-А то, я неприхотлив.

-И подлецу, к тому же, все к лицу.

Он только скроил смешную физиономию, а потом вдруг снял с крючка вешалку с красивым и очень откровенным кружевным комплектом.

-Купи такой, Мань, тебе подойдет.

Я фыркнула, но ответить не успела, потому что Петя, наклонившись к моему уху, прошептал:

-Если он тебе не нравится, я мог бы его разорвать прямо на тебе.

Я нервно выдохнула. Тело реагировало на Петю предательски, хоть я и пыталась себя контролировать, но от его слов, от близости, дыхания все внутри замирало, кровь начинала стучать в висках, а воздуха становилось катастрофически мало. Петя чуть отклонившись, посмотрел мне в глаза, я сглотнула. Ведь понимаю головой: он шутит, издевается, провоцирует! И все равно ничего не могу с собой поделать! Я должна научиться отвечать достойно на эти выпады. Ведь в начале вроде неплохо получалось, с чего вдруг все изменилось?

Пока мысли хаотично прыгали в голове, Петя склонился ближе, глядя внимательно, пронизывающе... И тут между нами влезла рука, бесцеремонно разъединяя, отталкивая, сняла с крючка комплект белья.

-Извините, - буркнула дама лет сорока пяти, даже не взглянув на нас, и вернулась к телефонному разговору, который вела. Как только она отошла, Петя сказал:

-Я буду в примерочной.

И ушел, оставив меня одну. А я, попялившись на комплект, что он предлагал купить, сняла его и взяла с собой, прихватив по пути обычный бюстгальтер и несколько трусиков. И даже не стала размышлять на тему, зачем я это делаю. Когда подошла к кассе, Петя уже закупился и на выходе лазил в телефоне. Я порадовалась, что он не увидит мои покупки, а то потом будет намекать и издеваться еще больше. Забрав пакет с вещами, вышла к нему.

-Я взял машину в каршеринге. Даже не думал, что они уже сюда добрались. Знаешь, что это?

-Ага, машины, которые разбросаны по городу, и открываются с помощью приложения.

-Да ты продвинутая девушка.

-А ты думал.

Белый «Рено», в который мы сели, пообедав и закупив продукты и немного походной посуды, оказался вполне даже сносным. Внутри выглядел новеньким.

-Он и есть новый, - заметил Петя на это замечание, - они из них все выжимают и выбрасывают. И даже несмотря на это, выходит отличная прибыль. До поселка мы доберемся, но машину придется бросить в нем. До источника топать прилично по пляжу. Ну мы вроде как налегке, - усмехнулся он, качая головой.

Дорогу до поселка я благополучно проспала, а когда проснулась, то не узнала юг: солнце скрылось, небо затянуло серыми тучами, поднялся хоть и теплый, но сильный ветер, треплющий волосы, поднимающий пыль с дорог.

-Может быть шторм, - задумчиво сказал Петя. Но пока мы спускались к пляжу по бетонной лестнице, состоящей по ощущениям из десяти тысяч маленьких ступенек, ветер стих и вылезло солнце, хотя небо нависало серым куполом. А на море были волны. Огромные, за несколько десятков метров они начинали подниматься, и к берегу доходили уже стеной выше человеческого роста, и разбивались громким шлепком, превращаясь в белую шипящую пену, которая тут же расползалась по воде, пропадая, утаскивая за собой песок с гладкого, будто отполированного берега. Я застыла, одновременно испытывая восхищение и легкий страх, пробегавший холодком по желудку, когда очередная волна шла к берегу. Стихия. Я впервые увидела в ней жизнь, мощь, силу, которая выше человеческой природы, которая способна за мгновение уничтожить, стереть с лица земли. Величие моря представало передо мной во всей своей красоте и разрушающей энергии.

-С ума сойти, - прошептала я, неотрывно глядя на происходящее.

-Я бы сказал: умереть не встать. Это куда ближе к истине. Искупаться, сама видишь, не выйдет. Пошли, нам еще топать и топать.

То, что надо было остаться в поселке и переждать хотя бы до завтра, мы поняли поздновато. К тому моменту уже пересекли точку невозврата, а именно входящий в море утес скалы, который волны не просто лизали, а казалось, хотели сожрать. Нам пришлось пойти на риск и перебегать между двумя идущими волнами по скользким камням. И это было страшно, на мгновенье даже страшнее, чем когда я висела над пропастью. Потому что перелезая по камням, видя, как уходит, уносясь бешеным потоком, перемалывая камни, вода, и как новая волна, набирая высоту, идет прямо на тебя... Сложно найти подходящие слова, чтобы описать свои чувства. Мы успели спрыгнуть с утеса и отбежать, когда я услышала грохот разбивающейся о камни воды и подумала: там могла быть я, и сейчас бы меня несло вместе с камнями, ломая кости, заполняя водой легкие, в эту бесконечную бездну...

Я поежилась, и тут на небе громыхнуло, и в пять минут серое небо затянуло еще сильнее, вокруг стемнело, воздух стал душным и липким, а потом полило, как из ведра. Дождь хлестал наотмашь тяжелыми сильными струями, Петя тащил меня за руку по пляжу, держась как можно дальше от взбесившегося моря, которое, как грозное чудище на цепи, рвалось к нам, пытаясь схватить, проглотить, и потерпев поражение, бросалось в новую атаку с еще большей яростью... И все вокруг словно было против нас: дождь, налетевший снова ветер, спускающийся вечер, окутывающий темнотой... Замерзшая, насквозь вымокшая, испуганная, я сжимала Петину руку как последнюю надежду на спасение.

-Шторм начинается, - прокричал Петя, - на берегу вставать нельзя, может унести в море. Как только появится доступная возвышенность, остановимся.

Я только кивала, мало во сто вникая. Мы шли вдоль высокого песчаного откоса, подняться на который было никак нельзя. И единственное, что я понимала: если волна станет больше, нас унесёт в море, и мы не сможем ничего сделать. Просто ничего.

Наконец, склон начал спускаться вниз и вскоре стал высотой в человеческий рост. Закинув рюкзак наверх, Петя подсадил меня, уже почти ничего не соображающую от страха и холода, а потом, подтянувшись, взобрался сам. Склон чуть дальше снова поднимался вверх, на этом участке он уходил вглубь на приличное расстояние. Пробравшись на максимальное отдаление от моря, Петя, сбросив рюкзак, стал собирать палатку. Мы оказались в своеобразном мешке, ветра здесь было значительно меньше, невысокие деревья худо-бедно скрывали от дождя. Я отупело смотрела в одну точку, клацая зубами. Наконец, Петя закончил, почти затолкал меня внутрь, залез следом, затаскивая с собою рюкзак. Закрывшись, подвесил наверх фонарик и стал расстилать пенки и спальники. Я сидела, глядя за его уверенными быстрыми движениями.

-Сейчас переоденемся в сухое, и станет легче, - сказал он, ища что-то в рюкзаке, а я вдруг произнесла:

-Поцелуй меня, Петя.

Он замер над рюкзаком на пару секунд, потом, повернув голову, уставился на меня. Наверное, я выглядела ужасно: мокрые волосы, липли к лицу и шее, красный хлюпающий нос, грязные вещи… Но я сказала то, что сказала. Потому что в тот момент его близость показалась единственным способом прийти в себя и перестать бояться. Но когда он развернулся ко мне телом, продолжая смотреть исподлобья и молчать, я струсила. С чего я взяла, что он захочет? Тем более, я ему не нравлюсь, а уж в таком виде… я закусила губу, решив, что он сейчас откажет, но Петя только спросил:

-Уверена? - пронизывая взглядом.

И ответив на этот взгляд, я медленно кивнула, осознавая, что именно скрывается за этим вопросом. Петя, приблизившись, замер передо мной, разглядывая лицо, но не успела я смутиться, как он притянул меня к себе, целуя. Руки сразу вжали мое тело в его, губы ласкали, а я вцепилась в его плечи, начиная чувствовать, как все произошедшее отходит на задний план, освобождая место настоящему. А в нем были мы: я и Петя, такие разные, но ставшие ненадолго одним. Он целовал меня, прижимая к себе, и чувствуя тяжесть его тела, я рвалась навстречу болезненно-острому наслаждению, связавшему нас, согревшему, успокоившему в противовес бушующему за стенами палатки урагану.