— Ах, ты весь дрожишь и горишь, не так ли? Бедняжка. Я польщена, — промурлыкала Энни и сжала его лицо ладонями.

— Ой, больно! — вскрикнул Грейди и, отшатнувшись, схватился рукой за подбородок и повертел головой. — Проклятый Молокосос! Он ведь ударил меня, когда ко мне прильнула Дейзи. Я же тебе уже рассказывал!

Энни хихикнула и спросила:

— А как же насчет поцелуя? Может быть, все-таки попробуем? Обещаю быть нежной.

— Забавно, — пробормотал Грейди и, положив руку ей на плечо, сказал: — Только уговор — лицами, чур, не соприкасаться, только губами!

— Так точно, сэр! — ответила Энни. — А может быть, лучше не надо? — Она прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

Это был чисто риторический вопрос, потому что выпускать Грейди из беседки, не поцеловавшись с ним, Энни не собиралась. Их, вне сомнения, влекло друг к другу, но вот только не перерастет ли это пока лишь чисто физическое влечение в нечто большее? Энни чувствовала, что подобное предчувствие испытывает и Грейди, и это ее тревожило. Желая скрыть охватившую ее нервозность, она решила подурачиться и, встав на цыпочки, по-детски пролепетала, смешно коверкая слова:

— Я в вашем распоряжении, сэр! Вы готовы? — Грейди не заставил ее ждать, он тотчас же заключил ее в объятия и, впившись ртом в ее пухлые губки, просунул ей в рот язык. Она прильнула к нему и обняла его за плечи, борясь с желанием расцарапать ему ноготками спину и, повалив на пол беседки, начать вытворять с ним такие фокусы, которые доведут его до умопомрачения и вынудят поклясться, что — он будет ее любить до конца своих дней.

Грейди стал целовать ее шею и лицо, согревая кожу порывистым горячим дыханием и вызывая во всем ее теле дрожь. Это было уже нечто более значительное, чем обыкновенный поцелуй, нечто пугающее и одновременно возбуждающее. Но вот что именно?

— Это безумие! — прошептал Грейди, словно бы прочитав мысли Энни, и она воскликнула, потрясенная его откровением:

— Именно так! Мы сошли с ума! Чокнулись! Рехнулись! — Грейди нервно хохотнул.

Энни насторожилась: неужели он и в самом деле тронулся рассудком от долгого воздержания?

— Мне вспомнилось, как Арчи, увидев из окна своей спальни Молокососа и Дейзи, предающихся пылкой страсти на этом же самом месте, велел Диккенсу вылить на них ведро воды. Забавно, не так ли? — сказал Грейди и взглянул на забитое фанеркой окошко на втором этаже.

— Разве мы будем заниматься здесь любовью? — удивленно спросила Энни. — Но на это ты не спрашивал у меня разрешения. Речь шла только о поцелуе.

— Не мог же я задать все вопросы сразу, — резонно ответил Грейди и, взглянув ей в глаза, добавил: — Но коль скоро ты сама затронула эту тему, я готов ее обсудить.

В этот момент прогремел выстрел.

— Что это было? — вздрогнув, осевшим голосом спросила Энни. — Стреляли, или мне послышалось?

Вместо ответа Грейди схватил ее за руку и увлек за собой к особняку, не обращая внимания на то, что. она не поспевала за ним в туфлях на высоких каблуках. Лишь когда Энни закричала, что упадет, если он сейчас же не остановится и не даст ей снять обувь, Грейди на секунду замер на месте.

— Сначала в окно Арчи стреляли из арбалета, теперь палят из пистолета. И почему-то это случается тогда, когда мы целуемся. Странно, правда? — промолвила она, скинув туфли и оставшись в колготках.

— Не вижу ничего удивительного, — прорычал Грейди, снова хватая Энни за руку. — И вот что я тебе скажу, милочка: все это очень скоро доконает проклятого старикашку.

— Напрасно беспокоитесь, господа! Ничего страшного не произошло, — сказал им Диккенс, пропуская их мимо себя в коридоре. — Мистер Пиверс просто решил попрактиковаться в стрельбе.

Энни резко остановилась, едва не порвав на ступнях колготки, и переспросила:

— В чем он практиковался в своей спальне?

— Пошли, сейчас все сами узнаем, — дернул ее за руку Грейди.

— Нет, я туда не пойду, — возразила Энни, упираясь. — Я не хочу стать его бегущей мишенью. А что вы делаете в коридоре, Диккенс, когда ваш хозяин тренируется в стрельбе? Прячетесь от него, опасаясь, как бы он не заставил вас постоять у стены, держа яблоко на голове?

— Трюки в духе Вильгельма Телля практиковались вчера, — напомнил ей Грейди, почему-то уже не горевший желанием ворваться в спальню Арчи без стука. — Стой здесь, — сказал он, так и не придумав, из чего можно сделать белый флаг. — Я попытаюсь узнать, что там в действительности происходит. — Он постучался и крикнул: — Арчи! Это Салливан. Положите оружие на пол!

За дверью послышались чьи-то шаги, она распахнулась, и в проеме возник доктор Милтон Сандборн.

— Что вам нужно? — прорычал он, покачиваясь, словно медведь, вставший на задние лапы, и зловеще осклабился.

Грейди почесал затылок и окинул врача испытующим взглядом. Физиономия Милтона ровным счетом ничего не выражала. Этот человек-гризли мог скрывать свои подлинные чувства и мысли.

— А у вас ничего необычного не произошло? — спросил Грейди, пытаясь заглянуть в спальню.

— Войдите и взгляните сами, — предложил врач, заметив у него за спиной Энни. — Арчи, — пробасил он, оглянувшись, — опусти же наконец дуло револьвера, пришли надзиратели.

— Мы с вами еще побеседуем чуть позже, — сказал Грейди, втаскивая Энни в комнату и с опаской поглядывая на Арчи Пиверса, стоявшего в ночной рубахе на кровати и всматривающегося в бумажную мишень, приклеенную кем-то, вероятно, врачом, к стене между окнами. В правой руке старик держал длинноствольный револьвер. Наконец он повернулся к вошедшим лицом и ухмыльнулся совсем как законченный идиот.

— Странно, что ты не предпочли ему пистолет-автомат «узи»! — воскликнул Грейди и, отобрав у него оружие, разрядил его и сунул за пояс брюк. — Строите из себя киногероя? Подражаете Гарри Кэллахану, обладателю грозного «магнума» сорок четвертого калибра, пулей которого можно запросто снести башку?

Вероятно, он задушил бы пакостного старикашку своими руками, не подойди к нему вовремя Энни. Грейди посмотрел на нее, потом на пулевое отверстие в стене и похолодел от пронзившей его страшной мысли. Промахнись Арчи совсем немного, и пуля пробила бы еще не разбитое оконное стекло и полетела в направлении беседки, а значит, и Энни. Непроизвольно кулаки Грейди сжались, и он заорал:

— Какого дьявола вы устроили здесь пальбу?

Арчи скукожился, постарел, как библейский Мафусаил, и залез под одеяло.

— Меня пытались убить, сынок, поэтому я вправе научиться защищаться, — возразил скрипучим голосом он, оправившись от испуга. — А где же, любопытно, был мой телохранитель, когда в меня стреляли? Он прибежал, когда уже было поздно, и воротничок его рубашки был почему-то перепачкан губной помадой. А сегодня ты еще больше ею перепачкался. Кого же ты охраняешь? Чье тело оберегаешь? Ответь мне, сынок? Не могу же я сидеть здесь и дожидаться, пока кому-то из моих деток наконец повезет! Может быть, довольно забавляться с моей подсадной уткой?

Возразить на это Грейди было нечего, поэтому он обернулся и спросил у доктора Сандборна, глядя на него недобрым взглядом:

— Это вы принесли сюда револьвер?

Доктор невозмутимо порылся в своем огромном черном саквояже, достал из него упаковку какого-то лекарства, два шприца, пробормотал себе под нос, что это именно то, что нужно, и лишь после этого взглянул на Грейди и подтвердил:

— Да, это мое оружие. Я купил его сегодня по случаю в ломбарде на Гамильтон-стрит в Аллентауне. Удивительно, как легко в наше время можно приобрести оружие! По-моему, пора принять закон, ограничивающий его продажу населению. Подержи-ка вот это, сынок!

Грейди машинально протянул руку, и доктор сунул ему один из запечатанных шприцов.

— Но и сейчас оружие запрещено продавать, кому попало, существует процедура проверки покупателя и регистрации покупки, — возразил Грейди, отлично понимая, что его никто не слушает. Все знали, что за наличные можно без особых хлопот приобрести хоть дробовик, хоть миномет.