– Нет.

Это слово звучало для нее как смертный приговор. Тем не менее она сумела произнести его.

– Это радует. Мне не хотелось бы ломать жизнь невинного ребенка.

– Что… что вы собираетесь делать дальше… со мной? – с трудом выдавила из себя Вайолет.

Тень пробежала по лицу Адриана.

– Не знаю. Я еще не решил.

– Позвольте мне остаться с вами, – промолвила Вайолет и, не отдавая себе отчета в том, что делает, вскочила с места. Подбежав к мужу, она крепко обняла его и спрятала лицо на его груди. – Умоляю вас, не гоните меня. Я знаю, что вы никогда не сможете простить меня, но я люблю вас. В том, что касается чувств, я не лгала вам. Если вы позволите мне остаться с вами, обещаю, я буду выполнять все ваши приказы. Если я вам неприятна, я и дальше буду выдавать себя за Джанет и во всем подражать ей. Никто никогда не узнает о том, кто я на самом деле.

Взяв Вайолет за плечи, Адриан отстранил ее от себя.

– Но ведь я сам буду об этом знать, – глядя ей в глаза, возразил он. – И вы тоже. Вы правы, мы действительно были одно время счастливы. Но это счастье оказалось всего лишь иллюзией, обманом. Женщина, которую я считал женой, не существует. Она фикция, мираж. Вы уже не та милая девушка, которая когда-то рыдала над утопленными котятами и так робела, что не могла произнести мое имя. И вы – не Джанет, теперь я это прекрасно вижу. Вы ничуть не похожи на вашу сестру. Мне даже трудно дать вам определение… Вы лгали мне, водили за нос как последнего дурака. Я никогда не прощу этого.

Адриан оттолкнул ее от себя с таким видом, как будто ему было противно прикасаться к ней. Вайолет чувствовала себя глубоко несчастной. На душе у нее было пусто.

Адриан снова сел за письменный стол.

– Я должен проконсультироваться с моим адвокатом по поводу законности нашего союза, – проговорил он. – Заметьте, я не называю его браком, поскольку сильно сомневаюсь в том, что он таковым является. Если я все же ошибаюсь, то нам придется принять соответствующие меры. Одним словом… посмотрим… Возможно, возникнет необходимость поговорить с вашими родителями. Полагаю, они ничего не знают?

Вайолет медленно кивнула. Ее взор заволакивал туман. Мысли путались в голове. Голос мужа звучал как будто издалека.

– Отлично. Вы можете идти, – сказал Адриан.

Разговор был окончен. Вайолет знала, что обречена. Ей оставалось лишь дождаться приговора, который должен был вынести муж.

Оцепенев от отчаяния, Вайолет долго стояла не шевелясь. Внезапно рядом с ней появилась Агнесс. Должно быть, кто-то позвал ее. Вайолет слышала, как Адриан сказал горничной, что ее госпожа плохо себя чувствует. Вайолет не поднимала глаз, она боялась посмотреть на мужа. Пришел Марч и, что-то сказав озабоченным тоном, увел ее наверх, в спальню.

Горничная помогла Вайолет переодеться в длинную ночную рубашку и, уложив ее в постель, задернула шторы на окнах.

Гораций, залаяв, подбежал к ее кровати. С тех пор как у супругов испортились отношения, собака обосновалась в спальне Вайолет. Весь день пес ходил за ней по пятам, а по ночам спал на коврике в ее комнате.

Однако сегодня он вспрыгнул на кровать и улегся рядом с хозяйкой. Жалобно скуля, Гораций прижался холодным влажным носом к ее руке. Свернувшись калачиком возле него, Вайолет заплакала.

Весь день и всю ночь она провела в постели, надеясь, что, когда проснется, ссора с мужем окажется всего лишь страшным сном.

На следующее утро, встав с кровати, Вайолет подошла к окну и, раздвинув шторы, выглянула во двор. То, что она увидела, заставило ее сердце сжаться от боли. На подъездной аллее стоял заложенный экипаж герцога. Адриан собирался вернуться в Лондон.

Судорожно вцепившись в плотный материал шторы, Вайолет наблюдала за тем, как ее муж вышел из дома и сел в карету. Дверца с глухим стуком захлопнулась, лакей вскочил на запятки, и экипаж тронулся.

Когда карета исчезла из виду, Вайолет ощутила безбрежную пустоту.

Через некоторое время в комнату торопливо вошла Агнесс. Достав с бодрым видом наряд для госпожи, она, весело разговаривая, помогла ей облачиться в прелестное розовое платье и подобранные ему в тон туфли. На плечи Вайолет накинула шерстяную шаль, которая должна была защитить ее от сквозняков. Она с трудом заставила себя съесть тост и выпить чашку чаю.

Выйдя из комнаты, Вайолет в сопровождении Горация прогулялась по дому. Ее ни на минуту не оставляла мысль о том, что она больше не имеет права называться хозяйкой этого имения. Вайолет никогда не стала бы герцогиней и женой Адриана, если бы не обманула его. Их семейный союз был основан на лжи.

Забредя в галерею, где висели портреты предков Адриана, Вайолет стала внимательно рассматривать их. Она замечала черты родового сходства, несмотря на то что изображенные на полотнах люди были одеты в костюмы, соответствующие той эпохе, в которую они жили.

Центральное место на стене занимал великолепный портрет самого Адриана, выполненный Лоренсом. Он был написан вскоре после того, как к Адриану перешел герцогский титул. Стройный как тростинка девятнадцатилетний Адриан, запечатленный на нем, еще не достиг полной зрелости. «Каким невинным и серьезным он был в юности», – думала Вайолет. Герцог был изображен в полный рост, рядом со своей любимой лошадью, на фоне живописного пейзажа Уинтерли. Адриан уже тогда сознавал возложенное на него бремя ответственности.

Весной этого года художник должен был написать парный портрет герцога и герцогини, однако теперь Адриан наверняка откажется от этой затеи. Вздохнув, Вайолет подумала о том, что ее следующая встреча с мужем будет, пожалуй, последней. Но она не знала, когда именно он вернется, чтобы вынести ей приговор и вычеркнуть ее из своей жизни. У Вайолет сердце сжималось от боли.

Она понимала, что опозорила мужа, его род, его честное имя. То, что Вайолет не хотела этого, не имело никакого значения. Теперь она готова была унижаться перед ним, умолять его на коленях не прогонять ее. Вайолет надеялась, что Адриан все еще любит и простит ее. Однако внутренний голос говорил ей, что ее любовь не была взаимной. Она сознательно пошла на обман и теперь должна была заплатить за все.