— Ты везучая девочка! — сказала она себе и потянулась за флаконом духов прежде, чем вспомнила, что его «одолжила» у нее Мейси. Помимо духов, она «одолжила» косметичку, новую упаковку румян и золотую цепочку. Впрочем, все это пустяки, о которых не стоило и вспоминать, подумала Энни, главное, что ей удалось выпроводить Мейси из своей комнаты.

Теперь ей осталось лишь убедить Грейди, когда он появится, в том, что она готова принять самое деятельное участие в поисках водителя того черного «шевроле», который едва не укатал ее в асфальт.

Вот только не помешало бы перестать то и дело морщиться от боли, подумала она и сказала, обращаясь к сидящему посередине кровати плюшевому кролику:

— Правильно, дружок! Конечно, правильно! Только не думай, что я и дальше буду спать с тобой в обнимку. Я где-то читала, что так можно быстро избаловать ребенка.

— Чем это ты здесь занимаешься? — спросил Грейди, без стука войдя в комнату. Лицо его дышало благородным негодованием и обеспокоенностью, отчего казалось еще более прекрасным.

— Меня нельзя бить! — воскликнула Энни, поднимая вверх руки. — Не забывай, что я ранена.

— Я помню, — пробурчал он, окидывая ее испытующим взглядом. — Вот только на больную ты не очень-то похожа.

Энни пропустила эту реплику мимо ушей и взяла с тарелочки последнюю виноградину. Заботу о ней проявил Диккенс — он подал ужин в ее комнату на серебряном подносе, украшенном хрустальной вазой с торчащей из нее алой розой, и даже осведомился своим деревянным голосом о ее самочувствии. Ужин был, однако, чересчур легким, на ее взгляд, он состоял из бульона и фруктов. Энни не преминула посетовать на его скудность Грейди и поинтересовалась, что ел сегодня на ужин он.

— Ростбиф, вареный картофель, а на гарнир — похвальбу Митци, взахлеб рассказывавшей всем, что ее в третий раз избрали президентом местного дамского клуба, — ответил Грейди, присаживаясь на край кровати. — Как убедить тебя снова улечься в постель? — спросил он, похлопывая ладонью по матрацу.

— Даже и не знаю! — ответила, расплываясь в улыбке, Энни. — Подари мне что-нибудь, шоколадку или цветок. На худой конец, встань передо мной на колени и поклянись мне в верности.

— Ты неправильно истолковала мои слова! — воскликнул, вскакивая с кровати, Грейди. Участливое выражение моментально сползло с его лица, сменившись негодованием. — Я имел в виду совсем другое, черт бы тебя подрал!

— Я поняла, — сказала Энни, держась одной рукой за столбик кровати и пытаясь надеть на ногу туфлю второй. — Я проверяла тебя на выдержку. Хладнокровие тебя явно покинуло, что при твоей профессии весьма печально. Ну, так мы идем?

Грейди яростно замотал головой:

— Ты никуда не пойдешь, Энни! Останешься здесь!

— А вот и нет! Диккенс сказал, что меня хочет видеть Арчи, Старик утверждает, что он уже во всем разобрался и нуждается лишь в одной услуге с нашей стороны. Он считает, что все это дело можно было бы закончить уже завтра, в крайнем случае — в среду. Разве он тебе ничего не говорил?

— Нет, ничего, — побледнев как покойник, пробормотал Грейди. — Он собирался выписать тебе чек и распрощаться с тобой. Чек на всю оставшуюся от условленных пятидесяти тысяч сумму. Во всяком случае, так мы с ним договорились.

Энни склонила набок голову, досчитала до десяти, уставившись в дальний угол комнаты, и поняла, что не успокоится, даже если сосчитает до миллиона. Она была вне себя от ярости, просто дьявольски зла.

— Вы договорились? — тихо переспросила она, раздувая ноздри. — Значит, ты и Арчи заключили соглашение? Значит, это вовсе не его идея? Мне следовало бы догадаться об этом, как только Диккенс принес мне чек. Какой вы шустрый, мистер Салливан, какой сообразительный! Да как ты посмел решать что-то за меня, Грейди! Что ты о себе возомнил?

Он подступил к ней почти вплотную, так близко, что она уловила запах его одеколона и вспомнила, что она чувствовала, когда он ее обнимал, и сказал:

— Энни, давай не будем ругаться. Сегодня кто-то пытался тебя убить.

— Может быть, и так. А может быть, только припугнуть до смерти. Мне показалось, что джип в последний момент вильнул в сторону.

— Ах вот оно как! Это ты сама придумала, или тебя кто-то надоумил? Я проверял шоссе, на нем не осталось никаких следов торможения. Тот, кто сидел за рулем внедорожника, знал наверняка, каким будет исход столкновения. Джип смял бы твой спортивный автомобиль в лепешку!

— Мне плевать, все равно я никуда не поеду. А как бы ты поступил, если бы тебя попытались убить? Неужели ты бы сбежал?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Прямое! Меня едва не покалечили, Грейди! На мне нет живого места, я вся в синяках и ссадинах! И не зли меня больше!

Грейди запустил пятерню в свои ячменные волосы, борясь с желанием погладить Энни по щеке и поцеловать, и простонал:

— Я вижу, ты намерена свести меня с ума своим упрямством! Довести до умопомрачения! Ну как мне тебя переубедить?

— Я нужна Арчи, — облизнув губы, тихо сказала Энни.

— Пусть Арчи катится ко всем чертям! — вскричал Грейди и сжал ладонями ее лицо. — Обещай, что когда-нибудь ты мне все расскажешь!

Энни судорожно вздохнула и спросила:

— Что расскажу?

— Правду! — прошептал он и нежно поцеловал се в губы. — Чистую правду, Энни! Правду, и ничего кроме правды. Договорились?

— Ты очень настойчив, Грейди! — с тяжелым вздохом ответила она и, схватив его за голову, впилась ртом в его губы, не заботясь ни о своих ссадинах и синяках, ни о том, как он отреагирует, когда узнает всю правду. Ей хотелось в этот миг сосредоточиться только на этом поцелуе, не думая ни о прошлом, ни о будущем…

Арчи принарядился к встрече с ними. Грейди впервые видел его одетым в костюм и был удивлен вдвойне, заметив на миллиардере китель, наподобие того, что носил Неру.

— У вас сегодня щегольской вид, Арчи, — сказал он, усаживая Энни на стул с подлокотниками, стоявший у камина. Она держалась молодцом, хотя и чувствовала себя довольно скверно. О том, чтобы лечь с ней в постель, пока не могло быть и речи. Поэтому Грейди оставалось утешаться надеждой, что синяки и ссадины на ее теле скоро заживут.

— Для кого, интересно, вы так вырядились? Для доктора Сандборна или для Мейси? Или у вас появилась тайная пассия? — улыбаясь, спросила у Арчи Энни. — Кто эта счастливица?

Старик не успел ответить, потому что Грейди, сев рядом с Энни на другой стул, спросил у него:

— В чем дело? Почему вы нарушили наш уговор?

— Она отказалась принять чек, — ответил Арчи, стараясь держать спину прямой, чтобы Диккенсу было удобно счищать с него щеточкой пылинки. — Отказалась наотрез. Верно, Энни?

— Он это уже знает, Арчи, — сказала она. — Но он хочет знать причину. Верно, Грейди?

— И ты собираешься сообщить ее ему? — спросил Арчи. — Я тоже хотел бы послушать.

— У мистера Пиверса сегодня отменное настроение, — промолвил Диккенс, убирая щетку в ящик комода. — Он даже намеревается спуститься в гостиную. Однако я полагаю, что дальше благого намерения это дело не пойдет. Во всяком случае, так было всегда. — Он отошел в дальний угол и, скрестив на груди руки, замер в ожидании дальнейших указаний.

— Не умничай, Диккенс! — проворчал Арчи, сердито посмотрев на него, потер ладони и произнес, снова глядя на Грейди и Энни: — Ну, перейдем к сути дела, ради которого я вас сюда пригласил. Диккенс, принеси мешок.

— Слушаюсь, сэр! — сказал Диккенс и, закатив к потолку глаза, направился к чулану.

Энни и Грейди переглянулись и замерли, охваченные тревожными предчувствиями. Дворецкий открыл дверь чулана, вошел в него и спустя несколько мгновении вышел, держа в вытянутой руке большой холщовый мешок.

— Неси его сюда! Живее! — прикрикнул на него Арчи, хлопнув в ладоши. — Открой и вывали ее на пол. Быстрее! Быстрее!

Грейди просунул руку под пиджак и нащупал рукоять револьвера, чисто машинально, разумеется, подумав, что предосторожность в данной ситуации не будет лишней.