«Клянусь серым адом, прекрати это, – велел он себе. – Думай о настоящем».

Силла не будет возражать, если он задерет ей юбки и прижмет ее к стене прямо здесь. Он без труда сможет удержать ее. Они делали так прежде. Ему нужно было забыться, утонуть в ней, в наслаждении, которое она давала ему. Он сжал ее бедра, и в этот момент бархатную занавеску отдернули.

На них смотрела Антонетта Аллейн.

– Ой, – прошептала она, прижав руку ко рту. – О Боги.

– Какого дьявола, Антонетта? – Кел рывком натянул штаны и принялся торопливо их застегивать. – Что стряслось? Тебе нужно, чтобы кто-то отвез тебя домой?

Антонетта покраснела до корней волос.

– Я не знала…

– А как ты думала, дорогуша, чем мы здесь занимаемся – стихи друг другу читаем? – протянула Силла. Шнурки ее корсета развязались, но она не сделала попытки поправить одежду. – А может, ты надеялась, что мы тебя третьей возьмем? – Она ухмыльнулась. – Это уж как Келлиан скажет.

– Не смей так говорить с ней, – машинально произнес Кел.

Силла перестала улыбаться и прищурилась.

Он еще сильнее разозлился на Антонетту и, обернувшись к ней, рявкнул:

– Если тебе так срочно нужно домой, госпожа Алис найдет тебе карету!..

– Нет, не в этом дело, – перебила его Антонетта. – Я поднималась в библиотеку и наткнулась на Фальконета. Он был в панике. Велел мне бежать и привести тебя. – Она нахмурилась. – Это Конор. Ты ему нужен. С ним что-то не так.

Кел похолодел и услышал, как Силла сдавленно охнула.

– Что ты имеешь в виду?

Но Силла уже совала ему в руки рубашку; он даже не помнил, когда успел ее снять. Он поцеловал девушку в лоб, быстро оделся и побежал за Антонеттой через главный салон, к лестнице.

– Что случилось? – тихо, но настойчиво спросил он. – Силла сказала, что Конор ушел с Аудетой…

– Не знаю, – ответила Антонетта, не глядя на него. – Джосс мне не сказал. Просто велел сходить за тобой.

Эти слова еще сильнее встревожили Кела. Если Фальконет настолько потерял голову, что послал за ним Антонетту, это не предвещало ничего хорошего.

– Я не думала, что ты нуждаешься в услугах куртизанок, – снова заговорила Антонетта, когда они оказались на лестничной площадке. – Не знаю почему. Глупо с моей стороны, конечно.

– Ты права, очень глупо, – язвительно ответил Кел. – Мне нечего и мечтать о сыновьях и дочерях семей с Горы – твоя матушка достаточно ясно дала мне это понять.

Ему показалось, что Антонетта вздрогнула. Но нет, наверное, это его воображение. Она осматривала коридор.

Они поднялись на третий этаж, где находились комнаты проституток, и одна из дверей посередине коридора была открыта – вероятно, это и была дверь Аудеты. На полу рядом с дверью сидел Конор. Пол вокруг него был забрызган красным. Он откинул голову назад, а его левая рука выглядела как-то странно – как будто на ней была надета алая перчатка до локтя. Фальконет, опустившись на колени рядом с принцем, смотрел на него. Джосс был в растерянности, что случалось с ним очень редко.

– Конор… – Антонетта шагнула вперед, но Кел заметил, что Фальконет покачал головой, и поймал девушку за локоть.

– Лучше не надо, – сказал он. – Подожди нас внизу. – Он помолчал и добавил: —И не забудь, если тебе что-то понадобится, донна Алис обо всем позаботится.

«Или позаботится о тебе, если ты чувствуешь себя не в своей тарелке». Но он не стал говорить этого вслух. Антонетта была взрослой женщиной и сама решала, что ей делать, а чего не делать, – по крайней мере, в определенных пределах. Когда-то Кел был ее защитником, но на своем первом балу она ясно дала ему понять, что больше не нуждается в его опеке.

Антонетта прикусила нижнюю губу – у нее была такая привычка – и обеспокоенно посмотрела на Конора.

– Позаботься о нем, – произнесла она и ушла.

«Разумеется, я о нем позабочусь. Это моя работа».

Но, конечно же, это было нечто большее, чем работа. Кел, забыв об Антонетте, бросился к Конору и опустился на пол рядом с Фальконетом. Конор, как это ни странно, был до сих пор в короне, и золотые крылья запутались в черных кудрях. Принц вздрогнул, когда Кел положил руку ему на плечо, и прищурил серые глаза.

– Ты, – неразборчиво пробормотал он. Он был очень пьян, намного сильнее, чем ожидал Кел. – Где ты был?

– Я был с Силлой.

Конор слегка улыбнулся.

– Она тебе нравится.

У него был странный, какой-то равнодушный голос, и Кел напрягся. Что еще может он сказать в таком состоянии? А ведь Фальконет был совсем рядом.

– Да, более или менее. – Кел застыл, а Конор протянул руку и схватил его за ворот рубахи. – Но я уже повеселился. Тебе нехорошо. Идем, я отвезу тебя домой.

Конор опустил взгляд. У него были очень длинные черные ресницы. Королева Лилибет часто говорила, что с возрастом они станут короче, но ресницы остались – трогательная невинная черта на его взрослом и уже далеко не невинном лице.

– Не во дворец. Нет.

– Конор.

Кел буквально спиной чувствовал взгляд Фальконета. Он обернулся и свирепо взглянул на Джосса, после чего тот поднялся и просунул голову в полуоткрытую дверь спальни Аудеты. Через несколько секунд на пороге появилась сама Аудета, завернутая в одеяло. Вокруг глаз были размазаны остатки красной и золотой краски. Она готова была расплакаться и выглядела совсем юной.

Конор сжал в пальцах рубашку Кела. Кел чувствовал исходящий от него металлический запах крови.

Аудета тихо пробормотала:

– Это окно. Он стукнул по стеклу… – Она содрогнулась. – Разбил его кулаком.

Кел взял руку Конора. Она была покрыта небольшими порезами, но его насторожила длинная рана на ребре ладони. «Мы оба сегодня повредили себе руки», – подумал он, и почему-то это совпадение не удивило его.

Он развязал черный платок, которым забинтовал свою рану, и обмотал его вокруг руки Конора. Все равно порез у него на ладони уже не кровоточил.

– Джосс, – сказал он, – спускайся к остальным. Возьми с собой Аудету. Ведите себя так, словно ничего не случилось.

Фальконет что-то негромко сказал женщине, и та ушла в комнату.

– Ты уверен? – спросил он, с тревогой глядя на Кела.

– Да, – кивнул Кел. – И проследи за тем, чтобы Антонетту отвезли домой. Ей нечего здесь делать.

Монфокон или Роверж сказали бы: «А тебе какое дело до Антонетты?» или «Почему я должен выполнять твои приказы?» Ни тот ни другой не согласился бы уйти; они попытались бы подслушать разговоры принца. «По крайней мере, повезло в том, что с Конором был Фальконет», – подумал Кел. Этот человек тоже любил быть в курсе дела, как и все на Горе, но он не был таким злостным сплетником. И хотя Кел, разумеется, не мог приказывать Фальконету, тот знал, что Конор прислушивается к своему другу, а это тоже кое-что значило.

Фальконет кивнул, давая понять, что выполнит просьбу Кела. Аудета вышла из своей комнаты; она заново накрасила глаза и завернулась в желтую шелковую шаль. Она пошла за Фальконетом к лестнице, но по дороге несколько раз нервно оглянулась на Конора. Кел надеялся на то, что Фальконету удастся убедить ее помалкивать о происшедшем. Если кто-то и мог это сделать, то только он.

– Все хорошо, Кон, – мягко произнес Кел. Таким тоном он говорил с Конором много лет назад, когда принц просыпался глухой ночью от кошмарного сна. – Но скажи, зачем ты разбил стекло? Ты рассердился на Аудету? Или на Фальконета?

– Нет. – Конор все еще цеплялся здоровой рукой за рубашку Кела. – Я подумал, что смогу забыть… с ними. Но не смог.

«Забыть о чем?» Кел вспомнил, как несколько минут назад он был с Силлой и приказывал себе забыть, «думать о настоящем». Но Конор…

– Это из-за женитьбы? – предположил он. – Знаешь, ведь тебе не обязательно жениться, если ты не хочешь.

На лице Конора промелькнуло хитрое выражение, какое бывает у очень пьяных людей.

– А мне кажется, обязательно, – пробормотал он. – Придется, ничего не поделаешь.

Этого Кел не ожидал услышать.

– Что? Они же не могут заставить тебя, Кон.