«Забавно, – подумала она. – Я не имею никакого права ревновать. В конце концов, он свободный мужчина, холостяк. Тем не менее он был женат. Он сам об этом говорил. Да и разве ты сама не думала, что он должен будет жениться рано или поздно? Но все равно, в глубине души ты надеялась, что этого не случится».

Сара заворочалась в постели, перевернула подушку, которая казалась горячей и неудобной. «Эд действует на меня как горящая спичка, поднесенная к листу бумаги, – подумала она. – Взять хотя бы вчерашний вечер... Я хочу его. И он хочет меня. Может, я слишком щепетильна, надо быть проще? Но нет, я не могу пойти на это из-за Джайлза. Он обязательно узнает. Вообще-то он далеко не такой тонкий, интуиция у него не особенно развита, не то, что у Эда, но, когда дело касается меня, в нем просыпается шестое чувство. По отношению к нему это будет мерзость, грязь... Я так не хочу».

Она села в постели, снова взбила подушки, опять легла и закрыла глаза. «Буду думать о том, какое будущее нас ждет, – решила она. – Как будет хорошо, когда ты придешь, когда мы будем вместе, в каком чудном, волшебном месте мы останемся вдвоем до конца жизни – я и ты. И никакой вины, никакой грязи, никакой лжи, никакой боли. Жизнь с чистой совестью». Она уснула с улыбкой на устах.

В воскресенье погода тоже стояла прекрасная. Завтракали поздно; потом читали газеты, гуляли, пили на террасе аперитивы. После ленча Джеймс отправился играть в теннис, а Сара, взяв корзинку, пошла за цветами в сад. Эд и Джайлз остались вдвоем на террасе.

Ну вот, подумал Эд, сейчас начнется допрос с пристрастием.

– Будем ходить вокруг да около или сразу нырнем на глубину? – спросил он напрямик.

Джайлза не так-то просто было вывести из себя.

– Вы лучше меня плаваете, – с легкой улыбкой отозвался он.

– Возможно. Зато вы сильнее меня в шахматах.

– Да, – не сразу отреагировал Джайлз. – Нам надо поговорить о Саре.

– Поэтому вы меня и пригласили?

– Не вполне. Мне с вами интересно. Приятно быть в вашей компании.

– Но моя компания вам подозрительна. Вы хотите знать, достаточно ли чисты мои намерения.

– Ваши намерения мне известны, – невозмутимо ответил Джайлз.

– Когда я сюда приехал, у меня не было никаких намерений. Я явился как побитый пес, с поджатым хвостом.

Джайлз усмехнулся.

– Возможно. Но, так или иначе, вы сюда вернулись.

– Вы бы предпочли, чтобы я не возвращался?

Джайлз выдержал паузу.

– Я бы предпочел, чтобы вы не возвращались.

– Естественно, – согласился Эд. – Тем не менее я вернулся и собираюсь остаться – не обязательно в Латрел-Парке, но в стране, во всяком случае. Пробил мой час.

– В вопросах времени я могу считать себя специалистом, – заметил Джайлз.

– Я и сам посвятил этой проблеме двадцать лет жизни.

– Но вы работаете в категориях прошлого, а я скорее в терминах будущего.

– Сара – мое будущее, – спокойно сказал Эд. – А также мое прошлое и настоящее. Поэтому я, собственно, и вернулся сюда.

– Это ясно, – в тон ему ответил Джайлз.

– Мне тоже многое ясно, – уверил его Эд.

– Так ли?

– По крайней мере в общих чертах.

«Да, тебя так просто не возьмешь», – подумал Джайлз. В нем боролись противоречивые чувства к этому человеку. В нем вызывали бешенство сила и сдержанность Эда, его спокойствие; он смертельно завидовал его физическому совершенству и обаянию. И вместе с тем не мог не отдавать должного искренности, открытости, честности, принципиальности, твердости.

– Как бы то ни было, я рад, что мы с вами встретились, – сказал он после паузы.

– Я, разумеется, тоже много думал о вас, – сухо сказал Эд. – В сущности, я приехал, чтобы проверить себя. Но получилось так, что до этого и не дошло. Слишком много сюрпризов меня тут поджидало, они свалились на меня один за другим, я до сих пор не могу опомниться. И один из этих сюрпризов – вы.

– Вы не предполагали, что Сара мне все расскажет?

– Я вообще ничего в этом роде не предполагал. Я думал, она вырвала меня из своей жизни, как страницу из календаря; скомкала и швырнула в мусорную корзину. Начала жизнь с чистого листа, где, возможно, нет дней, отмеченных красным цветом, но и траурных крестиков тоже нигде не стоит; одни ровные, одинаково серые будни.

– Но вы ведь хорошо знали Сару?

– Я знал, что она натура цельная и не терпящая лжи. Если она оставила меня, значит, похоронила навсегда. А о существовании Джеймса я не подозревал.

– Дело даже не в Джеймсе, – ровным голосом заговорил Джайлз. – Увидев Сару, я сразу понял – – что-то случилось. Она изменилась до неузнаваемости. Повзрослела, что ли. Поумнела. И пребывала в глубочайшей депрессии. Поначалу я приписывал ее состояние переживаниям, связанным с моей бедой. А дело было, оказывается, в вас. Она считала вас погибшим. То, что произошло со мной, до нее, похоже, даже как следует не дошло. Ну случилось и случилось, она приняла это как факт, но совсем не так, как могло бы быть, если бы не вмешались вы. – Джайлз помолчал. – С тех пор я все эти годы жил вместе с вами.

– А я жил без Сары.

– Я тоже, – сказал Джайлз, и какое-то время оба смотрели в глаза друг другу. В единственном здоровом глазу Джайлза мелькнула холодная ненависть. Она тут же исчезла, но Эд успел ее заметить и приобщить к прочим важным наблюдениям.

– Я вас понимаю, – сказал Эд с тем же спокойствием. – Сара – связующее нас звено, но в то же время и барьер между нами. Она нас объединяет, и она же разделяет. Мы оба ее хотим, и оба имеем, но не так, как того желаем.

– Вы еще своего достигнете, – ответил Джайлз, и в первый раз Эд услышал в его голосе человеческие нотки. – Дело времени.

– Вы взяли свои двадцать лет, – отпарировал Эд.

– Итак, – бесцветным тоном подытожил Джайлз, – мы знаем диспозиции друг друга.

– Но нас обоих интересует предыстория, не так ли?

– Пожалуй.

– Вы хотите знать, почему я вернулся. Ладно. Расскажу. Я устал от своего существования, от своей нежизни. Мне чертовски захотелось обрести какой-то смысл в жизни, захотелось иметь кого-то рядом, о ком можно было бы заботиться, кого я любил бы – и кто любил бы меня и заботился обо мне. Это было невозможно, пока я не рассчитался со своим прошлым. Сара всегда стояла между мной и любой другой женщиной, с которой я пытался наладить отношения... Я решил, что мне надо отсечь от себя прошлое. – Он помолчал. – Вы знаете, чем все обернулось. Поверьте, для меня это стало полной неожиданностью.

Джайлз молчал, размышляя над словами Эда. Оказывается, невероятное самообладание Эда бессильно там, где властвует Сара. Ее власть над ним безраздельна. Это его ахиллесова пята. Он все поставил на эту карту и проиграл. Сара, как он сам выразился, его разрушила. Она единственная имеет власть над Эдом Хардином. Его единственное слабое место. «И мое», – заключил он.

– С Сары все начинается, и Сарой все кончается, – продолжил Эд. – Она нас обоих поймала в капкан.

– Да, – согласился Джайлз. – Только с одним отличием. Вы ее тоже зацепили на крючок.

– Это мне мало помогло, – печально сказал Эд. – Свидетельством тому – последние двадцать лет.

– Но ее чувства к вам за эти годы не изменились.

– Зато изменилась моя жизнь. Точнее будет сказать, что жизнь загнала меня в угол. Как и вас.

– Да, – медленно проговорил Джайлз. – И тут ничего не изменишь. Судьба.

Эд резко поднялся и, подойдя к балюстраде, стал смотреть в сад.

– Судьба, провидение, назовите как хотите. Мы все трое связаны накрепко, а я не фокусник Гудини. – Он обернулся лицом к Джайлзу. – Чего вы от меня хотите? Оправданий? Прощальной речи? Ждете, что я опять смоюсь с глаз долой подобру-поздорову? Не надейтесь. Что случилось, то случилось. Так распорядилась судьба за всех нас. Я жил в кромешной тьме, и единственный свет, который видел в конце туннеля, – это Сара. Она была факелом, которому я не давал погаснуть и который жег мне пальцы. Мы оба прошли через огонь – вы в буквальном смысле, я в переносном. Но получил шрамов не меньше вашего. Так что будем потихоньку ненавидеть друг друга и пусть победит достойнейший.