— Всего лишь хочу тебе помочь, это преступление?

— Да! Я… Сама.

— Ещё чего. Вдруг поскользнешься? Я читал, такое бывает. Не-а, не оставлю тебя одну.

И смотрит так, словно из душа мы выберемся не скоро.

Пришла мышка в логово тигра…

И довольна же.

— Может воды принести?

— Я похож на умирающего?!

Прячу улыбку, когда на меня огрызаются. Обидно, немного, но лучше, чем слушать тишину. Я раздвигаю шторы, впуская солнечный свет в палату. Поправляю фрукты на тумбочке, пока кто-то громко ворчит.

Не старый.

Не немощный.

И сам со всем справится.

Ага.

Забираюсь в кресло с ногами, зная, что мне влетит от санитарки, если увидит. Тут всё стерильно, надо аккуратно. А у меня и халат сползает с плеч, и бахилы порвались.

Я бы серьезнее относилась ко всему, если бы не один «умирающий» на больничной койке. Смотрю, любуюсь. Чувствую, как все переживания медленно вытекают из тела.

— Лана! Я её… А она… Ясно всё с тобой.

— Ну пап! Так мне жалеть тебя или ты в порядке? — смеюсь в кулак, качая головой. — Ты же сам кричал на меня вчера, что я ношусь вокруг.

— Не кричал, ты наговариваешь. Стал бы я на свою дочь кричать? Пфф. Взяли моду клеветать на отца.

— Пап!

— Да в порядке я, живой. Ещё немного и сбегу отсюда, и так продержали. А сестра твоя от рук совсем отбилась. Не приносит мне дела фирмы.

Слушаю шуточные жалобы отца, кивая на каждую фразу. Смотрю и смотрю. На седые волосы, осунувшееся лицо, маленькие рубцы на висках. Когда Мина позвонила с новостью, что отца нашли, мне казалось — умру на месте.

Хорошо, что Тигран был рядом и поддержал. И морально, и в своих объятиях, не давая упасть. Где-то в глубине души я думала, что отец просто сбежал. У него были долги перед Эриком Мафиоцци, очень большие.

И если бы Мина не договорилась с мужчиной, я не знаю, как расплачивалась бы по счетам отца. Но… Лучше бы папа сбежал, затаился. Я знала, что он не бросил бы меня и Мину, но…

Лучше, чем провести несколько месяцев в больнице. В коме, с частичной амнезией. Без документов, имени, способности сообщить всё нам. Я… Мне кажется, я первые видела, как сестра плачет так.

Сама же не могла даже говорить, когда увидела отца. Отмахивалась, даже не отвечала на вопросы Тиграна. Просто переживала, что с ним что-то случится ещё, вдруг повреждение были слишком сильными?

Но Тигран и Эрик перевели отца в лучшую клинику, заставили проходить миллион обследований. А ещё будто сцепились, два взрослых мужчины, кто перед тестем сильнее выслужится.

Нам же с Миной достались другие заботы. Я уговаривала отца не выписываться, закончить лечение. А сестра скрывала все дела фирмы, чтобы он не переживал.

Это ведь ещё я не рассказала о том, что беременна. А Мина молчит о том, что с главным кредитором отца встречается и долга, как бы, давно нет. Не нужно ему волноваться.

— Что твой Тигран? — отец фырчит, садясь на кровати. — Он старый, Лана.

— Не настолько! Ему тридцать шесть же.

— А тебе восемнадцать! Ты что, помоложе не могла найти?

— Могла. Был один, чуть младше. А ещё он хотел подставить Тиграна и разорить его фирму.

Конечно, доказать такие махинации нельзя. Но Михаила с поста Алан убрал, прикрываясь другими причинами. Я так и не поняла, что именно он делал с отелем, но уверена, что свои нюансы были.

А я…

А мне никто кроме Тиграна не нужен, разве это не очевидно? Дико обидно, что отец не готов об этом слушать. Прицепился к тому, что Тигран старше, а ещё женат по мнению СМИ.

— Пока кольцо не увижу, Лана, не поверю, что он серьезно относится к тебе. Пусть завтра приезжает, как положено.

— Пап… Завтра он не может.

— Значит, на встречу с отцом любимой времени нет?

— У любимой тоже времени нет. Мы улетаем сегодня. Мне скоро нужно выезжать в аэропорт. Я заехала увидеться, пока не уверена, когда мы вернемся. Решили съездить в отпуск.

— В отпуск, значит… А тебе летать не вредно?

— Эм… Я не…

— Нет, я знаю, что ты сладости любишь, милая. Но живот от меня не спрячешь.

Я смущенно улыбаюсь, стараясь спрятать красноту щек. За время, пока отца не было, столько всего поменялось. А врачи говорили, что волновать его не стоит.

Поэтому и не хотела рассказывать всё, постепенно как-то. Конечно, когда мы вернемся с Испании — живот будет большим. И так пятый месяц идёт, а мне всё кажется, что так много времени впереди.

— Свадьба когда?

— Пап, мы не…

— Он обрюхатил тебя…

— Папа! Ужасное слово.

— Хорошо, — цедит, сжав зубы. Морщится, но упрямо сверлит меня взглядом. — Ты беременна, а он даже не собирается что-то делать? Хорош мужчина, ничего не скажешь. В наше время…

— Мы расписались! Ладно? Расписались. Скромно, без церемоний и СМИ. Потому что ты бы захотел быть на свадьбе, а тебе нельзя пока. И мама снова заграницу уехала, непонятно насколько. Мы муж и жена, доволен?

— Без кольца? Это не…

— Да в сумке кольцо, я поправилась за эту неделю, оно давит. Можно я не буду оправдывать своего мужа, хорошо?

Это так странно звучит.

Муж.

Я ведь не соврала папе, мы действительно расписались. Скромно, только мы вдвоём, больше никого. Скромное белое платье, Тигран в шикарном черном смокинге.

Маленькая свадьба для нашей маленькой семьи. С долгими поцелуями, розами, которые кололись, ужином в уютном ресторане. Тигран, гад такой, просто отказался выезжать из страны, если в моем паспорте не будет стоять «Мирзоева».

Я не хотела вообще свадьбы. В том плане, чтоб шикарная и красивая. Потом, когда рожу, когда влезу хоть в какое-то красивое свадебное платье. Я примерила парочку для беременных, но все они мне не нравились.

А шить на заказ было долго, живот бы первым в ЗАГС заходил. Не хотелось. И Тигран меня поддержал в этом, стойко выдерживая все капризы. И розы не того цвета, и галстук ему хочу другой.

Мужественно терпел даже то, что половину вечера я просто ревела. От счастья, что он мой. Целиком, полностью. Мой Тигран, никого больше нет и не будет.

После плакала из-за того, что макияж потек и я не красивая. Кажется, ещё причины были. А мужчина просто прижимал к себе, нашептывая комплименты. Так, что тепло внутри вытесняло всю печаль.

А ещё Катрин обещала помочь с подготовкой к свадьбе. У неё ведь агентство, это снимет главные проблемы. Когда-то весной, с выездной церемонией и цветущей зеленью.

— Ладно, — отец кивает, одобряя. — Но руку и сердце мог бы попросить. А то поженились-развелись, а я ничего не знаю.

— Смею заверить, что разводиться с вашей дочерью я не намерен.

— Тигран!

Я срываюсь с места, висну на мужчине. В последнее время мне всё больше хочется его касаться. Постоянно обнимать, чтобы никуда не девался. Я даже в офис и из него езжу с мужчиной, потому что два лишних часа на обнимашки.

Господи, мне кажется, что у меня все мозги расплавились из-за гормонов.

— Привет, мышка, — я получаю целомудренный поцелуй в висок, а ладонь Тиграна поглаживает по спине. — Нам уже пора ехать. Олег, я мог бы много сказать, что не обижу и не предам, но это само собой. Лана со мной счастлива и всегда будет.

— Если она будет из-за тебя плакать…

— Пап, я сейчас плачу из-за того, что слишком крупно нарезала овощи.

— … То у меня есть ружье.

Отец совсем не слушает меня, но кажется, Тиграна это не пугает. Стойко выдерживает все угрозы, а после мягко выпроваживает меня из палаты. Для серьезной беседы с отцом, которая длится больше десяти минут.

Никогда не думала, что буду так смущаться. Это ведь мой муж и мой отец. А внутри клокочет счастье, разливается по венам. Всё настолько хорошо, что я наслаждаюсь каждой секундой.

Мне хочется, чтобы это тянулось, как сладкая карамель. Вечность, наполняя меня радостью, предвкушением. И пять лет, и десять, и двадцать. Я никому не собираюсь отдавать Тиграна, даже его болезни.