– Да, да, совершенно так оно и было! – возликовал Митрохин. – Платоша, друг мой любезный! К нам господин начальник из сыскной полиции пожаловал! Отыскался тот самый злодей, который совершил на тебя нападение.

Занавес тяжело колыхнулся, и на сцену вышел плотной позитуры мужчина лет сорока. Быстро спустившись в зал, он сдержанно, но с большим достоинством представился:

– Платон Степанович Дергунов, ведущий артист Малого императорского театра.

– Вот что, сударь, – все более раздражаясь, сказал Аристов. – Это не вас вчера один купчина потрепал?

– Понимаю, – одобрительно закивал артист, – вы его уже заарестовали. Вот что значит признание и народная любовь – не успели артисту по мордасам надавать, а полиция уже на его защиту встала! И что, его ждет небось каторга? Так ему и надобно. Поделом! Пусть посидит с душегубами да громилами, они его уму-разуму быстро научат!

– Хм… А я к вам совершенно по другому делу.

– Это по какому же? – удивленно спросил Дергунов и с изумлением посмотрел на Митрохина.

– Ответьте мне, любезнейший, вот что… Что вам сказал купец, когда на вас набросился?

В глазах артиста брызнули беспокойные искорки.

– Разве упомнишь? Болтал какую-то чушь… Я и не прислушивался особо. А потом как навалился на горло и как принялся душить. Едва вырвался. Если бы не половые, так мы бы сейчас с вами и не разговаривали, – вздохнул он тяжело. – Вряд ли вырвался бы…

– А вы не помните? – повернулся Григорий Васильевич к Митрохину.

– Кто же его знает? – пожал плечами артист. – Нес какой-то бред. А потом принялся душить за горло Платона Степановича. Только половые и оттащили.

– Что ж, господа артисты, вижу, что вы славные комедианты, только у меня нет времени, чтобы выслушивать все ваши вымыслы. Даю вам две минуты на обдумывание; если не пожелаете, тогда я вас отвезу в кутузку, где у вас найдется достаточно времени, чтобы как следует все обмозговать.

– Ваше превосходительство, ну чего же нам ссориться-то из-за пустяков, – басовито прогудел Митрохин. – Мы же к полиции всегда с большим почтением. Приходите к нам в театр, мы найдем вам место в партере, а если желаете, так подберем и ложу. В аккурат рядом с императорской будет, – произнес он, понизив голос.

Григорий Васильевич хмыкнул: столь радужных перспектив прежде ему не предлагали. Артисты оказались с большими возможностями.

– А я вам напомню. Он сказал, что его крепко облапошили. Обманным путем выманили у него пятнадцать тысяч рублей. Согласитесь, сумма немаленькая. И в этой афере вы принимали самое живейшее участие. Так что в скором времени вы отправитесь в арестантские роты. Видите ли, разыграли из себя дуэлянтов, стреляться надумали… А теперь говорите, кто вас нанял, если не желаете идти по этапу в Сибирь!

– Ваше превосходительство, – примирительным тоном заговорил Митрохин. – Мы же артисты, для нас это всего лишь была игра. Просто нас попросили разыграть одного купца, вот мы и приняли в этом спектакле участие. И ни о каких пятнадцати тысячах мы ведать не ведаем, – глазами святоши посмотрел Павел Иванович на начальника Московского сыска.

Григорий Васильевич осуждающе покачал головой:

– Вижу, что до вас не доходит серьезность происходящего… Что ж, в таком случае вам придется побеседовать с нами в управлении. Голубчик, Иннокентий Спиридонович, – повернулся он к помощнику, – бери их под руки и веди в кутузку.

– Как же так можно! – энергично запротестовал Митрохин, почувствовав на своих локтях крепкую хватку Кривозубова. – Но ведь у нас спектакли, зрители, поклонники, наконец! Что же в таком случае мы им скажем?

– А вам ничего и не нужно будет объяснять, – с усмешкой ответил Аристов, – да и не получится: вы будете сидеть в кутузке с милыми господами, которые наверняка оценят ваши таланты. А я отправлю посыльного к управляющему театра, чтоб передал ему: в ближайшие пять лет на вас пусть не рассчитывает. Поторапливайтесь, господа, у меня мало времени!

– Постойте, – проговорил Платон Степанович, освобождаясь от крепкой, будто клешня, ладони Кривозубова.

– Ну, чего там у вас? – недовольно протянул Григорий Васильевич.

– Мне бы хотелось поговорить.

– Сказано же было, что разговаривать мы будем в управлении.

– Давайте попробуем разобраться. Мы к этому делу не имеем никакого отношения. Человек, который нанял нас для этого спектакля, мне как-то сразу не понравился.

– И что же он вам сказал?

– Сказал, что нужно будет появиться несколько раз в одном доме, чтобы мы представились аристократическими особами.

– Вот как… И за кого же вы себя выдавали?

– Я был принц Гессен-Гомбургский, – не без гордости ответил Павел Иванович. – А вот Платон Степанович – князем Салтыковым.

Аристов невольно хмыкнул:

– Тоже хорошо. И что же там было дальше? Чего он вам там посулил?

– Нам пообещали хороший ужин. А еще…

– За что же такая неслыханная щедрость?

– Мы должны были отыграть ссору с вызовом на поединок. Что мы и исполнили.

– И хорошо получилось?

– Полагаю, это была лучшая моя роль, – не без гордости отозвался Дергунов. – Жаль, что ее нельзя перенести на театральные подмостки.

– Какой же гонорар вам обещали за хорошую игру?

– По сотенной.

– Немало, – произнес Григорий Васильевич.

– Мы тоже так подумали. А еще он обещал нам сытный ужин, – в голосе артиста послышалась откровенная обида. – А вместо этого мы были вынуждены хлебать какую-то бурду. Если бы не тот купец, которого мы разыграли, так у нас бы весь желудок ссохся.

– Да, он сходил в бакалею, прикупил там всяких продуктов, – подтвердил Митрохин.

– Почему этот человек обратился именно к вам?

– Это мой старинный приятель, – признался Митрохин. – Тоже бывший артист.

– Это я уже понял. Как его зовут?

– Феоктист Евграфович Епифанцев.

– Откуда вы его знаете?

– Когда-то мы играли на одних подмостках. Он был весьма даровит.

– Чего же он тогда ушел со сцены?

– Был замешан в мошенничестве с билетами, и дирекция его уволила.

– А поконкретнее?

– Договорился с типографией напечатать еще три комплекта билетов. А потом через своих приятелей распространил их на ярмарке. Разумеется, выручку забрал себе. Была премьера, получился большой конфуз, тем более что в тот раз на спектакль решили пожаловать особы императорского дома. Скандал был жуткий!

– Представляю.

– Когда разобрались, в чем дело, то с Феоктистом Евграфовичем решили расстаться.

– Как часто вы с ним встречаетесь?

– Наше общение нельзя назвать встречами. Они происходят чисто случайно, где-нибудь на улице. Впрочем, он появляется иногда в «Славянском базаре», там весьма достойная кухня. Особенно бифштекс, – при этом он шумно сглотнул.

– О чем вы разговариваете?

– О наших общих знакомых, а потом расходимся каждый в свою сторону. Клятвенно заверяю, ваше превосходительство, меня с ним ничего не связывает.

– А других людей, что были вместе с вами в гостиной, вы знаете?

– Знаю, что все они артисты, но знакомство шапочное, – виновато улыбнулся Дергунов.

– А женщину, что была в комнате, прежде видели?

– Не довелось. Но держалась она хорошо, как если бы и в самом деле была княжеских кровей.

– Понятно… Сколько раз вы проводили для вашего знакомого такие миниатюрные спектакли?

– Все это было несерьезно, ваше превосходительство, – повинно ответил артист Митрохин. – Феоктист Евграфович был большой ловелас, любил произвести на женщин большое впечатление, вот мне и приходилось играть какую-нибудь важную особу, с которой он был запанибрата.

– И кого же вы изображали?

– Один раз был генерал-адъютантом, в другой раз действительным статским советником; случалось бывать и генерал-губернатором. А один раз, извините за мою смелость, был даже генерал-полицмейстером.

– Вот вы куда хватили! – добродушно заулыбался Григорий Васильевич.

– Все это было без злого умысла. Как же не помочь старинному приятелю обаять понравившуюся ему женщину! А потом я ведь артист, мне же нужно было где-то шлифовать свое мастерство. Так что вы скажете, ваше превосходительство? Отпустите нас, Христа ради! У нас сегодня генеральная репетиция, а потом нужно готовиться к бенефису.