Сестра и немногочисленные подруги периодически пытались ее с кем-то свести, однако, насмотревшись на их замужнюю жизнь, Люба относилась к этим подкатам скептически. Уж лучше одной, с котиками, чем как та же Алена, муж которой раз в полгода стабильно срывался в запой. Или как Катя, регулярно находившая в телефоне супруга интимную переписку, после чего собиралась развестись, но все не доходили руки. Или… в общем, у всех ее подруг в семье что-то не ладилось.

И все же каждый раз, собираясь зимой на лыжный курорт или летом на море, жившая в ней наивная девочка Любочка втайне надеялась на чудо. Взрослая циничная ЛюбовьВасильна возражала, что чудес не бывает, курортные романы на курорте же и заканчиваются, иногда осложняясь неприятной инфекцией или случайной беременностью, но Любочка почему-то не верила. Поэтому сейчас, когда котики накрыли ее отпуск своей репродуктивной системой, пребывала в хандре, которую предложение сестры только усугубило.

После того как Алена ушла, Люба заглянула в родблок -  проверить, как дела у Гюзель. И… черт, позавидовала кошке, вальяжно развалившейся на подстилке. Это была квинтэссенция материнства: пушистые комочки присосались к животу, а сама Гюза щурилась с таким загадочным видом, словно познала все главные тайны бытия.

Я тоже так хочу, мрачно подумала Люба, вернувшись в дом. Ребенка. И чтобы меня любили. Прямо вот садись и пиши письмо Деду Морозу: дорогой дедушка, я была хорошей девочкой, принеси мне под елочку приличного мужчину.

Бог ты мой, Люба, что у тебя в голове?

Через неделю Вика привезла Леопольда. Пока он отходил в смотровой от наркоза, Люба повела ее посмотреть на котят.

— Хорошенькие, - горестно вздохнула Вика.

Белый оказался крупным и активным, отползал от мамаши дальше всех, а у сосков занимал самое удобное место. Глаза у него открылись, и хотя они еще были подернуты младенческой голубой пленкой, их настоящий цвет уже не имел значения. Люба и так знала, что он глухой, поскольку на резкие громкие звуки, в отличие от собратьев, не реагировал.

— Люба, мне правда очень жаль, - вздохнула Вика. — Я сделала Леопольду анализ на белый ген. Положительный.

— Вик, ты не виновата. Возможно, и тот, кто тебе его продал, тоже не в курсе. Далеко не все заводчики делают анализы. Извини, что я тогда на тебя наорала. Расстроилась очень.

— Да я понимаю. Хотя не понимаю другого. Я, конечно, в биологии профан, но прочитала, что этот ген доминантный. Разве это не значит, что все коты с ним должны быть белыми?

— Не совсем так, - меньше всего Любе хотелось заниматься санпросветом, но эти читатели интернетов чего только не придумают. — Если ген есть у отца или у матери, все котята его получат. Но не все будут белыми, и даже не все белые будут глухими. Как бы тебе объяснить попонятнее? Он препятствует распределению пигмента в шерсти и радужке глаз, а заодно влияет на слух. Но поскольку ванские кошки сами по себе светлые, у многих красный пигмент все-таки доходит по назначению. Как видишь, из пяти белый только один, ему почему-то не повезло.

— Что ты будешь с ними делать?

— Ну не топить же в ведре, - хмыкнула Люба. — Одного уже точно забирают. Очередница даже обрадовалась. Сказала, что разводить все равно не собиралась, а тут почти в восемь раз дешевле котенок. Прямо подарок такой на Новый год. Остальных тоже пристрою. Вот с белым сложнее будет. Ничего, кто-нибудь найдется.

— Если хочешь, я поспрашиваю на работе, - предложила Вика.

— Давай. Только сразу четко говори, что кот глухой, поэтому будет громко вопить, и днем, и ночью. Это такая их особенность.

Когда Вика, забрав очухавшегося Леопольда, уехала, Люба села за компьютер. Подумала и закинула объявления на Авито и во всякие профильные группы: «Продаются ванские котята, окрас стандарт, класс пет. Недорого». А потом еще одно: «В хорошие руки бесплатно отдается белый ванский котенок, глухой».

Через час у нее было уже семь заявок на стандартных котят и ни одной на белого.

Что делать, подумала Люба. Значит, и правда придется оставить у себя.

В конце ноября котята стали теми милашками, которых любят фотографировать для открыток. Они уже выбирались из коробки, исследовали комнату, играли между собой, учились угрожающе выгибать спину, шипеть и выпускать коготки. Прорезались мелкие, острые, как иголки, зубки, которыми малыши самозабвенно впивались в Любины пальцы — а держать приходилось часто, именно в этом возрасте котят нужно было приучать к рукам, чтобы стали домашними, ласковыми.

Начала сходить младенческая пелена — по выражению кошатников, глазки перецветали. И тут Люба обнаружила, что белый ген проявился еще у одного котенка. Несмотря на классический ванский окрас, один глаз у него был янтарный, а второй голубой. И ухо с этой стороны не слышало. Впрочем, женщину из очереди на элиту это не испугало, наоборот, разноглазый ей страшно понравился.

Все котята нашли себе хозяев и получили на животик написанный маркером номер, чтобы не перепутать. Перед Новым годом им предстояло перебраться на новое место жительства. Всем, кроме белого, так никого и не заинтересовавшего. Сначала Любу это огорчало, а потом перестало.

Котенок, оставшийся безымянным, очаровательный во всем, уже в месячном возрасте пищал громче остальных. Если честно, достаточно противно, но к этому вполне можно было привыкнуть. Зато оказался ручным от природы, игривым и каким-то очень трогательным. От одного взгляда на него тянуло улыбаться.

В общем, больше объявлений о нем Люба никуда не давала. Появится кто-то — хорошо, нет — ну и ладно.

Она вообще впала в какое-то оцепенение. Гнилой питерский ноябрь всегда действовал на нее угнетающе. Хотелось сорваться и уехать туда, где лето или, наоборот, настоящая зима. Только не вот эти сырые сумерки с утра до вечера.

— Любань, ты что-то совсем закисла, - сурово покачала головой Алена. — Нездорово это для женщины - быть одной.

Люба дала слабину и согласилась сходить в кафе с разведенным налоговиком Анатолием. Тот действительно оказался ну совсем не принцем. Поблескивая ранней лысиной, занудно рассказывал о чем-то и даже не замечал, что собеседница изнывает от скуки, потом так же занудно проверял счет, водя по нему пальцем с неаккуратно подпиленным ногтем. Не выдержав, Люба поблагодарила за «прекрасный вечер» и удрала домой на такси.

Ну уж нет, здорово или нездорово, но чем так - лучше и правда одной. 

Как-то вечером она сидела в кресле с книжкой, на коленях Тамара, под боком Грант, и тут зазвонил телефон. Спихнув кошь, Люба дотянулась до тумбочки.

— Здравствуйте, - сказал приятный баритон. — Я по поводу белого котенка.

Первым побуждением вылезло ответить, что котенка уже забрали. Но Люба была реалисткой. Тринадцать котов и кошек — это стая, и глухой кастрат в ней точно будет изгоем. Не кастрировать — так придется без конца отгонять от течных кошек. Эдакая ходячая мина. Поэтому если есть возможность отдать — лучше отдать. Как бы ни хотелось оставить.

— Добрый вечер, - поздоровалась она, состроив свирепую гримасу. — Вы по объявлению?

— Нет. Сотрудница дала телефон. Виктория Кудрявцева. Сказала, что у вас глухой котенок.

— А вы уже держали кошек?

— Нет, - мужчина словно пытался извиниться. — У меня собака была. Йорк. Умерла недавно.

Ну прекрасно. Мужик, да еще и собачник. Для детей, может? Или для жены?

Но она ошиблась, претендент на белого оказался одиноким. Одинокий парень с котиком. Оказывается, это не миф.

— А Вика предупредила, что глухие коты очень… шумные? — сделала Люба последнюю попытку.

— Да. Ничего страшного.

— Как вас зовут?

— Федор*, - представился невидимый собеседник.

— Федор, приезжайте посмотреть на него. А я посмотрю на вас. Скажу честно, есть еще двое желающих. Без обид, выберу того, кто мне покажется наиболее подходящим хозяином. Просто котик… с особенностями, не хочется, чтобы ему было плохо. А забрать все равно можно будет не раньше Нового года. Они еще мамку сосут.