Открыв дверь номера восемь, она вошла первой и поставила лампу на камин. Фред и Тереза вошли за ней, держась спиной к свету. Комната была просторная, обставленная скромно, но со вкусом. Очень низкая и широкая кровать с покрывалом из кретона, перекликающимся со шторами и занавеской, за которой находились умывальник и биде. Огромный шкаф, который постояльцам, вероятно, редко удавалось заполнить. Стол, два стула, большое вольтеровское кресло с отломанными подлокотниками.

– Подойдет? – приветливо осведомилась хозяйка.

Тереза в восхищении сложила руки:

– Очень хорошо. Спасибо, мадам:

– Тем лучше. Тогда я вас оставлю, мои голубочки. Пойду приготовлю чай и тосты… и принесу вместе с регистрационными карточками, которые вы заполните, не правда ли? О, это, разумеется, нужно не для нас…

– Не стоит, – отрезал Фред. – Вы их сами заполните…

– Как вам будет угодно… В нашем деле корректность – необходимое условие, вы понимаете… Ну и знание людей тоже, как же… Сразу видно, что вы и мухи не обидите… даже це-це… – Она засмеялась, но, не встретив поддержки, продолжила: – Но вот полиция, вы не представляете, сколько беспокойства…

Фред смотрел на Терезу, незаметно улыбаясь. Затем медленно и отчетливо произнес:

– Месье и мадам Жюльен Куртуа. Париж, улица Молитор, сто восемнадцать.

Девушка едва сдержала крик. К счастью, хозяйка уже была у дверей.

– Месье Жюльен Куртуа и мадам. Прекрасно. Я быстро, хорошо?

Она вышла, закрыв за собой дверь. Они остались одни. Фред без церемонии скинул плащ и с ногами прыгнул на кровать.

– Вот сработано! Прямо как по маслу!

Он лег на спину.

– Ну? Скажи что-нибудь! Устроил я все или не устроил? А? Я настоящий ас, да или нет?

Тереза слегка расслабилась и, повеселев, смотрела на него. Она думала: «Какой он ребенок!» В то же время его находчивость, его ум вызывали у нее восхищение. Он протянул к ней руки:

– Мы чмокнем нашего маленького гения?

Она тихонько приблизилась, чувствуя себя не очень спокойно из-за незапертой двери; Фред упрекнул бы ее за это. Как только она подошла достаточно близко, Фред схватил ее за руку, притянул к себе и жадно поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Руки Фреда забрались под свитер. Тереза выгнулась:

– Фред! Милый…

Вдруг он вскочил, оставив Терезу, и прислушался. С улицы доносился неровный шум мотора: хозяин гостиницы явно неумело обращался с «фрегатом».

– Он поломает мою машину!

Руки Терезы прикасались к его затылку. Он глубоко вздохнул и вернулся к ее губам. Она застонала от наслаждения. Фред на секунду отстранился, чтобы потереть нос. Как всегда, когда он испытывал желание, у него защекотало в носу. Он вновь обнял Терезу, и черты его юного лица изменились, придав ему ненадолго выражение мужественности. Тереза открыла глаза, чтобы видеть Фреда: она особенно любила его вот в эти мгновения, когда он становился мужчиной.

Внизу хозяйка гостиницы расставляла на подносе чашки.

– Вытирай ноги, Шарль, – сказала она мужу, который появился на пороге, – всю грязь принесешь мне из сада. Скажи, ты не посмотрел случайно табличку с именем владельца, пока ставил машину?

– Посмотрел, – проворчал тот с мрачным видом. – Жюльен Куртуа.

– Все в порядке. Так он и назвался. Но лишний раз проверить… не так ли? Чем ты недоволен?

Он подошел к ней, хмурясь.

– Так нам было хорошо, спокойно…

– Жалуйся! Мы покроем недельные расходы.

– Если б еще быть уверенным, что у них есть чем платить.

– У него машина. С пустыми руками не останемся.

Она налила в чайник горячей воды. Шарль взял тост и с невозмутимым видом намазал его маслом.

– Отлично придумали эти тосты. Можно весь черствый хлеб использовать…

Матильда отодвинула поднос от него подальше и строго сказала:

– Не ешь все. Оставь им немного.

– Не беспокойся. – Он задрал голову к потолку. – У них есть чем заняться, кроме жратвы, не думай.

– Какой ты испорченный. Ну откуда ты знаешь?

– Ты так поставила лампу, что видны их тени.

– Да? Поэтому ты задержался на улице, держу пари. Старая свинья! Не волнуйся. У нее молодой, тебе там делать нечего.

Он пожал плечами, пробормотал, проглотив последний кусок:

– Так или иначе, она замужняя.

– Может, ты и ошибаешься, – загадочно прошептала Матильда. – Ставлю кроличью шубу, которую ты мне собираешься купить, против твоего воскресного галстука, что она ему не жена. Ты разве не видел, какой у них вид? Как у заговорщиков!

– А мне что за дело?

Он потянулся за вторым тостом, но жена шлепнула его по руке.

– Хватит, я сказала.

Взяв поднос, она направилась к лестнице. Шарль с рассеянным видом машинально хлопнул ее пониже спины. Она засмеялась, стараясь ровно удержать поднос:

– Дурак! Это молодежь так на тебя действует?

– Фред, Фред, ты меня любишь?

В голосе Терезы слышалась тревога. В кои-то веки Фред не думал важничать. Черты его лица смягчились, и оно казалось чистым и удивительно юным. Он несколько раз утвердительно наклонил голову. В дверь постучали.

– Можно войти? – спросила Матильда через дверь.

Тереза заметалась:

– Одну минутку, сейчас…

Обнаженная, она спрыгнула с кровати, схватила плащ и надела его в рукава, пока Фред приводил себя в порядок.

– Войдите.

Хозяйка вошла в комнату с крайне деликатным видом. Тереза чувствовала себя очень неловко и сочла нужным объяснить:

– Мы расположились поудобней, видите… моя одежда намокла…

Вдруг она вспомнила наставления Фреда и отвернулась, чтобы потом ее нельзя было узнать. А Фред, растянувшись на кровати, прятался за подушкой. Но у Матильды были другие заботы. Она незаметно разглядывала белье Терезы, разбросанное по комнате. Поставив поднос на стол, она изобразила на своем лице ласковое выражение, свойственное немолодым людям, которые хотят скрыть свою зависть к чужой молодости.

У дверей она оросила на них взгляд сообщницы и скатилась вниз по ступенькам.

– Шарль! Ну что я тебе говорила?

– Я уже не помню. – Он удивленно обернулся.

– Она ему не жена.

– Это она тебе сказала?

– Нет, но я видела ее белье. Она бедна, эта малышка. Если бы ты видел ее комбинацию… А он, все-таки имея такую машину, должно быть, с деньгами! И к тому же… лифчика не было.

– Ну и что? – удивился Шарль.

– А то, – отрезала Матильда, – что все замужние женщины носят лифчик. Это наверняка его подружка. Не жена.

Фред набросился на тосты.

– Ты меня любишь? – вновь спросила Тереза.

Он посмотрел на нее улыбаясь. Хрупкая фигурка в чересчур просторном плаще, грустные глаза – у нее был вид потерянной собачонки.

– Всему свое время. Ешь, – сказал он.

– Мне не хочется.

Она чувствовала себя несчастной, хотела, чтобы ее приласкали, и не осмеливалась дуться. С Фредом всегда так. Она наполнила чашку, и он осушил ее одним глотком. Потом положил на тост сыр, намазал мармеладом и начал жадно есть.

– Чтобы любить тебя, я должен вначале восстановить силы, – сказал он.

Она еле улыбнулась. Развязность и самоуверенность Фреда всегда ее сковывали. Он поставил чашку, а Тереза взяла его руку, прижалась к ней губами, нежно потерлась щекой.

– Смешная ты, – констатировал он, довольный собой. – Надо признать, что в тебе нет этой британской флегматичности. Страсть выплескивается из тебя, как пена из кружки, торопливо наполненной пивом…

Он задумался, не донеся свой тост до рта.

– Что, старушка, неплохой образ, а?.. Пена из кружки, торопливо наполненной… А тебе не нравится?

Она попыталась подыграть ему, но сердце было с разумом не в ладу. Он вспылил:

– Ну что еще? В чем опять дело?

– Ни в чем, Фред, уверяю тебя.

– Тогда почему ты дуешься? Что ты себе воображаешь! Стараешься тут для нее… Да, да, не спорь. Ты что думаешь, это мне нужно? Я-то предпочел бы провести уик-энд в размышлениях. Я все это сделал для тебя. Я краду тебе машину, устраиваю отдых за городом…