Джед тихо вздохнул и позволил разуму уступить инстинктам: взяв девушку за руки, он привлек ее к себе.

– Я вам не верю, – мягко сказал он, чувствуя, как она задрожала при прикосновении к его телу. – Вы можете так думать, но вы обманываете себя, Генриетта. В жизни есть столько всего, помимо ваших горшков, картин и отшельнического существования. – Он наклонил голову и на мгновение коснулся губами ее губ, а потом отпустил ее руки и направился к выходу, ни разу не обернувшись.

Генриетта еще долго дрожала после его ухода.

Джед – поистине харизматическая личность. Он обладал особым магнетизмом, который только подчеркивали его высокий рост и ярко выраженная мужественность.

– Ох… – Она прислонилась к стене и слегка застонала, плотнее зажмуривая глаза. Если бы ей никогда не уезжать в Хартфордшир, не селиться на мельнице и если бы только Джед не появился в ее жизни! Она до сих пор не могла понять, каким образом вышло так, что этим вечером он ужинает у них дома.

– Это был чудесный ужин, Сара. – Джед откинулся на спинку стула и улыбнулся жене Дэвида той самой улыбкой. Он их всех покорил, беспомощно думала Генриетта.

Ее невестка, проницательная, умная, искренняя невестка, стала мягче глины в его руках. Даже дети были от него в восторге и с удовольствием с ним общались, пока их не отправили спать.

Только Мерфи не поддался обману. Огромный пес, положив голову на передние лапы, охранял порог и, не мигая, смотрел на Джеда. Когда взрослые переместились в столовую, чтобы поужинать, Мерфи бесшумно последовал за ними и снова устроился в дверях, отказываясь уйти.

Он меня охраняет, подумала Генриетта, почувствовав прилив нежности к верному животному. Его не проведешь обаятельным поведением и разговорами о дружбе.

Генриетта неожиданно заметила, что Джед смотрит на нее в упор, и постаралась придать лицу беззаботное выражение.

– Сара замечательный кулинар. Дэвиду безумно повезло, – сказала она, заставив себя широко улыбнуться.

– Знаю, – довольно подтвердил Дэвид, похлопав себя по животу, но Сара уже махала ему рукой, призывая на кухню.

– Я помогу тебе с посудой. – Генриетта почти поднялась со стула.

– Ни за что. – Иногда Сара говорила совершенно серьезно. – Побеседуйте тут с Джедом, пока мы загрузим тарелки в посудомойку и немного приберемся. Минут через двадцать будем пить кофе. Идите в гостиную, там окна выходят прямо в сад, а вечер такой прелестный!

Все будто сговорились против нее. Генриетта бросила взгляд на самодовольное лицо Джеда и признала свое поражение.

– Сколько они уже женаты? – Вопреки ожиданиям Генриетты, Джед не спешил воспользоваться создавшимся преимуществом. Он только слегка приподнял брови, увидев, что она устроилась на стуле, а не на мягком, обитом плюшем диване.

– Десять лет. Дэвид женился, когда ему было восемнадцать, а Саре – семнадцать, – осторожно ответила Генриетта.

– Так рано. – Он едва заметно нахмурился, но тут же спокойно добавил: – Они, наверное, были абсолютно уверены в своих чувствах, чтобы взять на себя такую ответственность.

– Да, вероятно. – Генриетта решила поставить точку в этом разговоре. – Все получилось просто прекрасно, они по-прежнему влюблены друг в друга, как и до свадьбы.

– Исключение, которое подтверждает правило, – сухо заметил Джед.

– Немного цинично звучит, – начала было Генриетта и тут же сама себя остановила. Если Джед не верит в любовь до гроба, ей ли его не понять.

– Может быть, – медленно кивнул тот. – Давайте посидим на свежем воздухе, если вы не против? Я обожаю это время суток.

В его словах девушке почудился вызов, и она его приняла.

– Давайте, только скоро будет готов кофе.

– Тогда мы вернемся. – Он сказал это мягко, будто успокаивая капризного ребенка, и Генриетта ощутила прилив ярости. Он думает, что она нервничает, оставшись с ним один на один? Думай что хочешь, Джед Винсент, мысленно сказала она, следуя за ним в сумерки, напоенные теплом и ароматом летнего вечера.

На лужайке была только одна деревянная скамейка, на которую Джед и предложил Генриетте присесть. Когда он опустился рядом с ней, сердце у девушки забилось быстрее – она ощутила прикосновение его бедра к своему. От Джеда пахло тем же одеколоном, который понравился Генриетте еще раньше; едва уловимый лимонный аромат, смешиваясь с естественным запахом загорелой кожи, заставил девушку затаить дыхание, и мышцы ее живота невольно сжались, когда ее сосед вытянул руку вдоль спинки скамейки, придвигаясь ближе.

– Очень мило, – спокойно пробормотал он. – В доме было немного душно, вам не показалось?

Откуда она знает, что ей показалось?

– Вы были правы, назвав меня циником, – после продолжительной, наэлектризованной паузы произнес Джед. – Но ведь это вовсе не так ужасно, как вы считаете? – мягко спросил он.

– Я? Я… я не знаю. – Она действительно ничего не знала, когда аромат его тела обволакивал ее сознание.

– Я думаю, цинизм – это синоним осведомленности, – невозмутимо продолжал Джед, – а это может случиться в любом возрасте, в зависимости от обстоятельств.

– С вами это произошло рано. – Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Джед охотно кивнул.

– Моя мать умерла, когда я родился, – бесстрастно заговорил он. – Я был единственным ребенком, так что детство мое прошло в некоторой изоляции. Отец так больше и не женился, хотя у него не раз завязывались… отношения, которые обычно продолжались не дольше нескольких месяцев. Он не очень хорошо умел общаться – вернее, вообще не умел, – но мы неплохо ладили, по крайней мере внешне. Наверное, потому, что он часто отсутствовал. А потом мне исполнилось восемнадцать.

За этим скупым рассказом явно скрывались далекие глубокие переживания. Генриетта чувствовала, что Джед, скорее всего, никогда раньше не распространялся на эту тему.

Она спросила совсем тихо:

– И что тогда случилось?

– Я познакомился с девушкой. – Он грустно улыбнулся. – Любовь на всю жизнь – знаете, как это бывает в восемнадцать лет. Я встретил ее в первый же день учебы в университете, и она приехала ко мне домой на Рождество, после того как я рассказал отцу, что мы безумно влюблены друг в друга.

– И она не понравилась вашему отцу?

Вероятно, отец Джеда очень настороженно относился к любовным связям сына, зная, что женщин будет привлекать как сам Джед, так и власть и богатство семьи Винсент.

– О, она ему понравилась. – Что-то в его голосе заставило Генриетту повернуть к нему голову, но она увидела лишь жесткий профиль. – Очень понравилась.

– Вы хотите сказать… – Генриетта не знала, как продолжить фразу.

– А ей понравилось то, что он мог ей купить, – хрипло произнес Джед. – Думаю, отец использовал ее, чтобы на практике доказать мне: все имеют свою цену. Я отлично усвоил этот урок.

– Я не верю, что… что всех можно купить, – поспешно возразила Генриетта. Рассказ привел ее в ужас. Отец – отец! – демонстративно и хладнокровно украл у сына его первую возлюбленную, так сказать в воспитательных целях.

Джед пожал плечами, его спокойный голос ничем не выдал эмоций:

– Как я и сказал, всегда есть исключения, подтверждающие правило.

– И сколько… это продолжалось? – рискнула спросить Генриетта.

– Несколько месяцев, романы моего отца никогда не тянулись дольше. Он откупился от нее спортивной машиной и парой других безделушек, так что расстались они, насколько мне известно, довольно мирно. В разгар романа она жила в Фотрингеме, а потом исчезла. Один друг рассказал мне, что она перешла в другой университет. Она умела выживать, – закончил он, и в его интонации прорвалась горечь.

Так вот почему он не любит бывать в Фотрингеме. Дом будит в нем воспоминания, от которых он предпочел бы избавиться.

– Вы говорили о ней с отцом, когда она уехала?

– Нет. – Джед бросил на нее холодный, непримиримый взгляд. – С того Рождества в Фотрингеме и до дня его смерти мы общались только по телефону. Он ни разу не предложил встретиться, чтобы все мне объяснить, а я не настаивал.