— Ужин будет сервирован у нас в номере через час.

Впервые с тех пор как Фредди с ним познакомилась, он казался нервным и неуверенным в себе.

— Пойду подожду внизу, так что комната в твоем распоряжении. Можешь одеваться. Вернусь через сорок минут. И еще… Вот… Алекс тебе передала.

— Подожди минутку, — попросила Фредди, но он уже закрыл за собой дверь.

Алекс передала духи? Значит, она знает?.. Фредди сделалась пунцовой. Упав на кровать, она смотрела на зажатый в руке флакон. Черт… За время путешествия ее отношения с сестрами совершенно изменились. Если вначале ей было наплевать на то, что думают о ней сестры, то теперь их мнение значило для нее очень много.

Минут пять Фредди провела в каком-то странном оцепенении. Наконец задумалась о том, почему Алекс решила передать ей эти духи. Открыв крышку, Фредди поднесла флакон к носу, вдыхая тонкий цветочный аромат. А может, Алекс вовсе не была образцом рассудительности, хотя именно такой ее всегда и считали? Удивительно! У Фредди словно потеплело на душе, и настроение ее поднялось настолько, что она решила рассмотреть содержимое свертков.

Перед тем как уйти — а это намерение еще ее не покинуло, — недурно было бы узнать, что принес Дэл. Обнаружив нарядное платье и туфли, ночную рубашку и ленты, прислушавшись к звукам музыки, доносившимся из-под окна, Фредди совершенно растерялась. И вновь окинула взглядом комнату — мигом преобразившуюся.

— Невероятно, — пробормотала она. — Дэл Фриско к тому же еще и романтик.

Столь неожиданное открытие весьма ее порадовало. Приложив к себе платье, Фредди подошла к зеркалу и невольно улыбнулась. Он выбрал для нее наряд из темно-зеленого шелка, с золотистой кружевной отделкой по вороту и рукавам. Кажется, платье было ей в самую пору. Если он к тому же не забыл и о шпильках…

— Ах, какие мы чувствительные! — гримасничала Фредди, беседуя со своим отражением в зеркале. — Стоит нам подарить платье и туфельки, как мы уже на все согласны. Да, и флакон духов!..

Фредди рассмеялась. В конце концов, ни платье, ни духи ровным счетом ничего не значили. Как только она его увидела, все сомнения покинули ее и с новой силой вспыхнуло любопытство: какое же этот вечер получит продолжение?

На сей раз, едва Дэл постучал, Фредди во всю ширь распахнула перед ним дверь. В комнату сразу же вошли несколько человек: сначала — мальчик с корзиной цветов, затем два официанта вкатили стол, накрытый белой скатертью и сервированный китайским фарфором и сверкающим серебром, и лишь после этого появился Дэл.

Он зашел в комнату и остолбенел.

— Боже мой…

Он осмотрел зеленое шелковое платье сверху донизу. И только потом осмелился заглянуть в глаза Фредди.

— Ты самая красивая женщина из всех, что мне довелось видеть!

Фредди смотрела на него искрящимися глазами. Смотрела, немного кокетничая. Сегодня она впервые после смерти отца надела яркую одежду — до этого Дэл видел ее лишь в темном. Сейчас она выглядела чудесно — о том свидетельствовало отражение в зеркале; но ей необходимо было услышать об этом от Дэла, хотелось увидеть свое отражение в его глазах.

Они долго молчали, глядя друг на друга. Фредди чувствовала, что во рту у нее пересохло, чувствовала, как гулко бьется ее сердце. Если бы вечер на том и закончился, она все равно запомнила бы его на всю жизнь и лелеяла бы воспоминания об этих мгновениях. Музыка, аромат духов, корзины с цветами… И этот страстный взгляд Дэла.

Он шагнул к ней и осторожно коснулся ее руки. Затем положил ладонь ей на талию и церемонно повел к столу. Все эти торжественные приготовления к ужину выглядели довольно странно — ведь они так долго ели, сидя на земле, ели из оловянных мисок… Фредди чувствовала себя так, будто играет роль, но только слов своих она не знала. А если бы и знала, то рядом с ним — его дыхание согревало ее щеку — все равно не вспомнила бы слова.

Дэл выдвинул для нее стул, и Фредди села, прошелестев шелками. Официант расстелил у нее на коленях белую льняную салфетку, второй официант налил ей бокал вина. Фредди так нервничала, что забыла о пагубном пристрастии Дэла, и, когда он накрыл свой бокал ладонью и покачал головой, давая официанту знать, чтобы ему не наливали, она спросила:

— Ты не хочешь вина?

— Нет, — ответил Дэл. Глубоко вдохнув, он добавил: — Чтобы опьянеть, мне достаточно посмотреть на тебя.

Фредди даже рот раскрыла от удивления. Она и представить не могла, что Дэл способен произнести такие слова. Дэл, который держался в седле так, будто конь был частью его самого, который умел навести порядок в стаде даже самой темной ночью, Дэл, который с криками и проклятиями переправлял животных через полноводные реки, который был безжалостен к себе и окружающим… Она могла бы поклясться, что этот человек не может быть нежным, что он не знает ласковых слов.

Едва официанты сняли серебряные крышки с блюд, как Фриско приказал им уйти.

Фредди облизала губы, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то слова, уместные в данной ситуации. Но глядя на этого нового, незнакомого Дэла, она совсем не находила слов. Внезапно ей пришло в голову, что и он испытывает те же затруднения — ведь она, Фредди, нарядная и надушенная, кажется ему такой же странной и незнакомой.

Фредди снова облизала губы. Пригубив вина, окинула взглядом блюда.

— Выглядит замечательно, — пробормотала она, прекрасно понимая, что в своем нынешнем состоянии не проглотит ни кусочка.

Дэл поднял глаза к потолку. Помолчав немного, откашлялся и произнес:

Он вертел в руках пустой бокал; взгляд его был прикован к полной упругой груди, выступавшей в глубоком вырезе платья.

Фредди судорожно сглотнула и выпалила первые же пришедшие на память строчки:

Улыбнувшись, Дэл продолжил цитировать Шекспира, строки которого вспомнила Фредди:

Фредди подхватила:

Рассмеявшись, Дэл тихо продолжал:

Фредди не могла опомниться от потрясения. Она поверить не могла, что слышит эти стихи из уст Дэла. И потом… Все это слишком уж походило на сон. Еще сегодня утром она была женщиной-ковбоем — и вдруг превратилась в прекрасную даму, за которой ухаживает галантный кавалер.

— Дэл, — прошептала она, глядя в его воспаленные от желания глаза, — что ты делаешь?

— Пытаюсь тебя соблазнить. Пытаюсь на этот раз сделать все как положено, — заявил он без обиняков, но глаза его при свете свечей казались удивительно теплыми.

Резкость — и одновременно нежность… В этом был весь Дэл. В пламени свечей черты его лица приобрели непривычную мягкость. Розоватые блики плясали на его руках, искрились в хрустале бокала. Он не сводил с нее глаз с тех пор, как вошел в комнату. Фредди помнила, каким было его тело, его мускулистые ноги и твердый плоский живот, но сейчас не тело, а взгляд Дэла заставлял ее чувствовать странное тепло и слабость, словно вся она под ним плавилась и растекалась. Взгляд этот был теплым и ласковым, когда он читал стихи, и становился тяжелым и пристальным, когда он молча пожирал ее глазами, сгорая от желания.