— Пожалуй, — сказала Сара вслух.

Они увидели светляка. Начали обсуждать, а не рано ли. В доме мистера Куверта погас свет. Значит, было уже девять часов. В соседнем доме они услышали вопли пятилетней Бренды, а затем миссис Бенсон пронзительно крикнула:

— Господи, ну что ты там теперь затеяла, Бренда?

Миссис Мур тихо заметила, что новый священник методистской церкви консультировал Бенсонов, которые собирались разводиться.

— Этот из нового поколения. Устраивает с подростками групповые обсуждения. Дети в восторге: он умеет ругаться, знает все их словечки. Вроде бы занятный тип, но я, правда, никак не могу понять, почему церковь в наши дни ведет себя таким образом… Ты ведь видела его, Сара, да? В нем есть оригинальность, есть характер… В общем, я хочу сказать, что внешность — не главное.

Сара резко поднялась.

— Я пойду лягу и немного почитаю, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

Сара лежала в постели с книгой, но смотрела в пространство. В комнату вошла мать, аккуратно прикрыв за собой дверь. Миссис Мур присела на краешек большой двуспальной кровати и тихо спросила:

— Ты на меня не сердишься?

— Нет.

— Твой отец меня осудил. Он сказал, что мне не терпится выдать тебя за первого попавшегося. Неужели тебе это тоже показалось?

— Немножко… По-моему, каждая мать хочет поскорее выдать замуж свою дочь…

— Сара, я люблю тебя, — с напряжением в голосе сказала миссис Мур. — И папа тоже тебя любит. Нам очень хорошо тут втроем, но все равно это неправильно… Тебе надо куда-нибудь уехать. В Чикаго, в Атланту, куда угодно, только подальше от Вудсривера. Поселись в одном из этих пансионов, где живут неженатые и незамужние…

— Это слишком очевидно.

— Может быть. Не знаю. Но дело в другом: я смотрю на тебя, но у тебя такой взгляд, словно тебя тут нет. В больнице я думала, что все это из-за лекарств. Папа не желает этого замечать, от него проку мало. Но я… Я хочу тебе помочь по-настоящему.

— Ты ничего не сможешь тут сделать, мама, — возразила Сара.

— Но мы должны вместе подумать. Что-нибудь обязательно из этого выйдет! Поставь себе какую-нибудь реальную цель. Я не имею в виду все эти безумные конкурсы и соревнования, в которых ты всю жизнь участвуешь.

— Нет, с этим покончено. Перед уходом из больницы я порвала все бланки.

— И правильно сделала! А теперь надо что-то придумать. Чтобы в твоей жизни случилось какое-то событие…

— Как? Броситься на шею какому-нибудь мужчине? — осведомилась Сара. — Если честно, то я в таком же отчаянии, как и моя подруга Элоиза. Только в отличие от нее у меня пока хватает сил сдерживать свои чувства.

Мать и дочь взялись за руки и попытались рассмеяться, обращая разговор в шутку, но из этой затеи у них ничего не вышло. Притворяться было уже незачем, и Сара посмотрела матери прямо в глаза.

— Послушай, что я тебе скажу. За два дня до выписки я подслушала разговор двух мужчин. По крайней мере, мне показалось, что голоса были мужскими… Так вот, они шептались насчет меня. Один из них сказал так: «Это та самая… У нее нет шансов».

— Сара!

— Доктор Дарем, правда, сказал, что мне это примерещилось.

Возможно, он прав, меня сильно накачали разными лекарствами… Так что не надо ничего говорить папе. Но, собственно, не в этом главное. Дело в том, что мне было все равно. Мне вообще теперь все равно. Я уже не верю в то, что в моей жизни может случиться нечто удивительное, прекрасное…

— Моя родная… моя дорогая девочка, — проговорила мать и обняла Сару, прижав к себе, как делала в ее детстве.

Еще в больнице Сара припрятала несколько таблеток снотворного. Когда мать ушла, Сара приняла одну из них, и вскоре на нее стали накатывать волны сна, убаюкивая, отупляя, как будут отуплять месяцы, годы…

Когда Сара вернулась домой с ежегодного пикника, устраиваемого для обитателей дома престарелых, зазвонил телефон.

— Сара, побыстрее! — крикнула мать, которая помогала ей выгружать из фургончика складные стулья. — Это, похоже, опять междугородная. Тебе совсем недавно кто-то пытался дозвониться.

Но Сара в этот момент находилась в гараже, убирая крокетное оборудование, и когда она сняла трубку, звонки прекратились. Она решила, что это доктор Дарем. Она так и не написала ему, а ведь это обязательно надо сделать.

— Ну как пикник? — спросила мать.

— Наши старички повеселились вволю, — сказала Сара. Теперь она мыла руки на кухне. — По-моему, все прошло очень даже неплохо. Лично мне было с ними хорошо.

— Скорее всего, так оно и было, — согласилась мать.

«Это уж точно», — пробормотала Недовольная Девица. В последнее время она уже не кричала, не плакала, хотя время от времени и обзывала Сару дурой.

«Может, и правда мне там было хорошо, а может, и нет», — думала Сара, вытирая руки бумажным полотенцем. В конце концов решительно нет смысла поддаваться отчаянию, как это случилось с ней в первый вечер дома, да и в размеренной жизни были свои явные плюсы. На пикнике пришлось порядком потрудиться, но никаких инцидентов не произошло. Один из «экскурсантов», давно уже находившийся в маразме, то и дело пытался ее хватать, но это ей было не в новинку. Одна из дам потеряла свои вставные челюсти, и Сара, проползав на четвереньках по сосновым иголкам, нашла их, что было встречено бурными аплодисментами ее подопечных. Они очень любили ее и нуждались в ней.

— Элоиза сегодня очень хорошо мне помогала, — сказала Сара матери. — Я рада, что она с честью выдержала проверку. Если бы она время от времени заботилась о ком-то еще, кроме себя, она не чувствовала бы себя такой несчастной. Или это звучит слишком уж по-ханжески?

— Разве что самую малость, — сказала мать. — Все, кто увлекается благотворительностью, в конечном счете начинают так говорить. Но ты умница, что всем этим занимаешься. — Мать явно оставила попытки уговорить Сару уехать из Вудсривера.

Сара взглянула на декоративные цветочные часы: филодендрон навис над раковиной.

— А что у нас сегодня на обед? — весело спросила она. — Я понимаю, что еще очень рано, но я жутко проголодалась. Мы ели в двенадцать.

— Я рада, что к тебе вернулся аппетит, — заметила мать. — Сегодня у нас кассероль. Я все приготовила с утра и сейчас поставлю в духовку, так что пообедаем пораньше. Папа скоро придет. Кстати, он сказал, что, когда начнутся занятия в летней школе, для тебя может найтись работа. Одна из наших секретарш собирается рожать, и поэтому ей понадобится замена. Надо будет отвечать на звонки и вести разные записи, ну и выполнять папины отдельные поручения.

— Отлично, — сказала Сара, — все устраивается как нельзя лучше.

Теперь она могла начать выплачивать отцу деньги, которые тот одолжил ей на покрытие разницы между счетом больницы и ее общей медицинской страховкой.

Снова зазвонил телефон. Сара прошла в холл, взяла аппарат и, таща за собой длинный шнур, перенесла на кухню. Когда снова раздался звонок, она сняла трубку. Если это доктор Дарем со своими матримониальными инициативами, то она решила доброжелательно, но твердо отказать.

Телефонистка сказала, что абонент вызывает мисс Сару Мур.

— Это я.

В ответ она услышала незнакомый женский голос. Сара поначалу подумала, что это секретарша доктора Дарема.

— Это мисс Сара Мур, проживающая по адресу город Вудсривер, штат Иллинойс, Норт-Мейплстрит, дом шестьсот десять? — осведомилась женщина.

— Да.

— Говорит Рита Гомес. Я представляю финансово-строительную компанию «Вэлли Айл». Поздравляем вас, мисс Мур! Мы рады сообщить вам, что вы выиграли поездку на Гавайские острова. Пятнадцать фантастических, полных веселья дней в нашем пятидесятом штате. Как вам это нравится? И кроме того, пятьсот долларов, которые вы можете потратить, как вам заблагорассудится.

Сара ничего не ответила. Мать тихо хлопотала по хозяйству, стараясь не мешать разговору.

— Мисс Мур! — окликнул Сару голос в трубке. — Вы меня слышите?