— Продолжай милая. Говори всё что чувствуешь.

Я посмотрела в уверенные глаза Тина. Как у него всё просто, а мне даже думать об этой грязи дурно. Нервно вздохнула, собираясь с силами, вышло неважно, но всё же продолжила:

— Она с самого начала планировала переселиться в эту тварь, хотя та и была слабой. Ты её не просто ранил, это существо стало другим.

— Другим?

— Я не знаю, как объяснить. Оно было словно многоликим, тело одно, но много сущностей. Сначала это было не заметно, да мне и не известно было, что такое возможно, но сейчас сравнивая ту, что была у озера и эту, вижу разницу.

Тин кивнул.

— Молодые девушки, которых оно убивало, ты видела в нём их?

— Наверно, не знаю. Но сейчас оно другое, хилое и пустое. Словно треснутый кувшин, из которого вытекло всё содержимое. Но ведьма всё равно желала воспользоваться им и знала, что всё получится. А после увидела меня и почему-то передумала. Но совершить ритуал могла это только раз, в момент смерти, ты помешал ей, и сил, и времени на вторую попытку не осталось.

— Почему ведьма убивала? Когда она завладела тобой, ты чувствовала её, тебе были ясны её мотивы?

Я пожала плечами.

— Я не была ей, как во сне, мы словно поменялись, но не до конца… не знаю Тин, правда, и копаться в этом я так же не хочу. Она мертва и я рада.

— Ты сказала, тварь пыталась вырвать дух ведьмы, — напомнил Тин.

— Да, но сейчас она сидит у подножья столба и умирает.

Тин обернулся, внимательно осмотрел уже опустевшую площадь и вернулся ко мне.

— Точно умирает? Ты в этом уверенна?

Я гневно сжала губы. За кого он меня принимает? Я похожа на ведьму, знать такие вопросы? Сам бы посмотрел и оценил состояние твари!

— Дарина, милая, это важно, — уже мягче сказал Тин.

— Я считаю, что да, умирает. Но класться не стану.

Вафнин внимательно наблюдал за беседой Дарины и графа Тарина. Понять, что это он притащил её на казнь, было не сложно, Дарина бы ни за что не стала бы смотреть на подобное по доброй воле. Но она всё же послушно согласилась, что было уже странным, так как нрав у этой дамы весьма вздорный.

И вот казнь началась, всё как обычно, Вафнин не раз видел, как сжигают ведьм, но Дарина вдруг обмякла в его руках, тяжело задышала, но при этом продолжала смотреть прямо не моргая. Это продолжалось недолго, минуту, может даже меньше, но казалось, что прошла вечность. Никогда в жизни Вафнин так не пугался, пугался за жизнь любимой женщины. Ведь это был не простой обморок или испуг, а что-то другое. А затем появился граф Тарин и… просто разбудил Дарину.

Не смотреть в глаза… что же произошло? Что-то связанное с ведьмой? Вне всяких сомнений.

Сначала император и его сын на переговорах подняли весьма спорный и опасный вопрос о братстве Посланцев Иллирии и об их противозаконных действиях, относительно невинных. Затем этот странный граф, который был не просто приближённым к императорской семье, а выполнял некую деликатную работу, о которой никто не говорил, но факт в том, что его уважал сам император и позволял заходить к нему в любое время. А теперь Дарина… она как-то связана со всем этим. Она что-то увидела, во время казни. Увидела и испугалась. А Тарин? Он знал, что так будет, поэтому притащил девушку сюда, и теперь допрашивал.

Дарина сначала злилась, ругалась на графа, потом успокоилась, видно этот мужчина умеет убеждать, не зря же в столице у него репутация завидного любовника. Во время разговора Тарин несколько раз оборачивался к догоравшему костру, подтверждая мысли Вафнина — предметом обсуждения являлась сожжённая ведьма. Но что конкретно увидела Дарина и… почему? Она тоже ведьма? Поэтому она не желает связывать себя с ним, чтобы не опорочить его?

В княжестве Шихкорск много ведьм, он всегда знал это. Они стремились на север, зная, что местные князья не любят Посланцев на своих землях, позволяют мирно жить. А разговор с императором подтвердил, что они не одиноки в своих желаниях. Хорошо, потому что с каждым годом становится всё очевидней и очевидней, что Посланцы готовы сжечь любого. Ведь не редки случаи, когда осуждённые не обугливались от священного огня, подтверждая кровь ведьмы, а сгорали, как люди.

Но Дарина… она ярая последовательница культа Иллирии, ходит в храм постоянно, молится и исповедуется. Она чистая, невинная и ведьма? Нет, исключено.

Разговор закончился. Дарина уже ничего не рассказывала, а просто стояла, низко опустив голову, а Тарин держал её за руку и гладил изящные пальцы, словно утешая или прося прощения.

Дарина что-то прошептала. Граф посмотрел на Вафнина, встретился с ним взглядом и нерешительно притянул девушку к себе, поцеловал волосы, погладил по спине. Дарина ответила ему, забравшись руками под камзол и прижавшись к мужской груди.

Она любит его…

Вафнин закрыл глаза от досады и отвернулся.

Такая нежность и нелепость. Оба любят друг друга, и оба утверждают, что между ними ничего нет.

Путь обратно в Жахнар был унылым, а Вафнин неразговорчивым. Мы доехали до дома Тина, сошли с кареты.

— Ты была в парке императора? — вдруг спросил Вафнин. Я покачала головой.

— Я заеду за тобой после обеда.

— Ты всё ещё желаешь моей компании? — усмехнулась я.

— Да. — Он наклонился ко мне и продолжил совсем тихо: — твоя увлечённость графом хотя и волнует меня, но я знаю, что ты умная девушка и понимаешь, что он тебе ничего не сможет дать, ни любви, ни семьи. И то, что ты до сих пор не стала его любовницей, подтверждает мои слова.

Приблизился ко мне вплотную, притянул к себе. Коснулся губами щеки.

— А вы упрямый, Вафнин Шихкорский.

— О да.

Вафнин улыбнулся и отошёл от меня.

— После обеда.

Я кивнула, развернулась и пошла в дом, где меня уже ждал Тин и… Лини?

— Лини? Какая приятная неожиданность!

— Дарина, вы же не ездили на эту ужасную казнь? — испугалась сестрёнка. Тин тактично нас покинул и пошёл наверх.

— Да, мне было любопытно, — беззаботно сказала я. — А ты так рано навестила нас с какой-то целью?

Лини испуганно кивнула. Я проводила её в гостиную и попросила служанку принести нам чай.

— Никогда не была у графа Тарина, у него очень милый дом…

— Говори, — перебила я взволнованную сестрёнку. Она не переставая теребила платок в своих руках и обеспокоенно смотрела на дверь.

— Его высочество позвал меня сегодня вечером к себе, — прошептала она.

— Так вы ведь уже…

— Нет, — Лини покачала головой. — Он был занят все эти дни, сложные переговоры с северными князьями и мы почти не виделись. Лишь иногда я приходила к нему на обед, получала подарки, но сегодня… я боюсь.

— Ты больше не уверенна, что любишь его?

— Нет, конечно, нет! Но первый раз… говорят это больно. А мне не у кого спросить, посоветоваться.

— Сестрёнка, прости, но я в этом вопросе не больший специалист, чем ты.

— Но как? Вы же с графом… — изумилась она. Я закатила глаза от досады.

— Тебе ещё раз сказать, что между нами ничего нет?

— Но весь город говорит, что вы любовники!

— Очень жаль, что ты веришь слухам, а не сестре, — сухо сказала я.

— Прости, — прошептала Лини и опустила голову.

— Тин! — закричала я на весь дом.

— Не говори ему! — воскликнула Лини.

— Про тебя я ничего не скажу, просто спрошу, — заверила я взволнованную и уже пожалевшую о своём приходе девушку и пошла к лестнице. Тин спускался вниз. Он уже успел принять ванну и переодеться в домашний костюм. Рядом с ним я почувствовала себя грязнулей.

— Дарина, что случилось?

— Тин, а девственницы у тебя были? — спросила я, отбросив ненужные переживания о необходимости смыть с себя дорожную пыль и дурные впечатления заодно.

Мужчина недоверчиво сощурил глаза и нехотя кивнул.

— Им было больно? Ну… первый раз.

— Ты решила расстаться со своей невинностью? — попытался улыбнуться Тин, но вышло это скверно. Скорее оскал получился.