— Я не смогу. Я волнуюсь. — Евгений с ужасом смотрел на телефон, будто ожидая, что прямо сейчас из него выскочит ведущая актриса Большого Трагического Театра и набросится на него с криком «о, мой павлинчик!»

— Вот и замечательно, что волнуешься! Пусть Бездыханная это слышит. Речь ведь пойдет о свидании, да к тому же первом! Волнение здесь уместно.

— Так я ведь заикаться буду, — предупредил Евгений.

— Великолепно! — обрадовался Улисс.

— Слова путать…

— Блеск!

— Глупость могу сморозить какую-нибудь…

— Гениально! После такого она точно не устоит! Евгений, теперь я окончательно убедился, что мой выбор был правильным — из тебя получится идеальный павлин для госпожи Бездыханной.

— Да что же это такое! — окончательно расстроился пингвин. — Что ни сделаю, чтобы избежать встречи с этой Бездыханной, только хуже получается!

— Смирись, — посоветовал Улисс. — И пойми наконец, на тебя указал перст судьбы.

Пингвин вздрогнул и отшатнулся, словно пытаясь отклониться от перста судьбы, — а ну как он тогда промахнется и укажет на кого-то другого! Но судьба не умела промахиваться. В подтверждение этого Лис Улисс одной лапой протянул Евгению телефонную трубку, а указательным пальцем другой ткнул в номер гостиницы, записанный на клочке бумаги. Пингвин обреченно взял трубку и набрал номер.

— Здравствуйте, — сказал он замогильным голосом, когда с той стороны линии ответили. — Будьте добры, номер Изольды Бездыханной. Благодарю…

— Евгений, немного живее, — прошептал Улисс. — Ты же не на похороны ее приглашаешь.

— Как знать… — также шепотом ответил Евгений, и в этот момент в трубке раздался голос Изольды Бездыханной:

— Алло? Слушаю вас?

— Бгхгх, — сказал Евгений, выпучив от страха глаза.

— Алло, кто говорит?

— Добрый… — с трудом выдавил из себя Евгений.

— Добрый? — удивилась Бездыханная, не понимая, что это за загадочный добряк ей звонит.

— День… — объяснил Евгений. — Добрый день.

— Здравствуйте, — ответила гусыня. — С кем имею честь?

Евгений зажмурился. Он подумал, что если не скажет того, что нужно, сразу и немедленно, то не скажет этого никогда. Мобилизовав все силы и решив, что их явно недостаточно, Евгений совершил прыжок внутрь себя. Здесь он призвал на помощь внутренние резервы, которые поначалу попрятались кто куда, но, осознав важность момента, вылезли из своих укрытий и поспешили на выручку. И тогда Евгений выпалил, так и не открывая глаз:

— Добрый день, госпожа Бездыханная! Простите, что беспокою вас, извините, что без звонка («Это и есть звонок, идиот!»), но осознание того, что если я не выскажу лично своего восхищения вами, вашим талантом, вашей игрой, то произойдет что-то ужасное, что-то совершенно немыслимо невозможное, какое-то крушение, крах, катаклизм, и жизнь моя лишится всякого смысла. Это я посылал вам букеты, — помните? — такие венички, составленные из цветов. Это я тот самый пинг… («Осторожно!») павлин. Но цветы не в состоянии передать моих чувств, да что там! — и слова не могут передать моих чувств, и даже чувства не могут передать самих себя («Не увлекайся, Евгений!»). Простите, я, наверно, говорю непонятно, просто я очень волнуюсь («Чистая правда, между прочим!»), понимаете, не каждый день говоришь с предметом, то есть, я хотел сказать, с объектом своего восхищения. О, если бы я только мог надеяться на встречу, чтобы выразить вам наедине все, чего не скажешь иначе, кроме как с глазу на глаз, о если бы ваш поклонник-павлин мог только рассчитывать, хоть минуту, хоть мгновение, хоть долю секунды на такую возможность, то солнце вновь засияло бы для него. Я ведь, кажется, не сказал, что оно мне сейчас совсем не сияет? Это все проклятая забывчивость — от волнения. Так вот, не сияет и не греет, и ничего не греет, потому что я вспоминаю вас в свете этих театральных ламп, простите, не помню, как они называются, и вы — такая, посередине сцены, и произносите «Ни-ког-да! Слышите, ни-ког-да не променяю я любовь на нелюбовь!» Это было откровением для меня, госпожа Бездыханная, и если бы я только мог надеяться на маленький тет-а-тет, о… о… — Евгений запнулся, и тогда в образовавшейся паузе раздался взволнованный голос актрисы:

— Да… — И от звучащей в нем страсти телефонная трубка раскалилась.

— Да? — переспросил ошеломленный Евгений, еще не веря, что ему ответили согласием — впервые в жизни. Пусть даже и не совсем ему, а изображаемому им павлину — какая разница!

— Да… — повторила Бездыханная. — В девять вечера. В моем номере.

Евгений сглотнул.

— Понял. Слушаюсь. В смысле, обязательно буду. Прилечу.

— До встречи. — В голосе примадонны зазвучали игривые нотки.

— Да… До свидания, госпожа Бездыханная. Вы очень добры. — Евгений уже хотел было повесить трубку, но вспомнил фразу из какого-то старого фильма: — Целую крылышки, — и тут же пожалел о сказанном, потому что фраза была пошлой. Но гусыне она понравилась: на том конце провода раздался довольный смешок, затем щелчок и короткие гудки.

Евгений отнял трубку от уха и посмотрел на нее, все еще не веря, что у него получилось. Он поднял глаза и наткнулся на сияющие взгляды друзей.

Первым зааплодировал Константин. Остальные подхватили.

— Браво! — воскликнул Лис Улисс. — Брависсимо!

— Евгений, это было бесподобно! — восторженно произнесла Берта. — Я тебя люблю!

— Я требую повторения! На бис! Давай, звони еще раз! — кричал Константин.

В углу что-то одобрительно хмыкнул Марио.

Евгений смутился.

— Вообще-то, это было трудно, — заметил он. — И я бы предпочел, чтобы повторять не пришлось.

— Не скромничай! — Константин пригрозил другу пальцем. — В тебе скрывается герой-любовник.

— Не скрывается! — возразил Евгений.

— Ага, теперь уже не скрывается! — рассмеялась Берта. — И больше тебе нас не обмануть.

— Да ну вас! — махнул крылом Евгений.

— Великолепная работа! — похвалил Улисс. — Евгений, ты был на высоте. Если продолжишь в том же духе, театральную карту мы обязательно добудем. А теперь дорогие друзья, объявляю перерыв! Собираемся у меня снова в шесть часов — обсудить детали и подготовиться к операциям.

— К операциям? — недоуменно переспросил Константин. — Их что, несколько?

— Разумеется, — ответил Улисс. — Свидания Евгения с Изольдой Бездыханной и Берты с Кротом.

Лис Улисс улыбнулся собственным мыслям. Он ни на секунду не забывал и о своем предстоящем свидании с Барбарой. До шести оставалось полно времени и прогулка с волчицей по набережной обещала быть долгой и приятной.

Улисс подошел к окну и кинул взгляд на улицу.

— Странно… — произнес он. — Нашего нового шпиона сегодня вообще не видно. Неужели нашел, где спрятаться?

Ответа не последовало.

А брат Кирилл вовсе не прятался. Он находился довольно далеко от дома Улисса — в маленьком кафе на набережной. Перед ним в чашке дымилось горячее какао, за окном играло море, и жизнь уже не казалась сплошной черной полосой. Конечно, братство Пришествия Сверхобезьяна не поощряло подобное времяпрепровождение, считая его суетным, бессмысленным и идущим вразрез с истинными ценностями. Но Кирилла это мало волновало. Он уже ступил на скользкий путь, когда подложил подслушивающее устройство брату Нимроду. И ему на этом опасном пути нравилось! Что же касается выходки с жучком, то брат Нимрод сам виноват: надо доверять собственному шпиону, а не скрывать все, да еще и требуя качественной слежки! Но главное, что побудило Кирилла начать подслушивать брата Нимрода вместо Лиса Улисса, — и теперь он это понимал, — то, что барс упомянул в разговоре Анжелу. Стало быть, дело, которым так увлечен брат Нимрод, касается подопечной Кирилла, а значит, и его самого. И шимпанзе намерен выяснить все! Кирилл вставил в ухо наушник и раскрыл блокнот — раз он обещал вести записи, то будет их вести.

В наушнике зазвучал голос брата Нимрода:

— Еще немного, и карта саблезубых будет у меня. Я это чувствую.

Ответил ему голос Его Святейшества: