Понедельник, 6 июня 2039 года.

Кабинет председателя

Объединенного комитета начальников штабов, Пентагон;

Вашингтон, округ Колумбия;

9:50 по восточному поясному времени.

— Господи, Си Джей! Ты ведь этого не допустишь!

Генерал Монтгомери Уорхерст прибег разом к двум радикально противоположным стратегиям: он то молил, то бушевал. Чарльз Джордан Грей, пятизвездный адмирал, сидевший перед ним за обширным, сиявшим полировкой дубовым столом, был не только его начальником, но и давним другом. Вместе когда-то ходили в курсантах Военно-морской академии — Уорхерст был в классе 2008 года, а Грей — 2007-го. Получив же назначения в «эту пятиугольную беличью клетку», неизменно ездили друг к другу на все семейные праздники, да и просто так, на барбекю в заднем дворе, а главное — оба совершенно одинаково, с легкой презрительной насмешкой, относились к «белтуэйским политикам». Старинное соперничество ВМФ и морской пехоты было лишь печатью, скрепляющей их дружбу, поводом для грубоватой товарищеской шутки за парочкой пива.

Но погубить Корпус он, Уорхерст, не позволит никому. За Корпус он будет драться до последнего вздоха — хоть с этими политиканами, хоть с Си Джей Греем.

— Эх, Монти… — Грей невесело улыбнулся — Спасаешь свою должность?

— Не смешно Может быть, я и командующий Корпусом морской пехоты Соединенных Штатов, но каждый морпех — в первую очередь боец. И ты, Си Джей, прекрасно знаешь, что за Корпус я не пожалею жизни. А уж в отставку, если б только это помогло Корпусу уцелеть, подал бы сразу же.

Улыбка исчезла с лица Грея.

— Бог ты мой, Монти, я вполне понимаю твои чувства, но…

— Да ну?

Уорхерст махнул рукой в сторону плоского четырехметрового экрана, занимавшего почти всю стену за спиной Грея. Там, высоченными буквами, был воспроизведен документ, вызванный адмиралом на дисплей своей «манжеты». Аккуратные жирные строки, озаглавленные: «HR378637: Единое общевойсковое постановление», словно бы били прямо под ложечку.

— Год за годом «Бе-Бе» стругали нас, как хотели, и резали нам бюджет, пока на нет его не свели, а теперь еще и это…

Уорхерст оборвал фразу. Ему стало трудно дышать, лицо, судя по ощущениям, раскраснелось, пульс молоточками стучал в виски. Личный меди-монитор, будь он включен, давно бы раскалился докрасна. Черт их дери, разве эти «Бе-Бе» — так на пентагоновском арго обозначались «белтуэйские бюрократы» — когда-нибудь упускали случай малость поднять ему, Монтгомери Уорхерсту, кровяное давление?!

А на сей раз они замыслили — ни много ни мало — погубить Корпус. Его Корпус!..

— С этим я ничего не могу поделать. Абсолютно. — Адмирал покачал головой и метнул косой взгляд в сторону большого трехмерного портрета, изображавшего широко улыбающегося человека в штатском. — За этим стоит Арчи, а значит, президент это одобрит.

— Северин — политическая шлюха. Да вдобавок — интернационалист…

— Арчибальд Северин, позволь тебе напомнить, является министром обороны, а стало быть — нашей политической шлюхой. А это означает, что ты, я и прочие начальники штабов находимся в его непосредственном подчинении… и только потом уж — в подчинении Совета национальной безопасности и президента. Они скажут, мы вытянемся по стойке «смирно», гаркнем: «Есть, сэр!» — а политики со всей ее грязью даже не коснемся.

— Си Джей, да в Вашингтоне, куда ни плюнь — везде политика. Включая Пентагон и каждого, кто в нем служит. И ты это понимаешь не хуже, чем я.

— Возможно. Но последнее слово — за неким документом. Конституция — может, слыхал о таком? И документ этот гласит: мы работаем для политиков. Не наоборот.

— Я и не возражаю. Однако это общевойсковое постановление — дело политическое. И ты это понимаешь не хуже меня. А раз так, то существует политический путь борьбы против него.

— Это какой же именно?

— Общественное мнение.

Адмирал издал стон.

— Господи, Монти…

— Прежде этот путь себя оправдывал. Взять хоть Трумэна, столетие назад. Президент Гарри С. Трумэн, бывший офицер-артиллерист ВМФ, сразу после Второй мировой тоже едва не добился упразднения Корпуса морской пехоты, заявив, что в нем нет необходимости.

Однако общественное мнение — мнение американцев, помнивших, что означают Уэйк, Тарава и Иводзима, — защитило Корпус в законодательном порядке, в Законе о национальной безопасности от 1947 года. И это был не первый раз, когда вашингтонские политиканы пытались погубить или расформировать наш Корпус. Только Конгресс предпринимал не менее пяти попыток между 1829-м и 1940-м. И всякий раз общественное мнение так или иначе играло свою роль в спасении Корпуса от лап любителей урезать бюджет.

— Мне это все известно, — сказал адмирал. — И ты наверняка что-то придумал, иначе не скандалил бы тут со мной.

Уорхерст наклонился за бриф-кейсом, поставленным на ворсистый ковер десятью минутами раньше, водрузил его на стол перед Греем, распахнул, коснувшись замковых сенсоров, извлек свой ПАД [1] и придвинул его, дисплеем вверх, через стол к адмиралу.

Дисплей включился в ответ на прикосновение Грея к тонкой панели прибора. По мере чтения адмирал хмурился все сильней и сильней.

— Марс? Ты собираешься отправить морских пехотинцев… на Марс ?

— Да, Си Джей. Для защиты американских интересов. Точно так же морская пехота защищала интересы Америки по всей нашей планете.

Коснувшись сенсора «Turn Page» в углу ПАДа, адмирал принялся изучать следующую страницу.

— И насколько же крупная выходит операция?

— Все выкладки по логистике — на пятой странице, — ответил Уорхерст. — Я предлагаю — взвод, двадцать три человека. Плюс штабной элемент — всего выходит тридцать.

Адмирал пролистал еще несколько экранов-страниц.

— Весьма подробно. — Он поднял взгляд на Уорхерста, вопросительно изогнув бровь. — И весьма актуально. Но ты ведь это наверняка не всерьез?..

Потянувшись через стол, Уорхерст ткнул пальцем в один из сенсоров персонального устройства доступа. Некоторое время ПАД обшаривал каналы пентагоновской сети и вскоре вывел на экран за спиной адмирала новое изображение, отчего весь кабинет озарился багровым сиянием. Грей развернулся к экрану вместе с креслом.

Красный песок и охряные камни были повсюду, куда достигал взгляд. Под зловещим темно-розовым небом сгрудились, точно прижавшись друг к другу, несколько гермокуполов. Американский флаг, крохотный символ национального достоинства, по нынешним временам граничащего с дерзостью, беззвучно вился на мачте перед ними. А на горизонте — во множестве миль от базы, но даже издали казавшаяся исполинской — высилась та самая гора. При виде ее Уорхерст тут же вспомнил австралийский Айерс-Рок — столь же монолитный, огромный, багровый в лучах выбеленного, точно охлажденного далью солнца. Поверхность горы была гладко отшлифована песком, первоначальные углы, плоскости и кривые — сглажены ветрами пятисот тысячелетий, и тем не менее основные ее черты до сих пор не оставляли никаких сомнений.

По крайней мере, у большинства. Некоторые — в том числе и те, от чьего мнения так просто не отмахнуться, — еще настаивали на натуральном происхождении Сидонийского Лика, Лика Марса, объявляя его порождением игры теней, слепого случая и неистребимой готовности человечества верить.

Настаивали, несмотря даже на последние сводки с базы Сидония.

— Через пять месяцев, — сказал Уорхерст, — «Коламбус» приблизится к Марсу и доставит свой груз. Согласно Международному коммерческому космическому соглашению, они воспользовались своим правом на пломбированный модуль… но, по данным разведки, среди пассажиров этого модуля находятся пятьдесят солдат второй полубригады LegionEtranger , французского Иностранного легиона, состоящего на службе у ООН. Наших ученых на Марсе — которые, кстати, в отличие от этих солдат, не вооружены — и то меньше.