…а потом темнота вспыхнула. Стеф шокированно замерла, хватаясь за Стивена, но поняла, что его рядом нет, и вообще ничего нет, кругом только пылающая пустота бездонного колодца. Вверх потянулась стена пламени, из нее медленно выплыл к ней навстречу пустоглазый демон и расхохотался. "Этого не было."

Сердце оборвалось, запнулось на середине удара и остановилось. Осознание было таким потрясающе беспросветным, что она не могла даже злиться, все просто потеряло значение. Контраст между темной спальней и пылающим колодцем был невероятным, демон смеялся, запрокидывая рогатую голову и радостно раскидывая когтистые руки, она смотрела на него в немой отрешенности и изо всех сил отказывалась в него верить.

"Это было ненастоящим. Сонный Стивен в моих руках… это неправда. Этого не было."

Чувство катастрофической потери разъедало душу, все тело саднило и выкручивало болью. Бесконечное пламя колодца надвигалось со всех сторон, пока не сомкнулось, поглотив ее без остатка, остался только злой, победный смех.

Из темноты медленно проступила комната, исчерканный линиями тетрадный лист, сломанный карандаш в руке. Было темно, на улице шелестел листьями ветер, в прорывах туч поблескивали звезды. Ужасно болело все тело, особенно спина.

"Я так и уснула сидя, что ли?"

С трудом разжав пальцы, она положила на стол обломки карандаша, закрыла тетрадку, дотянулась до выключателя и зажгла свет. Осторожно дошла до своей кровати и села, облокотившись о стену, обхватила колени, уставилась перед собой невидящим взглядом. В голове шумело, внутри было пусто и глухо, где-то в глубине билось в истерике воспоминание о том, чего никогда не было и не будет.

Спустя какое-то время в дверь постучали. Она не сдвинулась с места, было такое ощущение, как будто ничто в этом мире ее больше не касается. Стук повторился.

— Стефани, ты здесь?

Она не ответила.

— Стеф, — дверь приоткрылась и Стивен заглянул в комнату, — чего не отвечаешь? — Вошел и закрыл за собой дверь, подошел ближе, замер, — Стеф, что случилось? Ты меня слышишь?

Сел на кровать рядом с ней, наклонился, заглядывая в ее глаза. Посерьезнел и очень тихо спросил:

— Я опоздал?

Стефани медленно перевела на него взгляд, пытаясь найти в пустоте внутри какие-то слова, чтобы ответить. Не нашла. Он пару секунд посмотрел на ее ничего не выражающее лицо, с болью закрыл глаза:

— Похоже, что да, — тяжело вздохнул, расстегнул цепочку креста и протянул ей, — на. Вот стоило выделываться? Могла раньше попросить.

Она продолжала сидеть неподвижно, отстраненно глядя на его руку. В кармане заиграл телефон, Стефани с трудом нашла в себе силы до него дотянуться и ответила:

— Да.

— Привет, малыш, прости, что так долго, — голос Криса был нервным и дрожащим, — пришлось побегать, чтобы найти его.

— Ничего, — мертвым голосом произнесла Стеф, — что он сказал?

— Малыш… — Крис прерывисто вздохнул и прошептал: — Мне очень жаль.

Она прикусила губу и закрыла глаза, слыша знакомый глухой стук, с которым разбивались о ткань тяжелые соленые капли. Он еще что-то говорил о том, что она должна держаться, что он скоро приедет и поможет, что они вместе со всем справятся…

Слезы стекали по лицу непрерывным потоком, как будто там внутри кто-то наконец разрешил выпустить наружу все что есть, что так долго копилось и не находило выхода. Крис пообещал приехать вечером и отключился, она медленно положила телефон и открыла глаза.

Стивен встревоженно смотрел на нее, спросил:

— Он что-нибудь выяснил?

Стефани молча качнула головой и дрожащими пальцами взяла из его руки крест.

— Ты как? — он сочувственно заглядывал в ее глаза, Стеф смотрела на него, пытаясь понять, что он хочет услышать.

"Что тобой движет, Эванс?

Это не любовь. Это не дружеское участие. Это… жалость. Я жалкая."

— Уходи.

— Уверена? Может, я лучше посижу с тобой?

— Уйди, пожалуйста, — еще тише повторила она. По лицу не останавливаясь текли слезы, она перебирала в пальцах звенья цепи и смотрела куда-то в пустоту.

— Прости, — он нервно потер лицо, — я должен был отдать сразу, я… повел себя не лучшим образом.

— Ничего, — медленно качнула головой она, — я должна была попросить.

— Нет, ты не должна была, — хмуро рыкнул он. — Нам надо меньше выделываться, обоим…

Он замолчал, опять повисла тишина, прерываемая только размеренным глухим стуком. Он поднялся, дошел до двери, остановился, обернулся. Постоял, глядя как она перебирает цепочку, вздохнул. Вернулся на кровать и сел, сложив руки на груди:

— Я никуда не уйду.

— Как хочешь.

Она сжала в кулаке крест и закрыла глаза.

На улице уже давно было светло. Пели птицы, кто-то ходил под окнами и по коридору мимо двери, школа понемногу наполнялась голосами и шумом. Стивен спал за столом, положив голову на сложенные руки, рядом валялись мятые листы, вырванные из той же тетрадки, в которой она рисовала.

Стефани продолжала сидеть на кровати, обхватив колени и глядя в пространство, внутри было настолько пусто, что казалось, она ловит окружающий мир, как радиоантенна случайные обрывки волн — белый шум в голове иногда прерывался незнакомыми голосами, какими-то расплывчатыми картинками, похожими на чужие воспоминания… Это продолжалось непрерывно, она вслушивалась в этот странный мир изо всех сил, подсознательно чувствуя, что попытки вернуться в реальность причинят боль.

Очередные шаги в коридоре остановились у двери, в замке скрежетнул ключ и в комнату ворвалась Мари, разбудив Стивена. Он выровнялся и потер лицо, хрипло пробормотал:

— Привет. Сколько времени?

Мари бросила на него короткий взгляд и не ответила, сразу же метнувшись к кровати Стеф:

— Привет, ты как тут? — посмотрела в ее пустые глаза и встревоженно тронула за плечо, — эй, прием…

— Не трать силы, я уже пытался, — махнул рукой Стив, поднимаясь и опираясь о стол. — Она с середины ночи такая.

Растерянные глаза Мари яростно сузились, превратившись в тонкие синие лезвия, она медленно обернулась:

— А ты что тут делал с середины ночи?

— Сидел, — парень пожал плечами, старательно не глядя ей в глаза. — Я пришел, а она… уже такая. Ей Льюис позвонил, что-то сказал и она больше не говорила ничего, только просила меня уйти. Пару раз.

— В середине ночи? — дрожащим от злости голосом прорычала Мари. — Ты пришел в середине ночи? Ты, мать твою, вообще слушал меня?

— Мари…

— Эванс, ты гребаный… да я слов таких не знаю, — она сжала кулаки, трясясь от ярости. — Ты знал, ты все знал и все равно ходил выделывался, а потом приперся в середине ночи, увидел, — она задыхалась от эмоций, дернула головой в сторону неподвижной Стеф, — вот это. Увидел и ничего не сделал, сидел спал тут.

— А что я должен был сделать? — вызверился он, маскируя злостью смущение, — я отдал ей крест. Она ничего не говорила, ничего не просила, что я должен был, по-твоему, сделать?

Она хлопнула себя по лбу, запрокидывая голову и тяжело дыша, качнула головой, тихо выдохнула:

— Уходи.

— Слушай, — начал он, но Мари подошла к двери и резко ее распахнула, подталкивая Стивена в коридор:

— Иди отсюда, ты гребаный… уходи.

— Мари…

— Я видеть тебя не хочу. Брысь отсюда, сейчас же.

Он пытался сказать что-то еще, но она выпихала его из комнаты, закрыла дверь у него перед носом и провернула замок, с облегчением выдохнула и сгорбилась, как будто это отняло у нее все силы. Подошла к кровати Стеф, присела, заглядывая в ее лицо, подергала за штанину, с надеждой пролепетав:

— Стеф, слушай, приди в себя по-хорошему, а? Я так не хочу тебя бить, поливать водой или делать что-то еще такое же не прикольное…