— Ты скучаешь по нему?

— Очень.

Понимаю, что это правда. А также, что для одного раза информации мне больше, чем достаточно.

— Мне очень жаль, — мои соболезнования ее утрате искренни. Пусть я не знаю, что такое семья и у меня все в этой жизни сложилось не так, но Кэти любила его. И он, вероятно, любил ее не меньше.

Любовь? Опять задумываюсь над этим чувством, когда выхожу от Кэтрин и ловлю такси, чтобы добраться домой. Холодное ноябрьское утро близится к границе с днем, а я до сих пор не спал. Ощущаю, как усталость наполняет тело и растекается в сознании, наливая веки свинцом. Осенний влажный и промозглый ветер врывается в чуть опущенное окошко автомобиля. Касается лица и волос. Гонит по тротуару опавшие листья, пиная их носками своих невидимых туфель. Срывает последние уцелевшие листья на почти голых ветвях, будто полон гнева и обиды потому, что некому унять его тоскливое одиночество.

Пока такси везет меня по оживленным в это время суток улицам, пытаюсь понять, как мне так прочно удалось забыть то, что я, кажется, уже испытывал когда-то. Память весьма избирательна в этом случае. Она не дает мне забыть о последствиях ни на миг. Звучит вечным отголоском во всем моем существе. Мое проклятие. Но я не могу вспомнить, почему позволил так поступить с собой. Почему доверился тогда, семь лет назад. Или даже больше… Любил? Или то было что-то другое?

Такси останавливается у дома. Расплатившись, выхожу, захлопывая за собой дверцу. Взбегаю по ступенькам к парадному входу. Мысли то толпятся неразборчивой кучей, из которой я не могу вычленить хоть что-нибудь одно определенное. Истинное. Ответ на все свои вопросы. То разбегаются по сознанию, прячась в самых темных и недоступных его углах. Будто боятся, что я все-таки найду то единственное, и это все изменит.

А еще оплетают мой мозг черными тонкими, но прочными и липкими нитями. Нитями сомнений, страхов, опасений и предчувствий. Эта паутина настолько крепка, что я не могу прорваться сквозь ее отравленный заслон.

Раздеваюсь и забираюсь в кровать. До возвращения Тео осталось три недели. Все еще считаю. Мазохист. Чего я жду, если сам оттолкнул его и так до сих пор не нашел в себе силы принять его чувства? Возможно, у него там тоже достаточно времени для того, чтобы забыть те сложные и непонятные отношения, связавшие нас на время. Просто секс. Усмехаюсь. Горько. Разве не этого я хотел? Натягиваю одеяло на голову. Прячусь в кромешном мраке своего подсознания, из последних сил борясь с желанием завыть от болезненного спазма, сжимающего грудь.

Меньше, чем через неделю Кэтрин выписывают, и ближе к вечеру я забираю ее к себе. Вновь. Всю дорогу, пока едем в такси, она без умолку тараторит, и я непроизвольно вспоминаю, как мы познакомились. Слушаю вполуха и улыбаюсь. Привык. Не утомляет.

— Кэти, ты не думаешь, что стоит позвонить семье и сказать, что с тобой все в порядке?

Она замолкает. Немного насторожено вскидывает на меня глаза.

— Ты сообщил им?

Вижу в ее взгляде едва уловимое обвинение в предательстве.

— Нет. Но ты должна это сделать.

— А если они захотят забрать меня назад?

— А если они рано или поздно сами тебя найдут? Обвинят меня в похищении и удерживании силой у себя?

Она фыркает.

— Я уже совершеннолетняя. Тебе это не грозит.

— Ну спасибо, — немного едко.

Кэтрин несколько минут задумчиво смотрит в окно и молчит. Знаю, что поступаю не честно, но ее нужно подтолкнуть к этому решению.

— Считай это еще одним моим условием. Последним. Если ты все еще хочешь остаться у меня…

— Хорошо, — вздыхает, наконец, — я позвоню им. Но я, ни слова не скажу о том, где я, с кем я и что со мной произошло.

— Да, думаю, вряд ли их обрадует тот факт, что ты вначале чуть не умерла от голода, потом провалялась с жутким гриппом. Затем тебя сбила машина, и ты перенесла серьезную операцию. А теперь, в довершение всей картины, будешь жить вместе с проститутом. Я ничего не упустил? — замечаю слегка саркастически.

— Нет, — в тон мне отвечает, — но с одним пунктом я не согласна.

Удивленно смотрю в ее глаза.

— Я буду жить с человеком, благодаря которому до сих пор жива и здорова. В очередной раз.

Подхватывает меня под руку и придвигается ближе, укладывая голову на плечо. Ее мягкие каштановые волосы легко щекочут кожу лица. Через минуту добавляет.

— Энджи, я знаю, что это ты оплатил и операцию, и лечение. Я не знаю, почему ты так ко мне относишься, но…

Не успеваю хоть что-то произнести в ответ, как Кэти импульсивно целует меня в щеку.

— Я очень тебе благодарна. Люблю тебя, Энджи.

Неосознанно застываю. Чувствую, как в висках стучит кровь, но Кэтрин не ждет никакого ответа. Все также доверчиво прижимается ко мне, глядя в окно. В ее мире все так просто. Она делает то, что хочет, подчиняясь сиюминутному настроению. Говорит то, что думает без двойных подтекстов и потаенных смыслов. Взбалмошная. Но ловлю себя на мысли, что сейчас у меня не возникает желания сбежать и спрятаться. Почему? Не это ли же самое мне сказал Тео? Знаю, что признание Кэти всего лишь благодарность, выражение своей симпатии, не больше. Но всерьез задумываюсь, почему на одни и те же слова реагирую так по-разному. Может, потому что в сказанном Тео был другой смысл? Может, потому что я тоже…

Такси останавливается у парадного входа, а я продолжаю сидеть, не в состоянии сдвинуться с места. Я тоже что?

— Энджи? — Кэтрин легонько тянет меня за руку, и я рассеянно перевожу на нее взгляд. — Все в порядке?

Утвердительно киваю, пытаясь справиться с паникой, которая вновь подобно мощному адреналиновому выбросу просачивается из глубины сознания. Жадно проглатывает меня в своей воронке.

Я тоже что?!

Выбираюсь из автомобиля и помогаю выйти Кэти. Сердце. Стучит так, будто задыхается. Будто совершает свои последние толчки в бесполезной попытке продлить минуты жизни. Должно быть, я сошел с ума. Ошарашено понимаю, то, что внутри меня до сих пор живо, хочет чувствовать. Не только желать. Артур. Тлеющие угольки, возрожденные Тео. Не благодаря, а вопреки моему отчаянному сопротивлению.

Но как быть теперь? Оттолкнул. Отказался. Обвинил. Забыть? Наши отношения приносят нам обоим лишь боль. Найти силы остановиться? Так будет безопаснее и для него, и для меня. Забыть. Это слово эхом отзывается на каждый толчок сердца, отдающий пульсирующим биением крови в ушах. Застряли. Попали в капкан.

Время превращается в обратный отсчет. До возвращения Тео осталось две недели, а мне хватило всего лишь секунды, чтобы потеряться во всем этом еще больше. Возможно ли отыскать самому себя в этом лабиринте? Невозможно.

Открываю двери в квартиру и пропускаю Кэтрин. Мой пушистый квартирант вертится здесь же. Трется о ее ноги. Встречает. Радуется возвращению.

— Привет, Тео.

Кэти наклоняется и берет его на руки. Непроизвольно вздрагиваю от ее обращения. Я все-таки мазохист. Котенок жмурится от удовольствия и начинает утробно мурлыкать, перебирая лапками.

— Кэти, осторожно, чтобы швы не разошлись, — напоминаю, нужно отвлечься самому от ощущения внутренней дрожи. Помогаю ей снять куртку. — И ты обещала позвонить домой.

— Ты скучаешь по нему, ведь так?

Забыл, что с Кэтрин такие вещи не проходят. Смотрит на меня внимательным взглядом каре-зеленых глаз. Избегаю его. Снимаю пальто. Прохожу к плите и включаю чайник.

— Я заварю тебе свежий чай.

Слышу, как она усаживается за стойку за моей спиной. Молчит какое-то время. Наконец, произносит нечто гениальное и полностью в своем духе.

— Я позвоню домой сразу после того, как ты позвонишь ему, — спокойно и совершенно обыденно.

Удивленно оборачиваюсь и несколько секунд смотрю на нее. Она не отводит взгляд. Считает, что поступает правильно. Ее не смущает тот факт, что она ставит мне условия.

— Прошу прощения?

Кэтрин ничуть не волнует моя предостерегающая интонация. Многозначительно качает головой.