Моя хитрость срабатывает. Она улыбается, и ее глаза неуловимо теплеют.

— Наверное. Саманта просто солнышко.

— Да. И совсем не похожа на тебя, — Кэти легонько щипает меня и я, смеясь, дергаюсь. — Давно это у вас?

— Ну, это был не первый раз, если тебя именно это интересует. Когда я лежала в госпитале, она всегда была такой милой, ухаживала за мной. И в один из дней мы поцеловались. Случайно. И… мне понравилось. Но я думала, что мне придется вернуться домой, поэтому даже не собиралась продолжать что-то. А потом ты предложил остаться у тебя. Спасибо тебе, Энджи, — порывисто целует в щеку. — Извини, я знаю, что это не красиво, но нам просто не было куда пойти. И я не думала, что мы уснем.

— Кэти, а зачем ты меня тогда сняла для свадьбы? — давно хотел спросить. Почему именно я, мы уже выяснили, а вот для чего…

— Ну, для семьи. Чтобы думали, что у меня есть парень или друг, или что-то в этом роде. А еще у моих родственников маниакальная склонность сватать всех одиночек. Сажать их за один стол, всячески сводить. И я просто не хотела, чтобы меня таскали от одного «жениха» к другому, в надежде, что кто-то, наконец, позарится. Это так унизительно и тем более, не могла же я заявить, что мне все-таки больше нравятся девушки. В общем, мне срочно требовалась пара для отвода глаз. Синди, моя кузина, в шутку предложила снять кого-нибудь. Мне эта идея понравилась, ну а дальше ты уже знаешь.

— И где ты взяла столько денег?

— Сняла со своего счета на учебу в колледже.

— Ты…что? — Господи, ну что за авантюризм?

— Зачем они мне, если я все равно не буду учиться? — пожимает плечами.

— И чем бы ты хотела заниматься?

— Еще не знаю, Энджи.

Замолкает, водя пальцем по кончику моего махрового полотенца. Знаю, о чем-то сосредоточено думает. Солнце уже успело подняться и окрасить серо-черный город в более мягкие и теплые тона. Чувствую, как слабость начинает струиться по моему телу и сознание постепенно затихает.

— Пошли спать, Кэти, — тихо произношу в ее волосы.

Она кивает и поднимается с дивана.

— Только, может, ты все-таки оденешь что-нибудь на себя?

Хмыкаю и поднимаюсь следом. Невыносимая. Непосредственная. Сестра.

Первый день зимы застает меня в кровати. Медленно открываю глаза, и жду пока сонный разум постепенно стряхнет последние остатки пустых и рваных сновидений. Медленно поворачиваю голову к окну. Зима. И хотя визуально ничего не поменялось, ловлю себя на мысли, что никогда раньше в жизни так отчетливо не ощущал смены времен года, как в последнее время. Они стали синхронным отражением моей жизни и происходящих в ней изменений. Только разве внутри меня сейчас зима? Все еще?

Не могу отогнать какое-то тревожащее ощущение, что-то неуловимое, просачивающееся сквозь время и расстояние. Предчувствие? Глупые страхи и игры сознания? Какой-то неосознанный порыв заставляет взять в руки телефон. Подушечки пальцев отчаянно покалывают тысячами коротких электрических разрядов, пока я набираю всего три слова: «Скучаю по тебе» и после бесконечно-долгой минуты сомнений и борьбы с самим собой отправляю сообщение. Ответ приходит через доли секунды, будто на том конце только и ждали, когда я напишу. «И я по тебе, Эндж».

Сердечная мышца начинает сжиматься активней, разгоняет кровь по телу. Восхитительное ощущение того, что на какой-то короткий миг мое дыхание перехватило. Так, что я отчетливо услышал глухое сердцебиение в груди. Тео не позвонит, как и я. Но этой крохотной ниточки достаточно, чтобы сохранять внутри тепло, когда все вокруг мягко обволакивает холод. Касается улиц, домов и все так же спешащих куда-то людей. Касается меня. Но не в этот раз. Не позволю сковать ему себя, когда впервые за столько лет могу ощущать что-то еще, кроме колючей ледяной крошки внутри.

— Я решила!

Кэтрин, в джинсах и бирюзовом свитере с высокой горловиной, плюхается рядом со мной на кровать и складывает по-турецки ноги. Вытягивает из инертных размышлений о чем-то неосознанно тревожащем, будто надоедливый монотонный писк по ту сторону мыслей. Отвлекаюсь, глядя на ее возбужденное лицо.

— Ты о чем?

— Я решила, чем хочу заниматься.

Вопросительно приподнимаю бровь.

— Если ты опять о проституции…

— Не угадал, — корчит рожицу, — хочу попробовать себя в медицине. Саманта уже не раз предлагала позаниматься со мной…

— Позаниматься? В смысле как вчера? — улыбаюсь и привстаю, опираясь спиной об изголовье кровати.

— Ты можешь не думать о сексе хоть пять минут? — с притворной строгостью.

— Извини, не могу. Это моя работа, — смеюсь. — Так ты хочешь учиться или работать?

— Придется и то, и другое. Денег на учебу у меня нет, так что хочу найти работу, а потом, может, поступлю в колледж. А Сэм пока подтянет меня.

— Кэтрин, ты представляешь, сколько тебе придется работать, чтобы оплатить хотя бы первый семестр?

Равнодушно пожимает плечами.

— Ну и что. Должно же из меня хоть что-то получиться. Тем более, сколько еще я могу сидеть у тебя на шее? — спрыгивает с кровати.

— Кэти, ты не… Куда ты собралась?

Она уже хватает с вешалки свою куртку и шарф.

— У нас закончилось молоко… и яйца, — наматывает шарф вокруг шеи, — и газеты с объявлениями о работе.

Быстро обувает высокие сапоги.

— Не переживай, сама тащить не буду. Мне Саманта поможет. И да, — уже открыв входную дверь, — я взяла твой бумажник. — Выскакивает из квартиры. Хлопок. Тишина. Маленькое торнадо умчалось.

Откидываю голову назад, сползая вниз, и опять утыкаюсь в подушку. Несколько минут лежу, пока в мозгу не формируется вполне осознанное желание хоть чем-то ей помочь. И я знаю, чем. Выбираюсь из кровати. Душ. Кофе без сахара, его по каким-то причинам у нас тоже не оказалось. Джинсы, черный свитер, пальто и шарф Тео. Одеваюсь, захватив необходимые документы. Мой подарок к Рождеству будет готов. Она его заслуживает.

Потратив полдня на то, что задумал, возвращаюсь домой, когда тени жадно слизывают остатки первого зимнего дня. Заполняют улицы сумраком, не смотря на то, что стрелки только перешагнули грань между четвертым и пятым часом.

Взбегаю по ступенькам и вхожу в квартиру. Вещи Кэти на месте. Уже вернулась, но пространство наполнено тишиной. Раздеваюсь и замечаю ее спящей с рыжим пушистым комочком на диване. Подхожу ближе и приседаю на корточки, поправляя ее волосы, убирая их с лица. Несколько секунд смотрю, как она спокойно дышит. Поднимаюсь, но вдруг замечаю что-то в руке. Кэти крепко сжимает в ладони какой-то клочок бумаги. Смутное подозрение проскальзывает за секунду до того, как ее рука невольно разжимается и он падает на пол. Медленно наклоняюсь, поднимая результаты наших анализов. Неприятный холод скользит по позвоночнику, а ладони самопроизвольно становятся влажными.

Где она их взяла? Лихорадочно пытаюсь вспомнить. Ответ приходит сам собой. Мой бумажник. Тот самый, который она забрала сегодня. Пытаюсь взять себя в руки, если я не мог разобраться в них, вряд ли это получилось у нее. За мысленной паникой не замечаю, как Кэтрин открыла глаза и смотрит на меня.

— Почему ты не сказал мне?

Вздрагиваю. Судорожно сглатываю и поднимаю на нее взгляд. Если я не способен найти в себе сил сделать выбор, его за меня в очередной раз делает жизнь. Всего лишь нужное стечение обстоятельств и вновь точка не возврата. Несколько секунд просто смотрим друг на друга. Пытаюсь понять, что она думает, что ощущает, но не могу разобрать ни одной сильной эмоции.

— Не сказал что? — чуть глухо. Последняя отсрочка.

— Что ты мой брат, — ровно и подозрительно спокойно.

— Как ты узнала?

— Ты не забыл, что моя девушка медик? Сэм объяснила мне, что означают результаты этого анализа и что в них не может быть ошибки.

Да, это обстоятельство я не учел.

— Это имеет значение?

— К чертям, Энджи! — Кэтрин внезапно вскакивает с дивана, и я просто уничтожаюсь под ее гневным взглядом. — Ты мой брат! И это для тебя не имеет значения? Что тогда может иметь значение?