— Доброго утра, господа! — громко пожелал мэтр Николаус всем тем, кто в этот ранний час сидел в общей зале его гостиницы, потягивая лангвальдский чай. Этот крепкий напиток по распоряжению хозяина заваривали всем, кто пожелает, до полного восхода солнца, согласно старой фивландской традиции. Однако желающих оказалось немного. И, скорее всего потому, что не все были в силах оторвать свои спины от мягких постелей после вчерашней гулянки, либо потому, что не всем был по вкусу крепкий лангвальдский чай. Его подавали в сферических глиняных кружках с небольшими металлическими трубочками, через которые и пили, так как горячая жидкость находилась под толстым слоем мелко нарубленных и высушенных чайных листьев.

— И вам доброго утра, гостеприимный хозяин, — отозвался один из постояльцев, не отрываясь от разложенных на столе пергаментов и книг.

Николаус смутился. По внешности того, кто ответил на пожелание, можно было судить, что он ни кто иной, как ларонийский эльф. А их не очень-то жаловали местные. Впрочем, и сами соседи за горами не оставались в долгу и отвечали тем же.

Длинные белоснежные волосы гостя спадали ниже плеч на фиолетовую рубаху с широкими рукавами, скованными у кистей резными браслетами из чистого серебра. Тонкие длинные пальцы рук, перелистывающие страницы, были затянуты в темные перчатки из мягкой кожи. От кружки с лангвальдским чаем поднимался густой пар, окутывающий лицо незнакомца.

Он прибыл далеко за полночь. Ларониец не попросил комнату, а сразу закинул свой камзол на скамью у окна и сел за стол, потребовав заправить гаснущую лампу маслом и чая, что было незамедлительно исполнено. Ведь, в дополнение к солидному виду этого эльфа, явно дворянского сословия, на стол упала серебряная п'о'ксессальская крона.

— Пусть наш сорт чая, взращенный моим прадедом, добавит вам бодрости и долголетия, — немного помявшись, с натянутой улыбкой добавил Николаус.

— Да-да, и тебе не кашлять! — донеслось от противоположного окна. Там потягивал «фамильный» напиток Карнаж, коротавший время в компании огарка свечи, торбы валяющейся у его ног, и странной формы короткого клинка в ножнах, покоящегося на коленях.

Ларониец вскинул голову и с интересом посмотрел на того, кто вместе с ним тоже пил чай, а не посапывал возле остывающей кружки, как остальные.

Внимательные фиолетовые глаза под тонкими белыми бровями пристально разглядывали полукровку. По тонким губам пробежала легкая многозначительная усмешка.

— Вы тоже бодрствовали этой ночью? — спросил ларониец.

— Да, как видите, — сухо ответил «ловец удачи».

— Что же вас так занимало?

— То, как любят ваши соотечественники совать свои точеные носы в чужие дела, — невозмутимо ответил Феникс.

Начатый взаимными колкостями разговор прервала шумно распахнувшаяся дверь и лязганье лат громадного рыцаря, с обнаженным полуторным мечом в руке.

— Хозяин! — загремел его грубый простуженный бас, — Налей-ка пива и освобождай комнату. Нашли мы твоего постояльца, что пропал этой ночью. Валяется на крыше какой-то халупы со стилетом в груди по самую рукоять. Видно, тот, кто его пригвоздил, был изрядный выдумщик. Мало того, что затащил тело на крышу, даже не вынув оружия, а еще обмотал ручку кинжала тряпьем и поджег. Видать, чтоб быстрее нашли по такому вот «факелу».

— Мастер Хронос заставляет себя ждать, и терпение у многих кончается. Что еще ожидать от сброда, кроме поножовщины в качестве способа убить время и, заодно, сократить очередь? — со вздохом изрек белый эльф.

— Что же это делается! — засуетился Николаус, подавая рыцарю пива, — Надеюсь, вы оградите нас от таких беспорядков?

— Все, что в моих силах, мэтр. Но тут воюет не простой «сброд», коим всех считают особо умные и благородные остроухие, а маги. Покойный ныне мэтр Шрам слыл изрядным ублюдком при жизни. Я знавал его. Цех даже поручал мне добыть его голову, но чернокнижник оказался хитер, как лис, и постоянно ускользал. Хотел бы я посмотреть на того молодца, что смог так славно его отделать. Прежде, чем добить, кто-то сперва от души поломал беднягу.

У окна, где сидел «ловец удачи», раздался едкий смешок. Карнаж тут же отвернулся от устремленных на него взглядов и с беспечным видом продолжил потягивать свой чай.

— Мое имя Зойт Даэран, — белый эльф склонился к рыцарю, не сводя подозрительного взгляда с красноволосого полукровки, — Если вы что-нибудь еще узнаете о смерти Шрама, прошу вас сообщить мне. Сведения будут оплачены по мере их значимости.

— Ну уж увольте, милсдарь! — вспылил здоровяк, — Чтобы каратель магов снюхался с эльфийским колдуном?! Никогда!

— Да? Вы тоже из инквизиторов? — разочарованно протянул Зойт.

— Я из «Ордена Надзора». Сиречь наблюдаю, что творит ваш брат, и убиваю отступников по мере надобности.

— Забавно, — улыбнулся ларониец, сворачивая пергаменты, так как заприметил, что «ловец удачи» собирается уходить, — О высоких сферах магии поставили судить недалекого болвана с железкой наперевес.

— Полегче, сударь! Ненароком не обидеть бы вас…

— Попробуете?!! — полыхнуло в глазах Зойта белое пламя, когда он резко обернулся.

В общей зале повисла напряженная тишина. Рыцарь и маг мерили друг друга взглядами.

Мэтр Николаус растеряно стоял возле столов с мокрой тряпкой, которой заботливо протирал полированную годами дубовую поверхность. Его сердце сжалось, едва он представил весь тот тарарам, что могли устроить в его гостеприимном доме эти двое. Он бросил умоляющий взгляд на Карнажа. Полукровка задержался у дверей, с нескрываемым интересом ожидая дальнейшего развития событий.

Феникс понимающе кивнул хозяину и подошел ближе к повздорившим. Ему никогда не нравилась эта игра в «гляделки». Оба делали значительный вид, а в результате без единого шанса сказать хоть что-то наверняка. Уже готовые бросить последнее, веское, слово в преддверии вызова, они, почему-то, всегда затягивали, ожидая этого от оппонента.

Повисшую тишину прорвал смех с отзвуком металла, громкий и даже немного естественный. Это несколько обескуражило обе конфликтующие стороны, ведь оказалось совсем не к месту.

— Господа, ну что же вы медлите?! Неужели обязательно соблюдать все эти прелюдии? Черт возьми, благородный каратель, если все ваши действуют с таким количеством церемоний, то неудивительно, что Шрама убил другой! Видимо, более расторопный.

— Можно подумать, что вы, сударь, знаете убийцу?! — вспыхнул рыцарь.

— Возможно, и знаю.

Феникс поразился, с какой скоростью каратель подскочил к нему, схватил за ворот и прижал к стене.

— Ты скажешь мне его имя, щенок, клянусь всеми демонами преисподней!

— Зачем же так орать? — спросил Карнаж, медленно освобождая руки от торбы и ножен с мечом, — Знаете ли, от собственного крика можно и оглохнуть.

— Это еще как? — прохрипел рыцарь.

— А вот так! — сложенные «лодочками» кисти полукровки резко и синхронно ударили карателя слева и справа от красного лица.

Опустившись на корточки возле скорчившегося здоровяка, Карнаж с насмешкой процитировал окончание старинной детской песенки: «Как-то он серебряник принял за медяк… Проще объяснить вам, рыцарь был дурак».

Полукровка невозмутимо поднял брошенные им вещи и вышел на улицу.

Ноги сами несли куда-то, где не было шума голосов, лишних вопросов и любопытных взглядов. Ведь торжество, переполнявшее его этим утром, слишком развязало язык и чуть не выдало с головой.

Феникс остановился только когда оказался посреди распаханного поля на окраине Лангвальда. Он вдыхал утренний, влажный воздух, такой густой над дымкой плывущего под ногами тумана, что, казалось, с усилием наполнял легкие. Мимо, отделенная низкой изгородью, проходила дорога, ведущая из города на тракт. У «ловца удачи» было неудержимое желание пойти по ней дальше. Хотя бы и пешком, ведь для того, чтобы забрать лошадь, пришлось вернуться в город, где он пролил кровь этой ночью.