— Аверан! — позвал он. — Попробуй-ка нарисовать ту руну, о которой я говорил тебе. Посмотрим, справишься ли ты…

Он начертил руну пальцем на стене.

— Итак, — сказал Биннесман, — нарисуй руну острием своего посоха. Пока будешь чертить линии руны, представляй свою силу и могущество твоего посоха. Представляй также, что под воздействием этой силы колонны сливаются в сплошную стену.

Руна, которую начертил Биннесман, была знакома Аверан. Она много раз видела ее вырезанной на степах каменных домов и на степах крепостей.

Простолюдины изображали этот знак, особо не задумываясь о его истинном значении. Люди надеялись, что волшебство руны защитит их от опасности. Однако если данная руна была начерчена рукой Охранителя Земли, она приобретала свойства могущественного заклинания.

Аверан знала и то, что не каждый Охранитель Земли обладал достаточной силой.

Биннесман, например, мог пронзать взглядом камень и видеть вещи, находящиеся на расстоянии многих миль. У Аверан же не было дара камневидения, но в то же время она замечала за собой способности, о которых не ведал даже сам Биннесман.

Очевидно, старый волшебник хотел подтолкнуть ее к развитию пока еще скрытых способностей.

Аверан закрыла глаза. Почти инстинктивно начертив руну, она призвала всю свою силу, вложила всю свою мощь в начерченный знак. Рука ее задрожала от напряжения.

— Закройся, — шептала она. — Закройся!

Начертив последнюю линию в руне, Аверан уже хотела опустить посох, но тут, помимо ее воли, посох сам начертил еще три волнистые линии внутри руны.

Внезапно Аверан почувствовала себя очень странно. В тот момент посох закончил чертить три волнистые линии, и ей показалось, будто руна втянула в себя всю энергию, которая была в ее теле.

У Аверан потемнело в глазах, и она рухнула на землю.

Через несколько мгновений Аверан пришла в себя. Голова у нее кружилась. Казалось, будто на голову ей надели железный обруч. Мозг пронзала невыносимая боль.

Габорн склонился над девочкой, неустанно повторяя:

— Аверан! Аверан, проснись!

Ома огляделась. Все смотрели то на нее, то на узкую стену позади них. Биннесман стоял, обратившись лицом к колоннам, изучая их с предельным вниманием.

— Как ты, дитя мое? — спросил Габорн.

Аверан попыталась сесть, но была очень слаба. Ноги отказывались слушаться, а руки, казалось, были сделаны из масла. Даже если бы она бежала весь день без остановки, и то не чувствовала бы себя настолько уставшей.

— Хорошо, — ответила она, пытаясь подняться.

Сумев наконец-то сесть, она почувствовала, что боль внутри головы, где-то в области глаз, усилилась.

Головокружение стало таким сильным, что ей показалось, будто сейчас она снова потеряет сознание. Не в силах даже думать, Аверан сидела, глядя перед собой.

Но вот постепенно мышцы ее снова начали обретать силу.

— Очень хорошо, — приговаривал Биннесман, — очень хорошо. Тяжеловато для первого раза, но какой потрясающий результат. Хочешь взглянуть на свою работу?

Он отступил в сторону, и Аверан застыла от изумления. Просветы между колоннами исчезли без следа. Казалось, сталактиты стали мягкими, податливыми, как глина, и, соединившись друг с другом, намертво затвердели, как твердеет цемент. Поверхность серого камня блестела, словно глиняный горшок, обожженный в печи.

— Что я сделала? — спросила Аверан.

Биннесман изумленно покачал головой, затем рассмеялся:

— Некоторые колдуньи из даскинов могли силой желания изменять форму камня. Используя эту свою способность, они создали великий Разлом в Гередоне, а также разделили континенты. Эта самая редкая из Сил глубокой земли. Я никогда не слышал о человеке, который обладал бы подобной силой. Похоже, ты в некоторой степени владеешь этим мастерством.

Аверан уставилась на каменную стену словно громом пораженная.

Биннесман постучал по стене посохом и прислушался, словно ожидая услышать эхо.

— Для опустошителей твоя стена будет серьезным препятствием, которое, пожалуй, задержит их надолго. Я даже думаю, они оставят попытки прорваться сквозь стену и начнут рыть новый туннель, чтобы обойти ее стороной. А теперь пойдем дальше.

Аверан с трудом поднялась на ноги. Все остальные уже пошли вперед, только Биннесман остался рядом с Аверан, не сводя с нее глаз, боясь, как бы она снова не упала. Она бы и упала, если бы вовремя не оперлась на посох.

— Когда мы остановимся в следующий раз, мы попрактикуем твое новое умение. Если у тебя, конечно, будут на это силы. Попробуем создать предмет поменьше размером.

— Хорошо, — ответила Аверан, хотя на самом деле ей казалось, что она больше никогда в жизни не захочет применять это заклинание.

Не прошли они и полмили, как пол пещеры неожиданно кончился и они оказались у бездонной пропасти.

Габорн заглянул вниз, туда, куда уходило русло древней реки. Здесь, по-видимому, когда-то был водопад. Стены шахты поросли щекотными папоротниками и червь-травой. Аверан осторожно подошла к краю пропасти и тоже посмотрела вниз. Первые четверть мили она еще могла что-то разглядеть. Дальше, казалось, туннель уходил куда-то вбок, но сказать точно было трудно, ответвление находилось слишком далеко, на таком расстоянии было уже ничего не видно. Аверан взглянула Габорну в глаза, как бы спрашивая, рискнут ли они спуститься вниз.

— Земля предупреждает: мы должны бежать отсюда, — сказал Габорн. — Пока я не вижу другого выхода.

Аверан опустила руку в пропасть и прикоснулась к одному из щекотных папоротников. Листья растения мягко дотронулись до ее руки. Потянув за них, Аверан легко вытащила папоротник из земли.

— Пытаться ползти вниз по скале, цепляясь за папоротники — дело небезопасное, — заметила она. — К тому же здесь скользко.

— Мы справимся, — ответил Габорн.

Оглядев поклажу и веревки, разложенные вокруг, Габорн начал привязывать веревки одну к другой. Через некоторое время он держал в руках длинную связку. Одним концом Йом примотала ее к ближайшему сталагмиту.

— Дай-ка я взгляну на твои ребра, — сказал Биннесман Габорну.

— Не надо, — возразил тот. — Рана уже почти зажила.

Тем не менее Биннесман подошел к нему, расстегнул кольчугу и стащил ее с Габорна. Приподняв тунику, волшебник принялся осматривать повреждения. Весь бок представлял собой сплошную кровавую рану на фоне огромного черного синяка.

— На самом деле все не так плохо, — оправдывался Габорн. — Ранение не слишком серьезное и почти не причиняет мне боли, несмотря на его ужасный вид.

— Это хорошо, — ответил Биннесман. — Ибо если бы рана была настолько плоха, какой кажется с первого взгляда, ты бы уже давно был мертв.

Подержав кончики пальцев на расстоянии пары дюймов от раны, Биннесман поморщился и пробормотал:

— Как я и думал — четыре сломанных ребра. Даже со всеми твоими дарами они не заживут еще пару дней. Как ты умудрился попасть под этот удар — вот чего я не понимаю.

— Я слишком доверился глазам. Следовало больше слушать свое сердце, — ответил Габорн. — Я почувствовал предупреждение, которое посылала мне Земля, приказывая увернуться от удара, но сам я не увидел опасности — и вот копье настигло меня.

— Пусть это будет тебе уроком, — сказал Биннесман. — Всегда делай так, как подсказывает тебе Земля. Забудь о том, что говорят тебе глаза, и не доверяй своим мыслям.

Биннесман порылся в карманах и вытащил веточку донника. Покрошив ее в руках, он сдул снадобье с ладони прямо в рану.

Закончив лечить Габорна, Биннесман поднял с земли его кольчугу. Поразмыслив мгновение, волшебник швырнул ее в провал. Снизу донеслось постепенно удаляющееся звяканье металла.

— Что ты делаешь?! — взвился Габорн.

— Тяжелая кольчуга помешает тебе карабкаться вниз, — ответил Биннесман. — Когда мы окажемся внизу, нам не составит труда найти ее.

Закончив связывать веревки, Йом и Аверан переглянулись. Затем все, не сговариваясь, посмотрели в сторону пропасти.

— Кто пойдет первым? — тревожно спросила Йом.