Буржуазный большевистский неолиберализм и большевистский коммунизм — две стороны одной и той же медали, иллюминатского проекта «Просвещение». Проекта, который себя в философском плане уже изжил, а нового западная мысль на смену ничего не придумала, вот и подбирает крошки со стола коммунизма, надеясь на людскую забывчивость. Все потому, что постмодернизм, на который они так много поставили, у них на философскую базу не потянул. Не смог…

Все, что могло быть постмодернизмом реализовано, реализовал еще Вильям наш Шекспир.

Мы же, отбросив марксизм как философскую систему, плохую или хорошую — это другой вопрос, но главное — системообразующую, вообще остались в философском вакууме. Русская философия есть, но существует где-то в параллельном мире — мы про нее ничего не знаем. От нас ее скрывали почти сто лет, с того самого знаменитого «философского парохода». А когда настала возможность свободно припасть к этому источнику мудрости, то всем стало не до философий вообще: кому срочно деньги пилить, а кому просто выживать физически. А без стройной системообразующей философской мысли, без построенной на ней морали, ни одно общество не жизнеспособно, ибо давно сказано, что: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Где мне тут найти то нечто, идейно связующее всех васконов в единый народ? Но при этом не потерять всех преимуществ честной вассальной присяги и христианской морали, как потеряет их Запад, разбегаясь по национальным квартирам, заменив интернациональный вассалитет национальным шовинизмом.

Так что просвещенный абсолютизм — это прогресс и «наше всё».

Как там писал поэт Арсений Прохожий о введении «развитого социализма» при Брежневе — «Рабы Древнего Рима гордо несли лозунг: „Да здравствует феодализм — светлое будущее всего человечества!“»

Не-е-е… Я так не играю…

Только собрались, построились, со всеми перецеловались, помолясь настроились на путешествие и уже отдали команду к маршу, как навстречу в ворота ввалилась представительная делегация патрициев из Байонны, ведомая моим легистом, как Моисеем по пустыне.

Чур меня, я так никогда не уеду из этого заколдованного замка!

Все. Распрягайте, хлопцы, конив…

Байонна — слишком важный для меня город, чтобы сказать его капталю: зайдите попозже, мне недосуг.

Радушную улыбку на лицо. Выражаем предельную радость от лицезрения третьего сословия королевства.

— Приглашаем вас, сеньоры, выпить сидра, промочить запыленные глотки. Отдохнуть с дороги…

Вроде как сеньорами мне их звать не по чину… Ладно. Пусть потешатся, что их само величество сеньорами кличет. Может, об этом они еще и внукам хвалиться будут. Видел же я как-то в квартире одного отставного генерал-лейтенанта фотку на стене в рамочке, где Хрущев даже не ему руку пожимает, а за два лампаса влево такому же генералу. Типа какой уровень, какой уровень… Пусть тот глава государства двадцать лет как оплеван и забыт, но фото на стенке напоминает, что этот генерал и тогда был принят в высших сферах.

— Мы не устали, ваше величество, ночевали тут рядом, в Сибуре, — ответил мне с поклоном вылезший из возка капталь — типичный представитель клуба толстяков. Этакий шарик на тонких ножках с ухоженной рыжей бородой. Одетый скромно, но богато.

— Еще лучше. Сейчас мы сами распряжемся, и через полчаса жду вас в обеденном зале. Там обо всем и переговорим.

Похлопал в ладоши.

Показалась в окне Аиноа.

— Шевальер, надо принять наших гостей со всем почтением.

Дождался ее понимающего кивка. Сам в свою очередь кивнул с наклоном головы к дверям донжона легисту и, повернувшись, прошел к себе в кабинет. Кому надо, тот сам за мной пойдет.

— Не мог гонца прислать заранее? Вдруг бы меня тут не застали? Чуть-чуть не разъехались, — накинулся я на доктора права, шипя на латыни, как только Бхутто закрыл за нами двери кабинета.

На что легист с учтивым поклоном гордо отвечал также на латыни. Да нет, он почти мне выговаривал:

— Сир, надо было ковать, пока горячо. Согласие на ваш сюзеренитет у них шаткое. Очень сильна в городе партия, желающая иметь в сеньорах Луи, только потому что тот далеко. Но тому не до Байонны сейчас. Паук даже делегацию от ратуши не принял в Туре. Это-то и стало последней гирькой на вашу чашу весов. Не стоит упускать такой шанс, пока он есть.

— Куда ни кинь — везде авантюра, — схватился я за голову.

Легист, не произнеся ни слова, всем своим видом показал, что «жизнь такова, какова она есть, и больше — никакова», как в моем времени провозгласил поэт Костров.

— Сколько они готовы заплатить за права сеньора города? И какой будет ежегодный налог с них в мою казну? — задал я сразу самые насущные для меня вопросы.

Что поделать, монарху всегда не хватает денег. Даже если он их печатает. А я так и до своего монетного двора еще не добрался.

Кстати, надо у Микала выяснить: где он находится и каков там мой золотой запас?

А легист с энтузиазмом и задором уже просвещал меня и, как мог, успокаивал:

— Не все так страшно, сир. Главное, Паук отпал как претендент, а д’Альбре старший тоже куда-то подевался, да так, что никто его найти не мог из желающих, а у младшего нет титула виконта д’Акса. В общем, в городской ратуше рехидоры чуть врукопашную не схватились, но на вашей кандидатуре хунта сошлась с небольшим перевесом голосов. Что же до денег, то спорили там еще дольше, сир, и горячее, пока не пришли к мысли, что минимальная сумма, которая вас не оскорбит, составит десять тысяч флоринов. За сюзеренитет со всеми вольностями басков, как у Кастилии с Алавой.

— Даже так? То есть они самостоятельно собирают в свою пользу все налоги и пошлины и не ходят воевать дальше границ городской округи? Я правильно понял?

— Не совсем так, сир. С налогами и пошлинами вы правы, но кроме обычного годового налога город согласен платить вам отдельно солдаду для набора вами войска, как вне города, так и из желающих горожан. Каковое войско и будет воевать за весь город под вашим знаменем. Оборону города они полностью берут на себя, как и содержание в порядке городских стен и укреплений. Один из двух замков в городе отдается под вашу резиденцию, в которой вы можете держать свой гарнизон. Город уже поместил там два десятка аркебузиров с полной амуницией. Это ваша гвардия в городе.

«Надо же, — внутри меня возмутился подросток. — Какой-то вшивый город имеет аркебузиров, а у меня — монарха, их вообще нет!» Хотел уже возмутиться явно, но вовремя старый музейщик припомнил, что и у Ивана Третьего в Москве пищальники также призывались на войну из горожан. А феодалы еще очень долго огнестрел презирали по всей Европе. Даже после того как аркебузиры, мушкетеры и их русский аналог — стрельцы, прочно прописались в гвардиях монархов. То есть и через сто лет еще.

Первая битва, которая будет выиграна только за счет огнестрела и инженерного обеспечения, состоится в 1572 году при Молодях под Тулой, где русские татар с турками разобьют. А на дворе стоит 1481-й. От Рождества Христова.

Выдохнул с силой, вздохнул через нос и спросил про более существенное:

— Каков размер этой солдады?

— Достаточный, сир, для набора сотни конных латников и содержания их в течение полугода. Точный размер платежа будет уточняться ежегодно в зависимости от стоимости услуг наемников.

Что ж, это меня очень даже устраивает. В отличие от горожан, я твердо знаю, что наемники в перспективе будут только дорожать. Так что в попытке играть на конъюнктуре рынка горожане перехитрили сами себя.

— Сто копий кабальеро? — уточнил я.

— Нет, сир, сто конных жандармов в полном вооружении себя и коня, но не оговаривается, что это должны быть кабальеро. Это могут быть и простые сержанты, которых в городе немало. Богатые горожане, которые могут позволить себе такие траты и свободное время для службы у вас.

— Знаешь что, знавал я хитрых, сам хитрый, но вот про таких хитрых слышу в первый раз. Они хотят, чтобы я солдаду с города потратил на самих же горожан? Нехило.