Когда я уже собиралась прервать затянувшееся молчание, Иллиан вздохнул и произнес:

— Твой брат — очень сильный человек с хорошим запасом здоровья.

Я выдавила нервный смешок:

— Ты… О чем ты вообще?..

— Судя по ореолу, он близко контактировал с активной гнильянкой куда больше, чем три недели. Я бы сказал, месяца два. Очень много тьмы хейви, удивительно, что твой брат вообще так долго продержался…

— Ореол? Активная гнильянка? — Я покачала головой, понимая, что с трудом улавливаю смысл всех этих слов.

— Активной является гнильянка, которая не подавляется лекарствами. Это то состояние, которое наиболее заразно.

— Как ты вообще это понял?..

— Я вижу… слегка иначе, чем ты и другие люди, — уклончиво объявил мне Иллиан. — Ореол, это что-то вроде ауры, но не она… как сухой остаток, который оставляет тьма или свет… Его могут видеть только духи или люди, среди предков которых есть духи… Ладно, неважно.

Я открывала и закрывала рот, как выброшенная из воды рыба. Я всегда считала, что мои познания о тонком мире достаточно обширны, но об ореоле слышала впервые. Подобные заявления для меня вообще были более чем сомнительны, но я отлично помнила, что Иллиан сразу же определил место, где был Лэнс.

— Если ты видишь что-то подобное, то что тебе мешает просто пойти по деревне и найти главный источник этой заразы? — разумно спросила я, силясь понять, как такое вообще может работать.

— Ореол — это следствие глубокого касания тонкого мира. Пока человек полностью на этой стороне, даже если он соприкасается с гнильянкой, увидеть это невозможно. Тьма становится видима только тогда, когда болезнь проникает в тело и душу. Я могу определить уже заболевшего, сказать, как давно он болен, как давно на него действует гниль. Но… в вашем поселении все больные уже известны. А источник гнильянки до сих пор не найден.

— Подожди. Значит источник — это нечто неживое, правильно? Предмет, не дух?.. Или…

— Нет. Это невозможно. Источником может быть или дух, или даже человек, которому… очень не повезло. Третьего не дано.

Я с удивление вскинула глаза на Иллиана. Так что же всё это значит? Заразу нам приносит какой-то приезжий человек или изредка приходящий в селение дух? И если в Шепчущем лесу действительно все духи чисты, то это ещё более усложняет всё наше дело.

— И кроме того, твой брат теснее и дольше всех из заболевших контактировал с источником гнили до наступления окончательного заражения, — медленно проговорил Иллиан. — Остальных я уже смотрел, Лэнс последний. Визит к нему я намеренно оттягивал, решив до этого переговорить с тобой.

— Не понимаю… — Прошептала я, опускаясь рядом с наследником. — Как Лэнс умудрился так долго контактировать с чем-то подобным…

— Нужно будет подробно выяснить, с кем он все это время регулярно общался, куда ходил, что делал. Но главное — мы хотя бы сдвинулись с мертвой точки. Это, пожалуй, не может не радовать.

Мне было сложно разделить весь энтузиазм Иллиана, ведь речь шла о моём родном брате, который каким-то чудом, сам того не ведая, продержался два месяца бок о бок с чем-то гниющим заживо. Но… наследник был прав. С этой информацией уже можно что-то делать.

Иллиан встал, плотнее запахнувшись в плащ.

— Да, и кстати, — повернулся он ко мне. — По поводу далеко идущих планов твоего заботливого дядюшки… Можешь даже не беспокоиться. В крови моего рода есть кровь высших духов. И никто из ныне живущих, какие бы места они не занимали в этом бренном мире, не в праве указывать нам, с кем её мешать. Желания короля — лишь фантазии.

Я замерла под взглядом Иллиана. Тот, словно не замечая моего ступора, попрощался и, скрипнув несмазанной калиткой, вышел.

Через несколько секунд утробно заурчала машина, свет фар вспыхнул, и начал стремительно отдаляться.

Остаток ночи я так и не сомкнула глаз. Мысли ходили по мучительному кругу, тело желало действовать, всякий раз противясь подступавшей дреме. В результате к начавшемуся восходу солнца, окрасившего словно выцветшее небо в блекло розовый цвет, я почувствовала себя полностью разбитой.

За окном оттарабанил шумный проливной дождь. Приоткрыв занавеску и убедившись, что он закончился, я решила, что раз уснуть не выйдет, то стоит взбодриться. Нашла в шкафу гантели отца, мышкой проскочила на улицу и через силу немного размялась на заднем дворе, потянулась. Затем обдала разгоряченное лицо ледяной водой.

Земля под ногами была черной, набухшей от влаги. Над железным умывальником, прибитым прямо к дереву, крутились полупрозрачные зеленоватые мелкие духи, похожие на медуз с длинными распушенными щупальцами.

Отстраненно разглядывая гостей из тонкого мира, забредших за границу Шепчущего леса, я думала о том, что откладывать уже бессмысленно. И что я приду к Иллиану едва поселение проснётся. После всего что я узнала, сидеть на месте и ничего не делать я не могла физически.

Полотенце у умывальника оказалось насквозь мокрым от дождя, и я утерлась рукавом водолазки, чувствуя, как гудит от бессонной ночи голова. Где-то на кухне должен был быть молотый кофе, но будить Моиса раньше времени не хотелось, и от того я почувствовала себя особенно неприкаянной в собственном же доме.

Я с легким раздражением протянула руку к резвящимся медузам, делая вид, что пытаюсь схватить одну из них за длинное щупальце, и духи, дернувшись, рванули от меня прочь.

Рванули точно так же, как прошедшей ночью и одна моя назойливая мысль, красной нитью идущая рядом со всеми моими волнениями на счет брата. Которая, едва я к ней обращалась, утекала как сквозь дырявое сито.

Всё-таки, Иллиан удивительно самоуверен. Сколько же самолюбования в словах молодого человека, когда заходит речь о его мнимой принадлежности к духам… С чего он вообще взял, что ему и его клану допустимо игнорировать желания короны? А ведь Иллиан, судя по его речам, далеко не глуп.

И не то чтобы я даже допускала мысли о том, что задуманное моим дядюшкой по поводу политического брака способно осуществиться непосредственно с моей помощью, но отчего-то мне было даже… обидно? В его завуалированно нейтральных словах мне отчего-то настойчиво мерещилась шпилька в свою сторону. Мешать он не пойми с кем кровь не хочет, видите ли?.. Я нервно хмыкнула, кусая продрогшие губы.

Новая порция ледяной воды в лицо. Хейви, вот же нашла, о чем сейчас думать.

Но фигура наследника клана Нэндос определенно вызывала внутри странный диссонанс. Его сбивающее с толку поведение, череда масок, которые он носит, всё это не давало сосредоточиться и постоянно лезло в мысли. Враг он мне или потенциальный соратник? Можно ли ему вообще хоть сколько-нибудь верить?

Как и ожидалось, Север способен принести лишь смерти, зло и интриги. Вылечить брата и забрать его от сюда в столицу, забыв, как страшный сон что родной Оби, что весь клан Нэндос вместе взятых…

Невыносимо захотелось пробежаться, до боли в ногах, до металлического привкуса на языке. Я плюнула на налипающую на кроссовки влажную грязь, вышла с участка и рванула по пока пустующим улицам, тревожа лишь бдящих собак.

Холодный ветер забил по лицу, ноги увязали на размокшей дороги, дыханье сбилось, перед глазами на мгновенье заплясали темные мошки, — последствия отсутствия полноценного сна.

Но легкие и сердце ровно и исправно гоняли кислород. Тело, поначалу устремившееся вперёд резким рывком, постепенно вернулось к привычному ритму, воспринимая происходящее как тренировку. На смену нервному напряжению пришла отрешенность, где оставалось лишь движение, сам бег, несший своё особое удовольствие.

Резкий поворот, и я едва успела затормозить. Мимо меня прямо на дорогу выплеснулся поток грязной мыльной воды. Запахло порошком.

Кто-то выругался знакомым голосом, и я с удивлением увидела Сэндома, стоящего совсем рядом с пустым корытом в руках. Из уголка его чуть изгибающегося из-за шрама рта торчала сочная травинка, белый стебель которой Сэндом мусолил, а сверху на куртку зачем-то был нацеплен женский застиранный передник, завязанный на широкой спине кокетливым бантиком.