Однако вскоре он либо сверится с компьютерным бортжурналом базы и убедится, что такой группы не существует… либо решит, что не может рисковать, и прикажет своим людям открыть огонь.

Хоть так, хоть эдак — времени оставалось немного.

Вторник, 19 июня;

17:06 по времени гринвичского меридиана.

Гарроуэй;

боевые позиции «Сидонии-1»; в километре к югу от базы;

сол 5658-й; 14:21 по марсианскому солнечному времени.

— Ложись! — крикнула Кэсвелл, ничком падая на песок. — По нам стреляют!

Гарроуэй инстинктивно пригнулся и нырнул вперед, упав на брюхо за невысоким песчаным гребнем, в нескольких метрах справа от Кэсвелл. Выстрелов в разреженной атмосфере слышно не было, однако он прекрасно видел темные точки, рассеянные по верху другого песчаного гребня, метрах в двухстах к северу. За ними, едва различимые на фоне неба, виднелись крыши нескольких жилых модулей, верхушка мачты микроволновой антенны и обелиск шаттла «Рэмблинг Рэк». С флагштока неподвижно свисал голубой флаг ООН.

Пуля взметнула песок меньше, чем в метре от его лица, и Гарроуэй решил немного отодвинуться назад. Пять или шесть морских пехотинцев открыли было ответный огонь, но Джейкоб с прочими младшими командирами тут же заорали, приказывая не стрелять.

Лейтенант Кинг рухнул на песок рядом.

— Началось, — сказал он.

— Ага, — ответил Гарроуэй. — Теперь начинаем молиться госпоже Поддержке с воздуха…

«Сидония-2»; борт шаттла «Харпер’с Бизарр»;

на высоте 30 метров над позициями войск ООН,

к югу от сидонийской базы;

14:24 по марсианскому солнечному времени.

Нокс еще раз выглянул из грузового люка. Теперь они снизились меньше, чем до ста футов, и отсюда уже можно было различить каждого из «голубых касок», рассеянных по песку или укрывавшихся за тремя марсоходами, стоявшими возле главного модуля базы. Вспышка, что-то ударило в обшивку — раз, другой…

К счастью, появление лоббера ошеломило защитников базы, и стрельба их была неточной. Несколько солдат кинулись искать укрытие, прочие замерли на открытом пространстве, опустив винтовки и не сводя глаз с огромного четвероногого призрака, внезапно нависшего над ними, появившись словно бы из ниоткуда. Струя плазмы, бившая из сопел двигателя, была невидима, но дрожь разреженной атмосферы вокруг нее как нельзя лучше предупреждала о высокой температуре и, возможно, радиационной опасности. Некоторые из обороняющихся не спешили стрелять — видимо, опасаясь, что лоббер, будучи сбит, рухнет прямо на них.

— О’кей, капитан, — сказал Нокс, как можно дальше высунувшись из грузового люка, — берем ближайший марсоход, с бортовым номером «три-пять-семь».

В тени машины прятались пятеро «голубых касок».

— Три-пять-семь, роджер, — ответила Эллиотт.

Лоббер слегка изменил курс, направляясь к цели. Нокс, наклонившись, поднял свой край контейнера; Островски сделала то же самое. Лоббер раскачивало и трясло. Сержант осторожно открыл герметичную крышку, воздух зашипел, вырываясь наружу. Щелкнул фиксатор, удерживавший крышку открытой.

Внутри были рядами разложены тридцать банок пива «Стоуни Брук».

Лоббер шел футах в пятидесяти от марсохода, двигаясь вдоль его борта со скоростью пешехода.

— Готова? — спросил Нокс.

— Готова, сержант, — отвечала Островски.

— И-и… раз! И-и… два! И-и… три…

На каждый счет они раскачивали контейнер, задавая нужный ритм и скорость.

— И-и… пуск !

— Воздух! — завопила Островски.

В последний раз качнув контейнер, они выпустили ручки, отшвыривая его от лоббера. Взмыв в воздух, контейнер перевернулся; высыпавшиеся из него металлические цилиндры, вращаясь на лету, ярко засверкали в лучах солнца.

Банки обрушились вниз, и задолго до того, как первая достигла земли, некоторые начали рваться, расцветая в небе облачками из великолепных янтарных брызг.

17:09 по времени гринвичского меридиана.

Позиции войск ООН;

к югу от сидонийской базы;

14:24 по марсианскому солнечному времени.

Когда контейнер взмыл в воздух, разбрасывая над позициями ООН свое содержимое, лейтенант Жан-Мишель Дютетр прицелился в нависший над головой, заслонивший небо призрак из своей ФА-29. Поначалу он решил, что это — нечто наподобие кассетной бомбы, снаряда, разбрасывающего вокруг себя множество бомбочек поменьше, хотя, по всем данным разведки, марсианский отряд морской пехоты США ничем подобным не располагал.

Мгновением позже мысль его подтвердилась: некоторые из падавших цилиндров, сталкиваясь друг с другом, а то и сами по себе, начали взрываться, орошая песок, марсоход и укрывшихся за ним солдат золотисто-янтарной жидкостью. Каждая капля ее, коснувшись земли, немедленно превращалась в крохотное облачко белого газа и желтоватой пыльцы. В то же время цилиндры, достигшие земли, с отчетливым, гулким звуком взрывались, разбрасывая вокруг струи жидкости и белого газа.

Пустой контейнер, ударившись о крышу марсохода, подпрыгнул и упал в песок в нескольких метрах от машины. Шестеро или семеро солдат рухнули на колени, отчаянно соскребая жидкость, налипшую на забрала шлемов, точно горячий, дымящийся клей.

Один из цилиндров угодил прямо в голубой шлем рядового Бенца; жидкость, залившая его бронекостюм, а также и БК Дютетра, вскипела, задымилась, испаряясь с бешеной быстротой, точно какая-то необычайно едкая кислота…

Дютетр, бросив винтовку, принялся стряхивать жидкость с брони. Она кипела и замерзала одновременно, яростно пенясь и при малейшем прикосновении превращаясь в клубы белесого газа, даже в местах, где успела застыть толстой ледяной коркой. Лейтенант представления не имел, чем она может оказаться… однако мысль о том, что вещество с каждой секундой разъедает бронекостюм, привела его в ужас.

— Химическая атака! — завизжал он в микрофон. — Химическая атака!

— Это кислота! — завопил кто-то еще. — Она мне броню разъедает!!!

— Помогите! Она залила мне забрало! Ничего не вижу! Ничего не вижу !!!

17:11 по времени гринвичского меридиана.

«Сидония-2»; борт шаттла «Харпер’с Бизарр»;

на высоте 30 метров над позициями войск ООН; к югу от сидонийской базы;

14:26 по марсианскому солнечному времени.

— И-и… два! И-и… три! И-и… пуск !

Нокс и Островски вышвырнули из люка шаттла еще один контейнер с банками, накрывая третий, последний марсоход, тут же окутавшийся клубами пара.

Идею, прежде чем грузить пиво на борт и отправляться на север, испытали на «Марсе-1». В предельно разреженной атмосфере Марса банки чувствовали себя прекрасно, несмотря на разницу в давлениях. Однако давление внутри банок быстро возрастало, если содержимое охладить до точки замерзания. Тогда оно начинало заметно увеличиваться в объеме.

Все это означало, что любое резкое сотрясение — например, при столкновении с другой банкой в полете, при ударе о землю либо о крышу марсохода — гарантировало взрыв. А стоило пиву попасть в марсианскую атмосферу, одновременно происходили несколько вещей. Двуокись углерода, которой было насыщено содержимое банок, немедленно отделялась от жидкости, образуя пену, а охладившись до нужной температуры, приобретала белый цвет и становилась хорошо различима. Жидкость же замерзала, едва коснувшись холодной внешней поверхности бронекостюма или смотрового иллюминатора марсохода, быстро покрывая все, на что попадала, тонкой коркой льда и сублимированной двуокиси углерода.

Там, где жидкость касалась марсианской почвы, эффект выходил еще более зрелищным. Большая часть местного реголита была обезвожена, так что пески Сахары в сравнении с ним показались бы болотом. Падая на эту почву, жидкая вода, как еще десятилетия назад продемонстрировали «Викинги», высвобождала большие количества кислорода… достаточные, чтобы издать пронзительное шипенье и взметнуть в воздух клуб мелкой сухой пыли. Одним словом, достаточное количество жидкости, попав на почву, создавало если не факт, то, по крайней мере, полную иллюзию взрыва.