Карнаж немало удивился, когда, пройдя мимо них внутрь, обнаружил пустые столы. Хоть час и был ранним, но все же в общей зале обычно хоть кто-то да завтракал. Полукровка мало верил в общее сонливое единодушие постояльцев, поэтому поспешил наружу, окончательно сбитый с толку.

— Доброго вам утра, сударь, — пожелал один из гномов, у которого за поясом «ловец удачи» заприметил великолепный фивландский шестопер.[15]

— И вам, господа. Скажите мне, а какая нелегкая заставила в такую рань постояльцев покинуть гостиницу? Им чем-то не угодил мэтр Николаус?

— Нет, — усмехнулся один из гномов, — Дело в том, что, вчерась, поссорились двое парней, и один другого вызвал на бой. Вот все и пошли поглазеть.

— Можно подумать, что в окрестностях происходит мало дуэлей, — изумился Феникс.

— Нет, почему же, этот край славится многочисленными бретерами, но не каждый день доведется увидеть битву рыцаря и мага!

Для гнома это было, видимо, действительно стоящим зрелищем, судя по значительному виду, с которым он это говорил, с трудом преодолевая собственное косноязычие.

— Интересно, и где происходит сие действо? — спросил «ловец удачи», прекрасно понимая, кто могли быть те двое спорщиков, решающих свои разногласия подобным способом.

— Пойдемте с нами! — предложил совсем лысый гном, тот, чей шестопер так радовал глаз Карнажу, — Предлагаю вам сделать ставку. Десять к одному против мага. Дело верное!

Втроем они направились в сторону дороги, ведущей на восток, по которой прошлым утром Фениксу так хотелось покинуть Лангвальд. Попутно Карнаж отсыпал гному горсть предусмотрительно разменянного в Швигебурге серебра и получил свой клочок грубой бумаги. На нем писарь, которым оказался один из его спутников, низкорослый и коренастый швигебургец, написал имя и ставку.

Выбор полукровки был очевиден для него самого, но не для гномов, которые потешались над уверенностью в победе ларонийского колдуна. Признаться, Карнаж не спешил их разубеждать, ведь при таком соотношении ставок он мог неплохо поживиться.

Дуэль должна была произойти на большом невспаханном в этом году поле, которое, к разочарованию Феникса, находилось не так близко к Лангвальду, как того хотелось бы. Противники расположились по разные его края. Вокруг рыцаря из «Ордена Надзора» толпилось море зевак, с интересом наблюдавших за тем, как несколько наемников помогали воину влезть в могучие доспехи. В полном комплекте они превращали владельца в груду непроницаемого металла. Разумеется, первым гномы посетили карателя, так как он представлял из себя яркое зрелище, пусть немного и устаревшее в современном военном деле Материка, но от этого не менее красочное. Феникс с интересом глядел на эту железную статую, что словно сошла со страниц древних легенд о воителях и раздутых менестрелями подвигах.

— Что смотрите? — грубо спросил простуженный голос из-под забрала.

— Восхищен вашими доспехами! — ответил «ловец удачи» без капли истинного восхищения, — Вы собираетесь идти на колдуна прямо отсюда или, для начала, приблизитесь на разумную дистанцию?

— Что значит «на разумную дистанцию»?

— Ну, хотя бы на расстояние полета стрелы.

— У меня нет лука. Оставьте это подлое оружие для трусливых сильванийских солдат, если их так можно называть. Ничто и никогда не заменит меча.

— Ваша правда, — усмехнулся полукровка, — В таких доспехах вам вряд ли удастся воспользоваться луком. Стало быть, вы поедете верхом?

— Черт возьми, сударь, прекратите строить свои догадки, если не знаете кодекса истинного карателя магов! — с этими словами воин отвернулся к одному из наемников, что проверял, ладно ли сидит левый наплечник.

Перекинувшись парой фраз с наемниками и справившись о готовности поединщика, гномы двинулись по полю в направлении «лагеря» ларонийского мага. Карнаж поспешил к ним присоединиться. Попутно он выслушал множество восхищенных криков «о настоящих воинах, не то что в нынешнее время», которые только укрепили его уверенность в правильности своей ставки. Он даже начал подсчитывать примерный размер той суммы, что скоро осчастливит его ненасытный кошелек.

Вокруг невозмутимо потягивающего вино из изящного фужера Зойта Даэрана собралось куда меньше народу. В основном это были молодые друиды из какого-нибудь Круга в Фивланде, где их брат несколько веков тщетно пытался восстановить былое великолепие природы. Молодые последователи древних учений явно намеревались получить неплохой куш в качестве пожертвований их общине, поэтому появление еще одного претендента на выигрыш не прибавило энтузиазма.

— О, Карнаж, и вы здесь!? — обрадовался ларониец и протянул полукровке свой фужер с вином.

— Разумеется, я явился, как только услышал о вашем поединке, — ответил Феникс, принимая угощение под завистливыми взглядами окружающих.

По старинному обычаю белых эльфов, они пили не за свою победу, а за поражение противника, ставя, тем самым, во главу угла цель, а не собственное тщеславие. Карнаж последовал этому обычаю, «поддержав» устремления Зойта, и осушил фужер, вернув магу. Тот принял его с одобрительным кивком. В конечном итоге Феникс оказывался среди всех присутствующих единственным, кто немного знал традиции Ларона.

— Не теряйте времени, — тихо произнес колдун, сбрасывая свой великолепный плащ.

Гномы засуетились, полагая, что фраза была адресована только им. На самом деле ее подлинный красноволосый адресат поспешил смешаться с остальными зрителями.

Противники были готовы, и вышли на поле. Покуда оглашались титулы и фамилии, а также причины поединка, писарь и сборщик ставок под охраной своих соплеменников переместились подальше от места действия, где старательно пересчитали полученные деньги.

— Отлично! — сказал один, — Если нам повезет, то к мастеру Хроносу мы явимся гораздо богаче, чем были до прибытия сюда. Клянусь бородой Основателя, этот поединок озолотит нас. Как думаешь?

— Не знаю, много ставок на карателя. А если он выиграет? Тогда плакали наши денежки!

— Не так громко! — приложил палец к губам сборщик ставок, оглядываясь на шестерых гномов с увесистыми топорами, которые стояли чуть в отдалении и охраняли то ли от охотников до общественного золота и серебра, то ли золото и серебро от самих счетоводов.

— Делить выигрыш придется только с кучкой этих молодых друидов, но они и поставили не очень много. У адептов Круга, сам знаешь, в карманах больше не деньги, а листья, — заговорщицким тоном продолжил гном, — Но этот полукровка поставил довольно много. Черт бы его побрал! Кстати, где он!?

Оба тут же завертели головами, стараясь найти того, о ком они говорили, по приметной кроваво-красной шевелюре. Однако объекта поисков нигде не было видно. Писарь посмотрел на приятеля и, почесав в затылке, удивленно добавил:

— И где твой шикарный шестопер?!

Карнажу пришлось истратить немало времени, чтобы покинуть ряды увлеченных будущим поединком зрителей, потому как, чем ближе становилось событие, тем менее проходимы становились ряды собравшихся.

Вернувшись, наконец, в Лангвальд, он попался на глаза мэтру Николаусу, но это уже не имело значения. Пожелав хозяину гостиницы доброго утра, Феникс двинулся по дороге к лесу на берегу моря.

«Ловец удачи» как никто другой чувствовал приближение того, чего ждали все те, кто явился в этот город на краю обитаемого мира.

Небо над гладью Покинутого Моря приобретало свинцово-серый оттенок, словно перетекающий из чернеющих вдали, на линии горизонта, туч, которые, однажды возникнув там много веков назад, уже никогда не рассеивались.

Когда-то давно Карнажу приходилось слышать множество предположений об этом явлении на диспутах магов в Высоких Шпилях Швигебурга. Тогда посещение подобного рода собраний было свободным для всех желающих приобщиться к тайнам мироздания. И Феникс с интересом «приобщался», выслушивая нескончаемые речи о Пустоте, что затаилась на грани мира темной громадой и, якобы, вот-вот должна двинуться в сторону Материка. Постепенно в речи какого-нибудь оратора явственно различалась паника, так как бедняга сам глубоко проникался собственными словами, и, в определенный момент, хватаясь за голову, затихал и садился на свое место с заключительной фразой: «Мы обречены».