— Маш, а почему у нас гости просто так сидят? — вызывающе обратилась ко мне Сизова, и все одновременно посмотрели на меня, заметив, как я испепеляю Торопова своим взглядом. — Может кофе организуешь?

Вот стерва! Какой им кофе? Я просто мечтаю, что бы они все отсюда исчезли, а она кофе им предлагает. Вся такая красивая, соблазнительная. Мне даже как-то обидно. Я знала, что выгляжу хорошо в простой черной юбке и белой блузке с круглым вырезом. Но почему-то сейчас ощутила себя какой-то оборванкой! Глупая, глупая Маша! Совсем не о том ты думаешь сейчас!

Я молча встала, и заливаясь краской стыда и неловкости, ушла в смежное помещение, которое заменяло нам кладовку и кухню одновременно, где смогла свободно выдохнуть. Выдохнуть-то, выдохнула, но не успокоилась. А только разозлилась. Они ведут себя, как будто ничего не происходит, а я едва держусь.

Я не знаю, что произошло со мной в этот момент. Просто никогда не смогу объяснить, почему я так сделала. Может просто хотела увидеть их кислые лица? Может хотела стереть равнодушное выражение с лица Торопова в мой адрес? Или просто вылететь с работы, чтобы больше никогда не видеть никого из них?

Я приготовила всем кофе. Капучино. И плевать, что Торопов любит американо. Но вместо сахара бухнула всем троим соль. Специально. Пусть подавятся, а я посмотрю. А Сизова обойдется. У себя попьет кофейку.

Уверенно прошла к столику и поставила поднос, громко стукнув им о поверхность столешницы. Они снова смотрели на меня, кроме Влада, и я знала, что у меня был шанс все исправить. Взять этот кофе и уйти. Но я не сделала это. А потом Соколов взял чашку прямо с подноса, и я мысленно попрощалась со своей жизнью.

— Да лааадно, — протянул Соколов. Он глотнул добрую порцию горячего напитка, но вместо удивления в его глазах появились смешинки. — Самый вкусный кофе, который я пил в своей жизни. Рекомендую. — Матвей кивнул Головину.

Он издевался надо мной.

Максим посмотрел на Матвея, а потом вопросительно на меня. А я опять допустила промах и посмотрела на Влада. Это придурок переглядывался с Маргаритой, и не обращал никакого внимания ни на друзей, ни на меня.

И в этот момент я поняла, что схожу с ума. Что я ничего не забыла. Что мне до сих пор больно. И чтобы выстоять, мне нужно увидеть такую же боль в его глазах. Хотя бы на мгновение. Но погрязнуть в свих чувствах и мечтах я не успела. Неожиданно появился Котов в сопровождении еще двух рекламщиков, и вся дружная компания удалилась к нему в кабинет, оставив меня удивляться своему везению.

Их не было до самого обеда. Я успела убрать свой позорный напиток, измерять десятки раз приемную разными шагами, полить цветы, перебрать сумочку, ящик стола и еще кучу разных дел, кроме основной работы. Я переволновалась. И сил заняться чем-то важным не было.

А потом сидела и гипнотизировала дверь своего начальника до тех пор, пока она не открылась. От неожиданности я вздрогнула и постаралась казаться занятой, но не обратить на довольные лица и их смех было довольно сложно.

— Маш, меня сегодня не будет. Отмени все встречи или перенеси на другое время. Мы на обед, а потом я по своим делам. Но если что я на связи, — прошептал склонившийся ко мне Котов, — и ты мне просто обязана рассказать, что происходит у тебя с Тороповым, или будешь работать на меня до последнего вздоха.

Я растерянно уставилась на Алексея. Но от удивления не смогла произнести ни слова. И Котов, не дожидаясь моего ответа ретировался. Но я даже не обратила внимания на его уход, потому что не смогла отвести взгляда, как Торопов держа за локоть смеющуюся Маргариту, повел ее на выход.

Они все ушли. В приемной наступила тишина. А я все продолжала изучать дверь и не могла понять, что со мной происходит. Почему я за это утро испытала такой калейдоскоп чувств, что даже уже не знала, что я хочу. Знаю, что ненавижу Торопова, но почему меня так раздражает его равнодушие. Вроде радоваться надо. Почему так бесит Маргарита? Ведь она достойна такого придурка, как Торопов. Уверена, у них бы все сложилось, не будь Торопов женат. Боже, я ведь даже забыла о том, что он женат! И у него есть ребенок! Господи, как же все сложно, и как невыносимо трудно. До слез.

Но плакать я не стала. Кое-как заставив себя работать, я с трудом дожила до вечера. А дома стало немного легче. Никита и родители даже сумели меня отвлечь на какое-то время. До тех пор, пока я не легла спать. В кровати все мои мысли и сомнения вернулись снова, прокручиваясь сотни раз и заставляя меня ворочаться без сна.

Естественно, я проспала. И конечно, же опоздала.

В лифт компании я вбегала, когда уже рабочее утро было в полном разгаре. Ах да, опоздания мне было мало. Нужна была очередная встряска.

У лифта было столько людей, что на шестнадцатый этаж проще было добраться пешком. Но я решила рискнуть, и нагло протиснулась мимо ожидающих поближе к дверям. Мой мозг сигнализировал об опасности, вдыхая знакомый мятный аромат, но я его проигнорировала. И в итоге оказалась в битком набитом лифте вместе с Тороповым. Нас разделали несколько шагов. Мы удивленно смотрели друг на друга и, кажется ни один из нас не дышал.

А на втором этаже произошел вообще коллапс. В лифт набилось столько людей, что мне пришлось потесниться, и я бы оказалась зажатой между двумя мужчинами, но неожиданно Торопов, стоявший около стены, протянул руку и через мгновение я оказала прижатой спиной к его груди.

Меня обожгло. До самых внутренностей. Ожег был не только на руке. Он распространился по всему телу. Меня даже тряхануло от его прикосновения. И я не могла поверить, что за какие-то секунды оказалась в такой ситуации. Мои колени ослабли, и я готова была упасть, но прижимаясь к Владу почувствовала то, что не должна была почувствовать больше никогда.

Он хотел меня. И об этом сигнализировала моя задница. Ошибки быть не могло.

Я резко развернулась, и, наверное, зря. Потому что оказаться лицом к лицу с Владом было еще хуже, чем чувствовать отклик его тела.

Мои уши заложило. А крапинки в его глазах стали такими различимыми, что я просто раскрыла рот и замерла. От него исходил жар. Да еще бы, ведь между нами не было ни сантиметра пространства. Тело к телу. Только одежда, но она совсем не спасала от обмена температурами.

Я хотела сбежать. Провалиться. Раствориться в воздухе. Но вместо этого почувствовала руки Торопова на своих бедрах и в возмущении лишь открывала и закрывала рот, а потом попыталась закричать. Но не смогла. У меня пропал дар речи. И слава богу. В лифте негде было упасть яблоку. Поэтому я просто смотрела в красивые серые глаза и умоляла не делать того, что разрушит нас обоих окончательно. Меня так точно.

Но Торопов не слышал моих мыслей. Он очень медленно переместил свои руки на мои ягодицы и слегка сжал их. Это было последней каплей. У меня от его прикосновения ноги подкосились и перед глазами все поплыло. Я непослушной плетью повисла на его плечах.

Мне было стыдно. Мне была жарко. И отчаянно страшно.

— Ва-ни-ль, — выдохнул Торопов в мое ухо и по телу побежали мурашки от его голоса.

Давно забытого. Низкого и такого родного. Я не выдержала и уткнулась в плечо. Чтобы не сойти сума. Чтобы уберечь себя.

Я пропала. Я не слышала, как лифт развозил людей по этажам, останавливаясь на каждом. Я не понимала, когда и на каком этаже мы останавливались. Просто стояла и дрожала в его руках, не зная, прижаться к нему еще сильнее, или расцарапать его лицо в клочья.

— Мы на последнем, — услышала через какое-то время спокойный голос Влада и даже не сообразила в чем дело.

Я подняла голову. Лифт стоял на месте. И кроме нас никого в нем не было. Совершенно пустой. Не двигающийся. И мы, прижатые друг к другу.

Я заглянула в глаза Влада и впервые увидела в них эмоции.

Это была боль. Такая же, как и у меня. С которой я почти справилась. И я даже хотела прикоснуться к его лицу, и сказать, что все пройдет, но не успела. Влад отодвинул меня от себя и снова одел свою маску.