Пока мы добирались до места, я в основном шел впереди. Таков сталкерский закон: если тебя взяли в долю на вылазку за богатым хабаром, будь любезен отработать. Вопросов нет. Но когда мы достигли цели, отработка закончилась. Теперь предстояла самая сложная часть миссии, поэтому мы с Патогенычем в настоящий момент были на равных. Иначе получилось бы, что он взял меня в качестве отмычки, чтобы загрести жар чужими руками; но я умею зарабатывать и менее рискованными способами. То есть я готов и на достаточно серьезный риск, но когда работаю сам на себя, а не на постороннего дядю. Даже если этот дядя – Патогеныч.

– Ну, что? – негромко спросил коллега, не отрывая взгляда от полуразрушенного коровника. – На «камень – ножницы»?

– Идет.

Всем известная с детства игра: противники одновременно выкидывают вперед правые руки. Рука либо сжата в кулак – «камень», либо раскрыта – «бумага», либо вытянуты два пальца – «ножницы». Ножницы режут бумагу, бумага заворачивает камень, камень тупит ножницы. Все предельно просто.

Глупец в первом туре скорее всего выкинет «камень». Он наивно полагает, что «камень» – это нечто незыблемое, солидное, самая сильная позиция в игре, однозначно превосходящая и хрупкие «ножницы», и тонкую непрочную «бумагу». Однако это иллюзия, все знаки в данной игре равны: каждый из них бьет один знак и бьется другим. Ни у одного из них нет абсолютно никакого преимущества – но, даже если глупец способен постичь это умом, на подсознательном уровне он все равно будет стремиться к «камню» как к символу мощи и непоколебимости. Поэтому умный, но неопытный человек в первую очередь непременно выкинет «бумагу». Это простейшая, интуитивно понятная логическая задача – мат в один ход.

Учитывая это, умный и опытный человек в игре с глупцом или ребенком выкинет «бумагу», а в игре с умным, но неопытным – «ножницы». Мат в два хода.

Мастер игры, рассчитывая комбинацию на несколько ходов вперед, должен очень тонко и безошибочно определить степень ума, способность к анализу и опыт противника. В игре с умным и опытным соперником он вначале непременно выкинет «камень» – но только в том случае, если убедится по косвенным признакам, что противник способен просчитать ход игры не более чем на два хода. Для большинства людей это предел расчета многоходовки в бытовых условиях – дальше они уже начинают сбиваться и путаться, – так что мастер особо не рискует. По крайней мере, его шансы на победу оказываются куда выше, чем у противника.

В игре мастера с мастером правил на первый ход нет. На первом ходу все решает слепая случайность. Впрочем, следует все же иметь в виду, что вероятность выпадения «камня» в такой ситуации чуть ниже, чем двух других знаков, – из тех же соображений, из каких глупец или ребенок скорее всего сразу же выкинет «камень»: подсознательно мастер старается не повторять эту примитивную ошибку. Однако это тоже ошибка, поскольку такое поведение от обратного другой мастер может вычислить и воспользоваться этим. Основная задача в игре с мастером – не дать ему подловить себя на какой-либо поведенческой закономерности, которую он сумеет обратить себе на пользу.

Мастера игры – тонкие психологи и порой способны предсказать до девяноста процентов символов, которые выбросит неопытный противник. В научных исследованиях такой результат наверняка признали бы экспериментально доказанным ясновидением.

Одним словом, на первом ходу мы с Патогенычем выкинули двое «ножниц».

Так; вот теперь другое дело. Первый ход – это как «е2 – е4» в шахматах: до него никакая разработка стратегии невозможна, а вот после – широчайшее поле комбинаций. Однако, в отличие от шахмат, длинные дебюты, розыгрыши и защиты тут неприменимы: каждый следующий ход может оказаться последним. Это суперблиц, выигрывает не тот, кто умеет кропотливо выстраивать сложные и хитроумные ловушки, а тот, кто точнее и быстрее сумеет просчитать ход мысли противника. И разумно рискнуть в соответствии со своими расчетами.

В следующем раунде я снова выбросил «ножницы», а Патогеныч – «камень».

Один – ноль.

Так. В третий раз подряд «ножницы» вряд ли выпадут, это уже будет четкая закономерность; однако есть небольшая возможность, что желающий сбить меня с толку своей непредсказуемостью Патогеныч решит выбросить именно их. Я внимательно смотрел на противника. Нет, вряд ли; он явно понимает, что я теперь настороже. Возможность «ножниц» мизерна, поэтому я ее в расчет не принимаю. Значит, «камень» или «бумага». «Камень» или «бумага»? Если я, по его мнению, ожидаю третьих «ножниц», будет «бумага», чтобы завернуть мой «камень». Если же нет и я, коварная бестия, сам собираюсь выбросить «ножницы», чтобы сбить противника с толку, то выпадет «камень».

Глядя прямо в непроницаемое лицо соперника, выкидываю «бумагу». У Патогеныча «камень». Ну, еще бы, старый лис. Кого ты хотел обмануть.

Игра продолжается до трех побед. Мы скрипим мозгами, усиленно просчитывая варианты, пытаясь поступать максимально непредсказуемо, но при этом ловить соперника на его собственных просчетах и не попадаться на вражеские уловки. Восхитительная работа для аналитических центров мозга, словно спаррингуешь одновременно с двумя раскачивающимися макиварами – тебе необходимо поразить одну и одновременно увернуться от второй. Здорово развивает абстрактное мышление.

Следом опять выпадает двое «ножниц», затем Патогеныч возвращает мне плюху, заворачивая мой «камень». Два – один не в мою пользу. Следом выпадают два «камня». Две «бумаги». Два «камня». Затем я сравниваю счет, затупив «ножницы» Патогеныча. Необходимо также держать в голове все ходы, всю последовательность символов, выпавших прежде, – из этого тоже можно выделить необходимые для победы закономерности в поведении соперника.

Напряжение растет, зрители на трибунах благоговейно замерли.

Двое «ножниц».

Два «камня».

Двое «ножниц».

Две «бумаги».

– Перекур? – предлагаю я. Патогеныч мотает бородой, смотрит на меня исподлобья. Просчитывает в уме комбинации.

Своей репликой я не просто сбиваю ритм игры и отвлекаю его от анализа. С перекуром связано много вторичных ассоциаций. Папиросная бумага, картонная пачка сигарет, бумажные рекламные плакаты, клочок газеты на раскурку. Утираю взмокший лоб, тяну время, пристально смотрю на Патогеныча. Через несколько секунд ассоциация должна прочно внедриться в подсознание противника. Знаете, как бывает, когда случайно слышишь название какой-нибудь популярной песни или группы, а через несколько минут вдруг ловишь себя на том, что намурлыкиваешь знакомый мотивчик. Начинаешь раскручивать ассоциативный ряд – и понимаешь, откуда что взялось. Но это уже потом, на уровне сознания. Вначале подсознание послушно извлекает из своих пыльных архивов этот самый мотив и подсовывает его тебе – на, хозяин! Ты ведь про это говорил?..

Если все пойдет правильно, Патогеныч даже и не сообразит сперва, почему вдруг выкинул «бумагу». Решит, что это стало результатом его собственного хитроумного анализа.

Уверенно выбрасываю «ножницы» – и получаю в ответ такие же. Нет, дохлое дело – ловить старую опытную щуку на голый крючок. Патогеныч – это вам не Енот, которым можно манипулировать как угодно. Если, конечно, хорошо знать его слабые места.

И все же надо попробовать еще раз. Двое «ножниц» в третий раз с шагом в один тур – это уже устойчивый логический ряд, а первая задача мастера в этой игре – разрушить всякую внешнюю логику своих действий, чтобы противник не сумел их просчитать. И сейчас Патогеныч наверняка постарается как раз это и сделать. Скорее всего, нужная ассоциация уже прочно угнездилась в подсознании моего коллеги, закрепленная еще и выпавшими последними «ножницами» – предметом, в реальной жизни тесно связанным с той самой бумагой.

Снова, не задумываясь, выбрасываю «ножницы» – и напарываюсь ими на «камень» Патогеныча.

О как. Ну, стало быть, я сам себя перехитрил.

– Мелковат против батьки, собака, – флегматично прокомментировал коллега, засовывая руки в карманы.