С одним из стражей, который, соблазнившись хорошим жалованьем, побывал там дважды, приключалась истерика, если он слышал звук скрежета металла о камень. Широкоплечий, коренастый, бородатый гном забивался в угол и плакал как дитя, таращась на окружающих испуганными глазами. Сначала все только потешались, но, после того, как ему развязали язык целым бочонком выпивки, он рассказал о том, что повидал в крепости у проклятого дневным светом места.

Заплетающимся языком гном бормотал что-то несвязанное о ночном «карябаньи чьих-то когтей о камень стен» цитадели, когда на утро стражи видели совершенно дикие, не похожие ни на что знаки и узоры, появлявшиеся то тут то там на стене в добрых сорок, а местами и пятьдесят футов высотой. И даже с той стороны, где их крепость отделяла от окружающих гор пропасть, дна которой не было видно, все равно появлялись эти значки, глубоко высеченные в кладке стены. Без какой-либо видимой логики и похожести они возникали особенно часто, если Бездну в очередной раз пытались опечатать. Черная, как сажа, Скала Проклятых, со стороны походившая на кусок ссохшегося феларского сыра, была сплошь покрыта этими символами, и имела у самой верхушки сквозные отверстия с ровными краями — многие считали, что это были врата в иные плоскости мироздания.

Однажды швигебургский совет созвал «консилиум» именитых магов, чтобы раз и навсегда покончить с этой неприглядной «язвой» на лике их государства. Решено было наложить печати и навсегда закрыть доступ в это проклятое место. Собрали каменщиков, архитекторов, солдат, а также делегацию чародеев из швигебургских Высоких Шпилей.

Экспедиция началась просто отвратно. Поначалу, преследовавшие гномов по пятам несчастья, складывавшиеся в любопытную картину нешуточных совпадений, не смогли сломить их дух. Все решились идти до конца. Но, через месяц после начала работ, перестали поступать какие-либо известия. Незамедлительно была снаряжена целая армия из наемников, самых отчаянных храбрецов, которых можно было сыскать на Материке, и направлена к скале. Когда они прибыли туда и распахнули врата цитадели, жуткая картина встретила их: занесенные снегом, смерзшихся горы огромных трупных червей громоздились во внутреннем дворе, возле конюшен, на плацу и лестницах. В крепости не осталось никого, кто отправился туда, кроме коменданта, что должен был принимать экспедицию и вводить чародеев в курс дела. Замерзшее тело нашли в одной из башен, где он забаррикадировался. Помощь опоздала всего лишь на несколько дней. Ветеран многих воин, доблестный полководец во времена своей молодости, он сидел застывшим изваянием за столом, а рядом лежал его кинжал. Перед смертью гном выколол себе глаза. На полированных досках стола все тем же кинжалом было накарябано несколько фраз на языке, которым пользовались только маги из Высоких Шпилей, произнося свои формулы: «Вырви глаза — и ты не увидишь, растопи разум — и ты не осмыслишь. Только смерть спасает от плена безумия»…

Карнаж не ожидал, что вокруг спуска в тоннели скопится столько путников. Что-то было не так, потому что «ловец удачи» не раз пользовался подземными дорогами, и никогда ему не приходилось видеть такого столпотворения. Фивландские стражи пускали с промежутками, конечно, но довольно крупные группы, иногда даже целые обозы.

Повсюду слышались разговоры и пересуды. Некоторые домыслы вызывали улыбку на лице полукровки, но к иным приходилось внимательно прислушиваться.

Даэран и Феникс спешились и, ведя лошадей под уздцы, направились ко входу, зияющему в нагромождении камней на невысоком холме, охваченных поясом невысоких стен с парой сторожевых башен. Они собирались получить у капитана бумагу с номером их группы и устроиться где-нибудь, ожидая своей очереди.

— Приветствую доблестных фивландских солдат, — поднял руку Карнаж, завидев офицера, у которого на правым наплечнике был выгравирован знак и номер когорты.

— Что угодно господам? — пробубнил хмурый гном в седую бороду.

— Нам нужно отправится до Форпата. Когда отходит ближайшая группа? — старательно выговорил Феникс, видя как морщится капитан от его скверного фивландского.

— Я бы не советовал господам отправляться сегодня. Эта треклятая Странствующая Башня… После ее явления в тоннелях черти чего творится. Мы потеряли два патруля. Сопровождать обозы своих солдат я не пущу и не думайте. Так что сами собирайте безумцев себе в компанию. Бумаги я вам не выпишу, так как не хочу лишиться своего звания. Но мы откроем решетки тоннеля, если уж так приспичило.

— А где бы нам найти таких «безумцев»? — спросил Даэран не в пример лучшим произношением, нежели его телохранитель, однако это не сильно изменило выражение лица гнома, так как он это слышал от ларонийца.

— Да сыщется, я думаю, полдюжины. Вот, полюбопытствуйте у той странной парочки, что с утра в кости играет. Трактир «У Бездны», он тут всего один. Там их и найдете, — офицер махнул рукой в сторону приземистого здания возведенного в скромных швигебургских традициях.

Скрыв свое неудовольствие таким поворотом дели, но найдя в себе силы поблагодарить давшего ценный совет гнома, Даэран дал знак Карнажу следовать за собой.

Трактир стоял особняком от дороги, недалеко от спуска в тоннели. У коновязей было не тесно, так как задержка на полнедели, а то и больше, мало кого устраивала, учитывая цены за еду и ночлег. Большинство путников не собирались ждать, пока все наладится, а устроили бивак под прикрытием форта, чтобы переночевать и, с рассветом, снова двинутся в путь по обычной дороге.

Раскидистые, высушенные болезнью деревья свисали своими ветками на крышу строения. Поразительно яркое для этой страны солнце сегодня не пряталось за облаками, а дарило тепло оголенной земле с редкой пожухлой травой среди поднимающегося то тут, то там сухостоя.

— Ну и местечко, — проворчал Зойт, — Неужели кто-то и вправду останавливается на ночлег в этой глухомани?

— Как посмотреть. Для Фивланда это вполне населенная территория, — ответил Карнаж, привязывая своего коня и подзывая молодого гнома, чтобы тот позаботился об уставшем животном.

Трактир приятно удивил обоих, едва они ступили на порог. Камин, над ним рога — по истине редкость, если они принадлежали ранее фивландскому оленю, немного низкий потолок и свободно расставленные столы. На стенах имелось даже несколько гобеленов. По прибитым внизу дощечкам с надписями становилось ясно, что это были подарки важных особ, которые нашли здесь приют в тяжкие для них времена.

С кухни доносились приятные и немного резковатые ароматы готовящихся там блюд традиционно швигебургских трапезных. Трактирщик на неудовольствие Даэрана оказался халфлингом и, приветливо подмигнув вошедшему «ловцу удачи», тут же отворил краник на бочке и налил полную кружку пива. Память у халфлингов была отменной, и они хорошо запоминали своих частых постояльцев, на радость соглядатаев и сыскарей. Находились остряки, которые утверждали, что именно поэтому на Материке так много постоялых дворов, трактиров и гостиниц, хозяевами которых были истанийцы. Некоторые даже утверждали, что тайные канцелярии большинства королевств охотно содействовали эмигрантам халфлингам, если те собирались открыть какое-нибудь заведение.

Поступив характерно по-истанийски, халфлинг не сдул пену и не стал дожидаться, пока она отстоится, а сразу протянул кружку Карнажу.

— Приятного вам дня и приятнейшего вам аппетита, добрые господа! — звонко и картаво отчеканил трактирщик, потирая висок сквозь густые бакенбарды.

— Подай чего-нибудь поесть, только не торопи в этот раз свою женушку, а то опять бросит скалкой, если что-то подгорит, — улыбнулся «ловец удачи».

— Уж будьте покойны, сударь, она у меня теперь как шелковая! — подбоченился трактирщик, задрав вверх свой нос картошкой, — Мора! МОРА! Мясо таки готово?!

— А у меня таки не десять рук, старый ты черт! — донеслось с кухни, — Сам повыгонял всех поварят, а теперь вынь ему и положь!!!

— Ладно, Скарб, не торопи ее, — примирительно произнес Феникс, — Мы можем подождать.