Ларк отпустила дверную ручку.

— Вы дружили с Нэнси Трент?

Брет кивнул. Его взгляд снова затуманился, устремившись куда-то в пространство. Он вдруг затряс головой, словно увидел какое-то невероятное зрелище.

— Потом оказалось, что она только использует меня, использует для того, чтобы заполучить Сенатру. И знаете еще что? Она была беременна, но это был не его, это был мой ребенок.

У Ларк перехватило дыхание. Брет ударил себя в грудь.

— Это был мой ребенок! Но она объявила всем, что это ребенок Сенатры. Она думала, что если поступит так, то он будет вынужден на ней жениться, но уловка не сработала. Сенатра только посмеялся над ней. Он смеялся!

Ларк уже больше не могла его слушать, но он еще не кончил, он только-только вошел в раж.

— Она совершила попытку самоубийства, вскрыла себе вены, но Трент вовремя нашел ее и отвез в больницу. Она выжила, но ребенка потеряла. Моего ребенка!

“О боже, — подумала она, — какая ужасная, душераздирающая история! И этот человек был вынужден носить ее в себе столько лет! Неудивительно, что, когда он попытался уехать отсюда, у него ничего не вышло”.

— Вы кому-нибудь это рассказывали? Делились с кем-то своей проблемой? — участливо спросила она,

— Зачем? Мой ребенок-погиб, не родившись, а женщина, которую я любил, предала меня. Погубила меня. Зачем и кому я должен был об этом рассказывать? Или я должен был сам рассказать всем этим местным сплетникам и злопыхателям о том, как меня оставили в дураках?

Никто лучше нее не знал, что груз прошлого может быть так тяжел, что способен однажды раздавить тебя. Это груз, который ты обречен всегда тащить с собой, но надо пытаться от него избавиться. Есть способы от него избавиться.

— Брет, я вам очень сочувствую. — Она дотронулась до его плеча.

Он резким движением отбросил ее руку. Он посмотрел на нее глазами, полными слез и обиды.

Пораженная, она отступила на шаг.

С видимым удовлетворением от того, что близкий физический контакт ему больше не грозит, Брет возобновил свой монолог, словно нуждался в том, чтобы очистить свою душу от того, что столько лет вынужден был в ней скрывать.

Ларк не обрывала его, в надежде, что это ему как-то поможет.

— Потом в моей жизни появилась Мэри-Джейн. Она очень мне подходила, она увидела во мне человека. Она искренне была ко мне привязана.

“Вот те на, — подумала Ларк, — и Мэри-Джейн тоже здесь!”

— С ней мне было хорошо, с ней я снова почувствовал себя мужчиной. — Он вдруг потер глаза и пустил слезу. — Я предложил ей выйти за меня замуж.

— Что?! — воскликнула Ларк.

Чтобы удержаться на ногах, она ощупью нашла спинку стула и ухватилась за нее.

— Я сделал предложение как положено, принес цветы, двенадцать красных роз! — Он снова уставился в потолок со страдальческим выражением. — И спросил, не хочет ли она ребенка от меня.

Он зажмурился, словно это воспоминание доставляло ему нестерпимую боль.

— Она засмеялась! — закричал он. — Она смеялась надо мной!

“Надо вызвать стенографистку и найти двух понятых, — подумал Трент, — все должно быть по закону, и так, чтобы не дать парню никакой возможности вывернуться”.

Он успел уже отдать соответствующие распоряжения Харрису, как вдруг стоящий в углу факс загудел, и из него полезла бумага. Из лаборатории пришли результаты анализа ДНК.

Ларк попыталась заткнуть уши, но и это не помогало.

— Я просил ее перестать смеяться надо мной, но она не послушалась. Она заявила, что я маленький мальчик в теле мужчины и что я нужен был ей только для секса, для развлечения. Она сказала, что спала с летчиком и с водопроводчиком, с адвокатом и дворником, но с мальчишкой на посылках еще не спала. Мальчишка на посылках — так она меня назвала! А еще она сказала, что ей так и не удалось захомутать Сенатру. Можете вы этому поверить? Снова этот проклятый Сенатра. Он всегда появлялся, когда не ждешь, и портил мне жизнь. Случайно заглянув ему в глаза, Ларк заметила в них какой-то неестественный блеск, как при высокой температуре.

— Мне снова хочется спросить вас, — сказал он медленно и спокойно. — Вы с ним спали?

“Брет, — поняла вдруг она, — это все Брет”. Как это она раньше не заметила?

— Это вы вытащили провода из моей машины, — уверенно сказала она.

Он и не пытался этого отрицать.

— Я так не хотел, чтобы вы уехали, мне нужно было еще несколько дней, чтобы показать себя, доказать вам, что между нами что-то может быть. Но Трент появился так некстати!

— И вам пришлось самому ставить на место провода, которые вы только что украли!

— Именно. Ну не насмешка ли это?

— Я бы сказала — это справедливость.

— А вы были так прекрасны, когда спали в машине там, на обочине! Такой глубокий, безмятежный сон! Совсем как смерть!

Он улыбнулся ей улыбкой, которая была одновременно сладкой и зловещей, отчего волосы у нее на затылке начали шевелиться. Она в ужасе посмотрела на него. Кажется, она попала в беду.

— Я уже видел на твоем лице это выражение, Мэри-Джейн! — воскликнул он.

Казалось, он уже не различал прошлого и настоящего.

— Я не Мэри-Джейн, — еле произнесла она онемевшими губами, чувствуя, каким холодным стал дом, в котором ей только что было нестерпимо жарко.

Она буквально чувствовала холод пальцами, губами и щеками.

— Я не насильник, — вдруг заявил он, качая головой из стороны в сторону. — Я даже боролся за права животных. Я участвовал в демонстрациях против абортов. Я люблю жизнь. Но можешь ли ты понять, что я чувствую, когда ты смеешься надо мной. Это меня обижает!

— Я не смеюсь, — пробормотала Ларк. — Я не Мэри-Джейн.

— Я не могу все время стоять рядом и следить, как ты обманываешь сама себя, следить со стороны, как ты снова волочишься за этим Сенатрой. Как ты не можешь понять, что я не желаю видеть, как ты перед ним пресмыкаешься!

— Я не Мэри-Джейн! Я Ларк! Ларк! — закричала она.

— Ларк? — недоуменно переспросил Брет и опустил руки.

Его лоб сморщился в гримасе удивления и снова разгладился.

— Ларк, когда ты только появилась здесь, ты была другой. Ты не была похожа на них. У них обеих темные волосы и загорелая кожа. Но, в конце концов, вся разница между вами только в цвете волос и кожи.

В коридоре послышался топот кованых форменных ботинок по плитке, которую положили более пятидесяти лет назад. “Это Трент идет принимать мое признание”, — подумал Натан, не желая даже поднимать на него глаза.

— У нас проблемы, — сказал Трент.

На этот раз его голос звучал не высокомерно, как обычно, а так, словно кто-то ему только что хорошенько наподдал.

— Мы только что получили из лаборатории результаты анализов ДНК, — начал Трент, и Натан выпрямился, медленно поднимаясь на ноги. — ДНК частиц кожи и крови, которые мы извлекли из-под ногтей у Мэри-Джейн. Они не твои.

Сначала Натану показалось, что он плохо расслышал, но вдруг неожиданно для самого себя он закричал:

— Я же говорю, что не убивал ее! — И вдруг, словно спохватившись, спросил: — А если не я, то кто?

— Я сам бы хотел знать, — покачал головой Трент. — Они определили еще одну вещь.

— Какую?

— Мэри-Джейн была беременна.