Тишину нарушал только редкий собачий лай, отдалённое карканье несчастных птиц или тревожные стоны зомби, пытавшихся съесть моё лицо. Это был саундтрек к моей жизни… и это было ужасно.

Мне нужно было чем-то занять свой мозг, или, как говаривал мой отец, потренировать его. Если бы он был жив сегодня, он бы совершенно свихнулся от застоя ума. Конечно, если бы мой отец был жив, он бы уже нашёл какую-нибудь безопасную фракцию для нас и разработал лекарство от всего этого. Может быть, я придавала его гению слишком большое значение, но он был мёртв, и мне позволили возвести его на пьедестал.

Тик. Тик. Тик. Тик.

Я высоко подпрыгнула на своём сиденье, когда Вон не смог избежать ямы, и врезалась в Нельсона. Я понятия не имела, как он оказался рядом со мной на заднем сиденье фургона, но он был здесь. А теперь я была у него на коленях.

— Наконец-то, — простонал Харрисон и занял место, на котором я ранее сидела.

— Эй! — пожаловалась я.

Я вскарабкалась на корточки и встала, стараясь держаться как можно дальше от коленей Нельсона.

— Нет, — Харрисон скрестил руки на груди и покачал головой.

Он широко развел свои длинные, неуклюжие ноги и распрямил плечи, которые теперь, казалось, расширились в этом ограниченном пространстве. Ему было семнадцать, и он походил на Халка Хогана, что представлялось невозможным, так как наша последняя трапеза состояла из двух банок кукурузы, которые мы разделили на всех.

Нельсон обхватил меня за талию своими теплыми и сильными руками и притянул к себе.

— Дай ему немного места. Тебе здесь будет хорошо.

Вспышка тепла обожгла мой живот и так же быстро исчезла, оставив меня в некотором замешательстве и внезапно возбужденной. Боже, Нельсон. Я абсолютно не знала, что с ним делать. Он был таким… пещерным человеком.

Он был беззаботным и временами весёлым, всегда вальяжным братом. Только не со мной. По какой-то причине я выводила его альфа-мужской доминантный ген на передний план. Он был готов начать всё это со мной, а я всё ещё пыталась выяснить его любимый цвет, и было ли у него извращённое сексуальное прошлое.

Харрисон выпрямился рядом со мной, вытянув ноги далеко вперёд по проходу и положив свои невероятно длинные руки вдоль спинки сиденья. Он, и правда, выглядел счастливее.

— Хорошо, — согласилась я, слегка сдвигаясь, чтобы свести Нельсона с ума.

Хватка на моих бёдрах усилилась, он пальцами зарылся под край моей обтягивающей футболки с длинными рукавами.

— Но через десять минут мы поменяемся местами, и ты сядешь Нельсону на колени, — я вскинула брови, вызывая его набраться смелости и бросить мне вызов.

И он не заставил себя ждать. Ни секунды.

Он громко расхохотался и покачал головой. Для семнадцатилетнего парня он был довольно груб.

— Можно подумать, я приближусь к тому, что станет с ним, после того как ты попрыгаешь на нём сверху, — он указал в направлении… эм… реакции Нельсона.

Я сильно покраснела. Тьфу. Нельсон хихикнул из-под меня, его грудь громыхнула у меня за спиной. Эти мальчишки всегда так со мной поступали!

А потом мы пересекли участок каменистой мостовой, и вопрос, о котором шла речь, сдвинулся с мёртвой точки.

Ого!

Мой румянец усилился до цвета задушенного баклажана, и та же самая сильная боль снова расцвела в нижней части моего живота.

Вот в чём дело… прошло уже два года с тех пор, как я вообще общалась с мальчиками в какой-либо постоянной обстановке. Я видела мальчиков с тех пор, как началась инфекция, но это было буквально пределом нашего взаимодействия. А до этого я была не самым дружелюбным существом.

Конечно, я любила страстные и интенсивные поцелуи так же сильно, как и любая полураспутная болельщица. Но я никогда никого не подпускала достаточно близко, чтобы сделать из меня что-то моногамное. У меня были проблемы, проблемы с мозгом. И мне нравилось держать свою странность на самом низком уровне.

Это означало держать всех на расстоянии.

За исключением Риган, конечно.

Тиканье моей внутренней бомбы замедленного действия превратилось в фоновую музыку, когда Нельсон был так близко, а его тело практически вибрировало от жара и желания. Для меня это было неслыханно. Ничто никогда не помогало ослабить настойчивый стук, кроме музыки. Теперь у меня был Нельсон, и я не знала, что с ним делать. Но он успокоил мой лихорадочный ум, по крайней мере, я могла быть благодарна ему за это.

До сих пор всё между нами было лёгким флиртом с тенденцией становиться неловким всякий раз, когда он смотрел на меня. Ну, мне было неловко, я понятия не имела, что он чувствует, но иногда жар в его глазах давал мне немного понимания. До сих пор я делала вид, что не замечаю его ухаживаний, и не могла понять, надоело ему это или нет.

В основном потому, что я старалась не смотреть на него.

Но было труднее не обращать внимания теперь, когда его тело касалось почти каждого сантиметра моего тела, его руки сжимали мои бёдра, его дыхание веером расходилось по моему затылку. Я вздрогнула. Тут уж ничего не поделаешь.

Риган оглянулась на меня. Она сидела на одиночном кресле в нашем отделанном деревянными панелями старом «Крайслере Таун энд Кантри» и вопросительно посмотрела на меня. Я попыталась улыбнуться ей, но моё тело сотрясала нервная дрожь, и я знала, что выгляжу ужасно расстроенной.

Пейдж спала у неё на коленях, вытянувшись и тяжело дыша от усталости, но Риган обхватила мою руку, протянув свою за спинку сидения. Я слегка расслабилась.

Мы были в этом вместе, соединенные душами. Мы были сёстрами женского общества зомби-апокалипсиса. Не было никого, кто пользовался бы моим доверием и уважением больше, чем эта черноволосая лисица.

Пока мы ехали по сельской местности Арканзаса, в фургоне было относительно тихо. Последние несколько дней были тяжёлыми для всех нас.

После пары стычек с местными жителями, которые, как правило, устраивали магазины, другими словами поселения, вдоль шоссе, мы выбрали более живописный маршрут на юг. Но не обошлось без приключений и зомби. У Риган была относительно подробная карта нижней части США и Мексики, поэтому мы прокладывали свой путь, используя её. Путешествие было медленным и кровавым, и из-за всей этой бойни стало легко оставаться сосредоточенными на пейзаже без Пожирателей. Даже если утопии, которую мы искали, на самом деле не существовало, наше здравомыслие заключалось в надежде и обещании лучшей жизни в будущем.

Я всё ещё носила с собой свой старый iPhone в качестве сувенира о том, откуда мы явились, он служил напоминанием об обществе, а не о городе. Это была моя дань уважения веку технологий, пока технологии не умерли быстрой, мучительной смертью. Кроме того, там были все мои фотографии за последние два года процветающего, молодого существования до заражения. Не говоря уже о моём заветном приложении для iPod. Так что если когда-нибудь снова появится постоянное электричество…

Иногда у меня чесались пальцы вытащить телефон и погуглить наше местоположение или найти ближайший магазин, или включить музыку и исчезнуть в блаженном звуке. Я всё ждала, когда это ощущение исчезнет, когда моя привычка использовать всю вселенную информации перестанет действовать каждый раз, когда я хочу что-то узнать. Но желание оставалось, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как я на самом деле бороздила интернет. Мои пальцы оставались беспокойными, а мозг нетронутым.

Нельсон соскользнул рукой с моего бедра и положил её на живот, спрятав под рубашкой. Его рука дарила тепло моей обнажённой коже, и моё сердце забилось в паническом ритме. Я дёрнулась от этого ощущения, не зная, что делать с ошеломляющим ощущением его присутствия.

До меня не дотрагивались так интимно уже два года и четыре дня, с той ужасной ночи выпускного бала, когда мой кавалер, Тавен Мейерс, забронировал нам номер в отеле и целовался со мной четыре минуты тридцать восемь секунд, добрался до второй базы, и его стошнило мне в волосы. Это была незабываемая ночь…