— Пока слишком рано говорить, — ответил Адам. — Сам Ноэль признает, что это может оказаться преувеличением. Но если нет… если лесничий говорит правду, то ваши особенные таланты могли бы очень пригодиться. Хотя должен предупредить, улики будут далеко не приятными.

Он выжидательно замолчал, и Перегрин решительно расправил плечи.

— Пытаетесь оставить мне элегантный выход из положения? Ценю, — спокойно произнес художник. — Однако вы внушили мне, что я способен внести весьма серьезный вклад в ваше с Ноэлем дело… и брезгливость едва ли хороший предлог для попытки уклониться от ответственности. Это не означает, что я не упаду в обморок или меня не вырвет, если будет много крови, но физическая слабость не помешает мне приложить все старания.

Шесть недель назад он ни за что не сказал бы подобных слов.

— Молодчина, — тепло промолвил Адам. — Надеюсь, нам не придется подвергать вашу стойкость испытанию. Во всяком случае, я буду рад вашему обществу. — Он перешел к практической стороне предстоящего. — Ноэль едет из Эдинбурга и будет здесь минут через сорок. Это дает нам обоим время переодеться и помириться каждому со своей дамой.

Перегрин скорчил унылую гримасу.

— Я даже не подумал о Джулии. Мне надо немедленно поговорить с ней и попросить сэра Альфреда, чтобы он проводил ее домой…

Через полчаса Перегрин натягивал тяжелые ботинки в прихожей сторожки, когда послышался шум подъезжающего автомобиля. Натянув синюю спортивную куртку на толстый свитер, молодой человек схватил этюдник и выскочил на улицу. У ворот рокотал на холостом ходу «рейнджровер» Адама. Грубоватый профиль человека на пассажирском сиденье принадлежал, несомненно, Ноэлю Маклеоду. В его очках отражался свет, усы ощетинились.

Перегрин захлопнул дверь сторожки и, спрыгнув с крыльца, залез на заднее сиденье. На полу стоял медицинский саквояж Адама, а рядом — нейлоновая сумка на молнии с надписью «ПОЛИЦИЯ» с обеих сторон. Маклеод повернулся, приветствуя его.

— Добро пожаловать на вечеринку, мистер Ловэт. Вы с вашей девушкой расстались друзьями?

— Более или менее. — Перегрин пристроил этюдник на сиденье рядом с другими сумками. — Она, конечно, была недовольна, но я объяснил, что делаю кое-какие судебные рисунки для Адама и что сегодня он попросил меня поехать с ним. Кажется, она не очень возражала.

— Это больше, чем можно сказать о некоторых женщинах, — проворчал Маклеод, когда они отъезжали от сторожки. — Если вам выпадет шанс жениться на вашей мисс Барретт, советую воспользоваться им.

Адам вел «рейнджровер» по шоссе М90 на север в сторону Перта. Хотя колеса растоптали снег на дороге, мостовая была скользкой. По полосе, ведущей на юг, изредка громыхал грузовик, и тогда слепящие фары бросали в темноту конусы света; попутных машин было мало. Вскоре снова повалил мокрый снег, порой переходящий в дождь. Маклеод сердито смотрел в темноту сквозь равномерный шелест дворников.

— Боже, что за мерзкая ночь, — пробормотал он. — Если так пойдет и дальше, то к месту преступления нам придется пробираться по грязи.

— Лишь бы свидетель оказался хорошим проводником и сумел снова найти то место, — сказал Адам. — Иначе поездка будет напрасной.

— Да уж, не говоря о том, что пропадут все улики, — согласился Маклеод.

После этого все замолчали. По совету Адама Перегрин откинулся на сиденье, пытаясь уснуть, Маклеод тоже задремал. Голова Адама была ясной, вина он за вечер выпил совсем немного, но пожалел, что предпочел пост обеду из пяти блюд. Более тонкие чувства казались притупленными по сравнению с телесным ощущением здоровья, хотя, по его подсчетам, ко времени, когда они доберутся до места преступления, он почти полностью восстановится.

Часы на приборной доске показывали почти пять, когда Адам притормозил, въезжая в предместья Блэргаури. Изменение скорости разбудило задремавшего Маклеода. Полицейский выпрямился на сиденье и, подавив зевок, начал вертеть головой.

— Как раз перед выездом на городскую площадь будет резкий правый поворот на Лесли-стрит. Вот он. — Они повернули. — Теперь ищите еще одну узкую улочку справа — она ведет прямо на Эрихт-лейн, к участку прямо вперед и налево.

На последнем повороте Перегрин тоже зашевелился. Протирая глаза и пристраивая на нос очки, он смотрел в левое окно. Полицейский участок Блэргаури располагался в двухэтажном здании из красного кирпича, парадную лестницу освещали два фонаря, стилизованных под старинные газовые. Парковка, по большей части пустовавшая, находилась на другой стороне улицы, справа от них.

Адам втиснул «ровер» в зазор между белой полицейской машиной и заляпанным грязью желтым джипом, к шасси которого пристали веточки и промокшие листья. Все трое окинули джип пристальными взглядами.

— Как, по-вашему, это машина лесничего? — спросил Перегрин.

— Если да, то, похоже, дорога была нелегкой, — сказал Маклеод. — Давайте познакомимся с ним и послушаем, что он нам скажет.

Друзья вышли из «рейнджровера», пересекли покрытую снежной коркой улочку и поднялись по обледенелым ступенькам. Дверь участка была заперта. Топая ногами, чтобы стряхнуть снег, Маклеод потянулся и нажал кнопку звонка.

— В этих маленьких полицейских участках обычно никого не бывает от закрытия пабов и часов до шести, — объяснил он через плечо. — Патрульные машины на улицах, конечно, есть, но… Ага!

Раздались лязг, глухой стук, и тяжелая дверь качнулась внутрь. За дверью стоял высокий худой человек с коротким ежиком рыжеватых волос и торчащим носом горца. На эполетах форменной куртки было три шеврона сержанта полиции.

Широкоскулое лицо полицейского просветлело от явного облегчения.

— Инспектор Маклеод! Добро пожаловать в Блэргаури. Рад, что вы благополучно добрались, несмотря на погоду.

— Бывало и хуже, — сказал Маклеод многозначительно, когда Керкпатрик отступил в сторону, пропуская их. — Адам, Перегрин, это сержант Келлум Керкпатрик. Сержант, это доктор Синклер, консультант, о котором я вам говорил по телефону, а это его коллега, мистер Ловэт. Он что-то вроде судебного художника.

Керкпатрик пожал руки новоприбывшим.

— Признаться, джентльмены, я надеюсь, что вызвал вас зря, — сказал он, нерешительно качая головой. — Если то, что рассказывает мой человек, правда, то в ближайшие несколько часов не жди ничего хорошего.

— А где ваш человек? — спросил Маклеод. — Макардль? Так его зовут?

— Ага. Внизу, в камере. Там сейчас пусто, а он был похож на выжатый лимон, вот я и разрешил ему поспать на койке, пока вы не приедете. Хотите поглядеть его заявление, прежде чем спуститься вниз?

Маклеод покосился на Адама, тот молча покачал головой.

— Давайте сначала поговорим с мистером Макардлем, — предложил инспектор. — Посмотрим, не расскажет ли он нам что-нибудь в дополнение к своему заявлению.

Керкпатрик быстро кивнул.

— Тут вы специалист. Как считаете нужным. Следуйте за мной.

Без дальнейших разговоров он провел их из вестибюля по примыкающему коридору к лестнице, ведущей в подвальный этаж. За столом справа от двери крепкий молодой констебль лениво листал компьютерный журнал. При виде Керкпатрика он отложил журнал и поднялся, голубые глаза его с откровенным любопытством смотрели на Маклеода.

— Это констебль Форсит, который любезно согласился на дополнительную работенку, чтобы выручить нас, — объяснил Керкпатрик. Переведя взгляд на молодого подчиненного, он спросил: — Как Макардль?

— Прикорнул, сержант.

— Что ж, растолкайте его и скажите, что приехали специалисты из Эдинбурга. Мы подойдем через минуту, как только джентльмены смогут раздеться. И, Дэви…

— Да, сэр?

— Погляди, не сможешь ли выжать из этого несчастного автомата кофе на всю компанию.

— Слушаюсь, сэр. Приложу все силы.

В подвальном этаже хорошо топили. Адам без сожаления снял тяжелый бараний полушубок. Он и его спутники повесили верхнюю одежду в соседнем чулане, после чего последовали за Керкпатриком через другую дверь в короткий коридор.