои коллеги по Службе магбезопасности проходят его обязательно дважды в год, но это понятно. А, к примеру, кое-кого из преподавателей Академии можно к целителю или врачу загнать только угрозами.
— Я этого не знаю, — Пьетро покачал головой, — но выясню.
От десерта все отказались.
— Пожалуй, я попрощаюсь, — госпожа Редфилд встала из-за стола. — Завтра рано утром у меня практические занятия с седьмым курсом, а у этих студентов иной раз проявляется довольно злокозненное чувство юмора. Нора, вечером во вторник, если ничего не поменяется, я буду у тебя.
Она исчезла в голубом овале открывшегося портала, а я повернулась к Пьетро и сказала:
— Мне понадобится кто-то вроде охранника на пару дней, в среду и четверг на следующей неделе. У вас найдется?
— Маг, стрелок или просто квалифицированный охранник?
— Думаю, охранника будет вполне достаточно, — улыбнулась я. — Завтра утром я загляну, чтобы посмотреть, как наш пациент.
Вернувшись домой, я нашла на письменном столе в кабинете большой конверт с красными сургучными печатями донельзя официального вида. Внутри оказалось свидетельство о собственности на Ка”Виченте, заверенное Советом двенадцати, нотариальный контракт и выписка из Реестра собственности. Все на мое имя. Ну что же, Пьетро Контарини щедро расплатился за выполненную операцию. Даже если я не получу гражданства Серениссимы, этот дом принадлежит теперь мне. Странное ощущение: до сих пор я жила, оказывается, будто на круизном корабле — все отлично, но завтра судно придет в порт, пассажиры сойдут на берег и отправятся кто куда. А сейчас я поняла вдруг, что вот это кожаное кресло, уголь в камине, зеркала в гардеробной, мебель в чехлах на чердаке и гондола вместе с красными бархатными подушками, все это принадлежит мне. Почему-то дом в Бостоне не казался мне настолько… личным. Впрочем, тот особняк выбирала и обставляла мама, пока я вместе с Фрэнком занималась организацией работы клиники, оперировала и преподавала. Что говорить, там даже сад оказался копией сада миссис Ван Дер Валлен…
Так, нужно отослать копии всех документов господину Хюльтениусу…
Пока я сканировала бумаги и писала сопроводительное письмо, прошло довольно много времени. Нажав кнопку “отправить”, я просмотрела все то, что насыпалось за сегодняшний день в электронную почту, с удовольствием ответила согласием на приглашение осенью прочесть курс лекций в Университете Христиании и распечатала еще десяток рецептов, присланных моей матушкой. Пожалуй, уже можно устраивать небольшой прием с изюминкой в виде кухни Нового света. Заодно и отпраздную вступление в ряды местных домовладельцев.
Я начала набрасывать список гостей, но в дверь кабинета постучали. На пороге стояла Альма.
— Нора, здравствуй, — сказала она и замолчала. — У тебя есть минута?
— Да, конечно, — я махнула рукой, предлагая ей сесть.
— Я завтра уезжаю… — она не смотрела на меня, крутя на пальце кольцо.
— Да, я помню.
— Ты… как прошла операция?
— Пока не знаю, все будет понятно через трое суток. Ты же помнишь, pellis должен сформировать все покровы.
— Мне очень жаль, что так получилось, — Альма, наконец, подняла взгляд. — Но в этом городе я жить не могу. Да и, честно говоря, секретарь тебе здесь без надобности…
— Наверное, ты права, — я вздохнула. — Во сколько у тебя завтра дирижабль отправляется?
— Посадка до восьми утра, отправление в девять. К пяти часам уже буду в Лютеции…
— Хорошо. Массимо отвезет тебя к причалам.
— Нет-нет, я уже вызвала катер, в гондоле меня укачивает! Не понимаю, как ты можешь передвигаться в этой… лодчонке! — в голосе Альмы прорвалось раздражение.
Я пожала плечами:
— В основном — с удовольствием.
— Ладно, Нора. Не буду затягивать прощание, — она встала и шагнула к двери, потом обернулась и добавила. — Я уверена, что ты пожалеешь о своем решении, и буду ждать, когда ты вернешься в Бостон!
Дверь захлопнулась, и я мысленно ответила: “Даже если я пожалею сорок раз, решение было мое. И ты все равно об этом не узнаешь”.
Настроение испортилось, и составление списка гостей я отложила, убрав наброски в сейф вместе с документами на дом. Нужно взглянуть на бальный зал, я туда, кажется, и не заходила с тех пор, как перебралась в Ка”Виченте. Звонком я вызвала горничную и попросила ее прислать в зал синьору Пальдини; Мария присела в реверансе и исчезла.
Зал был белым, с традиционными высокими стрельчатыми окнами, смотревшими на Гранд Канал. Мебели здесь практически не было, кроме пары пуфиков и рояля в углу. Получается, если звать гостей числом больше пяти, то нужно покупать мебель сюда, большой обеденный стол в столовую и еще прорву всего…
— Как вы думаете, синьора Пальдини, мы сможем использовать что-то из мебели, хранящейся на чердаке? — озадачила я вопросом вошедшую экономку.
— Нужно посмотреть, синьора… — задумчиво ответила она, проведя пальцем по запылившейся поверхности лаковой консоли и покачав головой. — Насколько я помню, там были кресла и пуфы, которые когда-то стояли здесь, в бальном зале, и три или четыре ломберных столика. Только вот в каком они состоянии? Все нужно проверить…
Проверка привела к тому, что мы обе запыхались и слегка пропылились, зато нашли упомянутую мебель в очень приличном виде. Приведя себя в порядок, переместились в кабинет и обсудили, что же нужно купить, чтобы вернуть Ка”Виченте былой блеск, и удовлетворенная экономка отправилась наводить страх на горничных. Ну, пыль-то и в самом деле не была вытерта…
Я взглянула на часы и решительно взялась за коммуникатор. Не хочу ужинать одна.
Вообще-то, увидев на экране коммуникатора лицо Джан-Баттисты Торнабуони, я немного занервничала. То есть, говоря честно, у меня просто сердце ушло в пятки. Но он улыбнулся так радостно, что уже совсем легко я сказала:
— Простите меня, Джан-Баттиста, я съездила в Старый порт без вас. Так уж получилось…
— Даже не знаю… протянул он, — можно ли такое прощать. Вам придется загладить свою вину, синьора!
— Ужин может ее слегка искупить?
— По-крайней мере, положит начало!
— Тогда…
— Я заеду за вами через час, успеете собраться? — не дал он мне договорить.
— Постараюсь! Но скажите хоть, куда мы поедем? Нужно маску, вечернее платье, что-то особое?
— Маска не помешает, а так — обычная одежда. Мы отправимся ужинать в одну старую тратторию на Торчелло, там отлично готовят крабов.
Ну, раз обычная одежда, пусть платья повисят в гардеробной. Ограничусь душем и сменю рубашку на свежую. Над маской я задумалась, протянула было руку к подарку Джан-Баттисты, dottore dela peste, но потом решительно взяла простую черную маску-коломбину. Сбежав с лестницы, заглянула на кухню и отдала кухарке новые распечатки рецептов, добавив:
