Театр, говоря широко, можно понимать как резонансное явление невротизма в обществе. Такой подход заставляет говорить о театре не только как об искусстве, а о невротизме – не только как о разделе психиатрии.

Театр и невротизм в глубине неотделимы один от другого. Выражаясь несколько абстрактно, можно сказать: невротизм – это «что» театра, театр – это «как» невротизма.

Невротизм и театр, иначе говоря, относятся друг к другу как содержание и форма невротического существования.

Бытует вполне устоявшееся мнение, что известной театральностью пронизана клиническая картина истерии – той известной формы невротизма, при которой демонстративность, наглядность, драматизм, сценичность поведения невротика доминируют в прочей многообразной симптоматике, но другие формы невротизма, якобы, не имеют отношения к театру. Это верно, если под театром подразумевать исключительно сцену, но понятие театра – значительно шире.

В этих заметках я пытаюсь говорить о театре в более широком понимании и в более емком значении, не сводя его к одной только сцене и ее эстетике, не пытаясь выразить целое через его часть. Именно осмысление театра в его полном объеме дает понимание невротизма как театрализации.

Тот, кто знает театр только как зритель и ориентирован на сцену, увидит проявление театральности лишь в истерии и не заметит его в других неврозах.

Но даже если из трех основных форм невротизма одна имеет прямое, явное и общепризнанное отношение к театру, то этого, я полагаю, вполне достаточно для того, чтобы попытаться внимательно рассмотреть отношения театра и невротизма, актера и невротика.

Невроз – самый человеческий недуг из всех людских страданий. Он базируется на вопросах сугубо человеческого существования, он являет глубочайшую коллизию человеческой личности в ее обращенности к миру. В невротизме приоткрывается тайна человека как такового, а не только живого существа.

Попытаться рассмотреть и осмыслить это душевное состояние можно с разных позиций. В невротизме, поскольку он затрагивает человека целиком, все, так сказать, уровни его организации, есть определенные моменты, привлекающие к себе внимание разных наук, таких как психология, физиология, биология, педагогика и др., но не в них глубинная суть невротизма; они лишь его порождения, они не играют решающей и определяющей роли в формировании невротика – особо организованной личности, способной к переживанию невротического состояния.

Если говорить о глубинном и определяющем в жизненных ориентациях невротика, то следует признать, что все его существо пронизывает глубоко и страстно переживаемая, но конкретно и ясно им не осознаваемая проблема, которая является осевым стержнем невротизма, которая одна своим присутствием во внутреннем мире человека создает невротическое жизнеощущение и без которой невроз – не невроз: проблема ущемления личности объективным бытием, проблема становления личности в мире, ином по отношению к живому, субъективно и непосредственно переживаемому миру "Я".

Это вызвано несовпадением субъективного и объективного содержания личности невротика, противоречивостью его мироощущения и миропредставления.

Там, где нет переживания этой ущемленности, нет невротизма. Там могут быть утомление, упадок сил, раздражительная слабость, эмоциональная неустойчивость, отсутствие работоспособности, самые разнообразные симптомы нервного состояния, но нет невротизма как особого душевного состояния. Выражаясь несколько парадоксально, скажем, что может быть «нервное состояние» без невроза и может быть невроз без характерного, клинически оформленного «нервного состояния»; само по себе «нервное состояние» не связано жестко с невротизмом и невротиком.

Невротик – это особый склад личности, и не всегда можно говорить о нем как о больном в традиционном смысле этого слова. Он заявляет о себе в различных сторонах своей жизнедеятельности, преломляя в себе трудно, своеобразно, по-невротически все многообразие реального мира, в котором живет.

Сложность душевного состояния невротика заключается в том, что ему крайне трудно и тягостно найти отвечающий своему мироощущению способ социального существования. Миропредставление складывается у невротика не из мироощущения, в котором заложен строй его переживания, а из сознательно привитых и сформированных ценностей объективного существования. Невротик, как и всякий человек, не только осознает, но и переживает мир, однако его сознание и его переживание, его миропредставление и его мироощущения расходятся настолько, что можно сказать: осознает он не то, что переживает; переживает не то, что осознает. Один и тот же факт реальной жизни будет по-разному оцениваться в его объективном мышлении и субъективном переживании: он может плакать от счастья и смеяться от горя, он может чувствовать себя ничтожеством на высоте своего величия и испытывать гордость от уничижения.

Мышление у невротика жестко связано с объективными ситуациями, фиксировано на них, и через осознание этих ситуаций он наивно хочет овладеть своими переживаниями, полагая происхождение их от объективной реальности. Он приписывает объективной ситуации всю причину своей жизненной неудовлетворенности, пытается сознательно разобраться в этой ситуации, но разбирательство это не несет ему желанного освобождения, он жестко завязан в объективной реальности, в которой нет свободы. Невротик живет и действует в определенной социальной среде; способ сознательного восприятия и понимания мира воспитывается в нем его окружением, он познает не только истины, но и заблуждения общественного сознания. Привитые ему сознательные ценности становятся помехой его гармоничного развития, он не проникается ими всецело, так как не может заглушить в себе субъективного переживания; он остается существом двойственным в своих ценностных установках.

Дисгармония душевной жизни, противоречивость личностных ориентации порождает неустроенность невротика в социальной жизни, сложной и запутанной. Невротик никогда полностью не проникается ценностями социума. Неспособность невротика проникнуться интересами социальной жизни оценивается социально ориентированными людьми как слабость и неумение жить. Но беда невротика не в том, что он слаб; его беда в том, что он торопится быть сильным, сильным в традициях или предрассудках того времени и того общества, в котором он живет. Он хочет владеть ценностями, в которых не имеет внутренней потребности, он, выражаясь парадоксально, хочет того, чего не хочет. Его потребность не имеет никакого отношения к ценностям того социального круга, в котором он находится, но ориентация его личности на привитые сознательные ценности заставляет его хвататься за те атрибуты силы и социальной устойчивости, которые обеспечивают тому, кто ими обладает, определенный социальный комфорт и благополучие. Не проникаясь окончательно ценностями своего социального окружения, невротик относится к ним сугубо сознательно, но сознание это не дает ему желанной гармонии существования. Он испытывает либо терзающее чувство собственной «ущербности», «неполноценности» в социальной жизни, либо замыкается в своей этической неудовлетворенности, объясняя ее объективными причинами, чрезмерно переоценивает эти «причины», абсолютизирует их, замыкается в своем «отвержении» жизни как она есть, обвиняет жизнь и людей в «несовершенстве», «грубости», «прямолинейности» и т. д.

От тягостного переживания своей несхожести с окружающими невротик стремится избавиться путем своеобразной компенсации своего социального «дефекта», возмещением недостающего ему социального качества за счет развития других способностей. Такую «компенсацию» своей «ущербности» и «неполноценности» за счет гипертрофии тех качеств и свойств личности, которые ценятся в социальном окружении невротика, вряд ли, однако, можно считать удачной, так как это вовсе не делает его социально полноценным и устойчивым. Даже если невротику удается «компенсировать» свою внешнюю неуверенность, робость, слабость, он все же чувствует себя не в своем положении, время от времени остро тяготится им. Всякая «компенсация» направлена лишь на проявление вовне, рассчитана на окружающих. Это – фасад, оформленный во вкусе времени и общества, это – защитная стена; здесь речь идет только о внешней, демонстративной полноценности, никоим образом не поддержанной внутренним мироощущением невротика; это не выход из невротизма, не изживание невроза, а следствие его.