Но возле двери висело зеркало, и, посмотрев в него, Мэдисон тут же вспомнила, что внешне ничем не отличается от них. Впрочем, возраст — это единственное, что было между ними общего. Девушки оделись так же, как и в первый раз, когда она вошла в эти двери.

Они надели на себя «лучшие», парадно-выходные платья и массу драгоценностей. А макияж у них был в чисто американском стиле: побольше и поярче.

В своей строгой белой блузе и классических черных брюках, с чистой, гладкой кожей без макияжа, Мэдисон казалась жемчужиной в аквариумной гальке.

За столом сидела все та же сутулая, уродливая, злая секретарша. В прошлый раз мрачный, враждебный взгляд женщины вывел Мэдди из себя. Но на этот раз она расплылась в нежной улыбке.

— Я бы хотела встретиться с миссис Вандерпул и показать ей свои фотографии.

Секретарша явно была потрясена видом Мэдисон, хотя и попыталась сделать вид, что ей все равно.

— Вам назначено?

— Да! — уверенно ответила Мэдисон.

В прошлый раз ее поймали именно на этом вопросе.

— Мне назначено на одиннадцать, а сейчас, кажется, ровно одиннадцать.

— Но я жду уже три часа! — воскликнула девушка за ее спиной.

— Да мы открылись только час назад! — отрезала секретарша и заглянула в записную книжку. — Что-то я вас здесь не вижу…

Мэдди показала на цифру одиннадцать.

— Я вот здесь.

— А что это за имя такое: «Мэдисон»? — фыркнула секретарша.

Мэдисон с трудом подавила желание огрызнуться.

— Его мне дала мама, — ответила она, продолжая улыбаться. — Может, вы посмотрите мои фотографии? — И Мэдисон положила на стол большой черный альбом, на этот раз кожаный, а не пластиковый.

Больше всего на свете ей хотелось увидеть, как вытянется лицо у секретарши, когда она откроет альбом и увидит снимки Кордовы. Мэдисон не зря потратила на них целых три дня.

Когда Кордова взялся за дело, его уже невозможно было остановить. Его воображение не знало пределов. В студию доставили корзину персиков, и он тут же послал парикмахеpa купить дешевый черный парик, а своего помощника — достать что-нибудь похожее на наряд цыганки. Кордова снял Мэдисон, одетую цыганкой, среди тысячи персиков. Казалось, их действительно было не меньше тысячи, когда Кордова разложил их вокруг искусственного холма.

Но сейчас, в модельном агентстве, Мэдисон заставила себя повернуться к секретарше спиной и пройти в другой конец приемной к единственному свободному стулу. Впрочем, оглянувшись, она тут же почувствовала глубокое удовлетворение: эта ужасная женщина сидела с открытым ртом, уставясь на ее снимки.

Увидев, что Мэдисон наблюдает за ней, секретарша тут же закрыла и рот, и альбом. Потом, как ни в чем не бывало, встала из-за стола, одернула свою узкую, плотно облегающую блузку и взяла со стола сразу несколько альбомов. Она положила поверх остальных альбом Мэдисон и прошла к двери в кабинет миссис Вандерпул.

Когда дверь за секретаршей закрылась, сердце Мэдди бешено забилось. Может, она вела себя чересчур напористо? Может, лучше, если бы ее снял какой-нибудь известный в Нью-Йорке фотограф? Он бы сделал пару простых снимков. Обычных. Не со змеей.

Дверь открылась, наверное, через две-три минуты, но для Мэдисон прошло несколько долгих часов. На пороге показалась миссис Вандерпул собственной персоной.

Затаив дыхание, Мэдисон смотрела, как эта женщина в простом коротком платье осматривает приемную. Когда ее взгляд остановился на Мэдди, она спросила:

— Вы Мэдисон Эплби?

Та вежливо улыбнулась и кивнула. Комок в горле мешал ей говорить.

— Зайдите, пожалуйста, в мой кабинет.

— Спасибо, — запинаясь, сказала Мэдисон и с трудом встала.

Она прошла за миссис Вандерпул в кабинет, и дверь за ней закрылась.

— Это самая чудесная история, которую я когда-либо слышала, — сказала Лесли.

Мэдисон улыбнулась и огляделась в поисках официантки.

— Как вы думаете, у них есть меню десертов?

— Закажи черники, — нетерпеливо посоветовала Элли. — Я хочу узнать, что было дальше.

Лесли взяла Элли за руку.

— Но мы же знаем! Мы видели ее фотографии во всех журналах.

— Да — подтвердила Мэдисон. — Но я не только улыбалась в камеру, у меня были и другие дела. О! Вон несут десерт. Я правильно себя вела: иногда заходила и брала заказы, не отказывалась ни от какой работы. В итоге мое лицо было на обложках трех модных журналов, и я получила выгодный контракт с косметической фирмой менее чем через два месяца. Мэдисон откусила кусочек торта.

— Но когда у меня в руках оказались чеки с заработанными деньгами, я подумала, что могла бы оплатить обучение в колледже… Так появилась идея. А остальное вы знаете.

— Не знаем! — вскричали они хором. Мэдисон удивленно посмотрела на них: как они могли забыть о таких важных событиях в ее жизни?

— Я вложила деньги в свое обучение и получила диплом.

— Какой диплом? — спросила Элли, затаив дыхание.

Мэдисон недоверчиво прищурилась.

— Вы знаете, не хуже меня, что я врач.

— Врач? — удивленно переспросила Элли.

— Да, физиотерапевт, — ответила Мэдисон. — И рада, что выбрала именно эту специальность. У меня был чудесный учитель — Дороти Оливер из Колумбии. Такое ощущение, что мы с ней тысячу лет знали друг друга.

Элли и Лесли переглянулись, а потом вдруг одновременно рассмеялись. Они отодвинули стулья, встали, взялись за руки и стали плясать вокруг стола, все так же весело смеясь.

Остальные посетители сперва глядели на них неодобрительно, но, когда заметили безграничное счастье в глазах двух женщин, тоже заулыбались.

— Врач! — кричала Элли. — Она врач!

— Физиотерапевт! — вторила Лесли, смеясь и кружась вместе с Элли.

Когда дело дошло до танцев, Элли не могла тягаться с Лесли, поэтому вскоре отошла в сторону, а Лесли встала на цыпочки. Она не танцевала уже восемнадцать лет, но последние две недели танцевала по два часа ежедневно. Лесли подняла руки над головой и грациозно поплыла между столами.

Люди отложили вилки и залюбовались Лесли, а когда Элли стала хлопать под музыку, последовали ее примеру. Лесли обошла весь зал, ни разу не потеряв равновесия и не сбившись с ритма. Она вернулась к своему столику и остановилась. Раздались громкие аплодисменты. Лесли покраснела от смущения и от удовольствия и сделала реверанс.

— У тебя все тот же талант, — похвалила Мэдисон Лесли.

— Не совсем, — возразила та, но теперь вовсе не тоном неудачницы. — И честно говоря, у меня его никогда не было.

Лесли сделала большой глоток из своего стакана. Может, вчера ей и было двадцать, но сегодня ей сорок, и она не в такой хорошей форме.

— Я танцую лучше, чем обычный человек, но не так, как лучшие танцоры.

— Но… — начала Мэдисон, но Элли ее оборвала.

— И где ты встретила Тома?

Мэдисон улыбнулась, глядя на свою пустую тарелку.

— Помните, когда мы встретились первый раз, я сказала, что бросила парня?

— Помним, — тихо ответила Лесли. — И что с ним случилось?

— Его звали Роджер, он написал мне пару писем в Нью-Йорк. Все хорошее, что есть в моей жизни, произошло благодаря ему.

Лесли и Элли молчали с одинаковым выражением отвращения на лицах.

— Роджер написал, что брат его друга по колледжу учится в Университете Коламбии. Я тогда не очень понимала, чем один колледж, лучше другого, но этот как раз находился в Нью-Йорке. Поэтому я пошла туда.

Она посмотрела в свой стакан с водой и скромно улыбнулась.

— Я не знала, что это очень престижный колледж и туда довольно сложно поступить. Но в школе я делала домашние задания за себя и за Роджера. Так что у меня было как бы два образования. Я изучала английский и историю, а Роджер выбрал физику и химию. У него был высший балл по всем предметам. Поэтому я сдала все экзамены на отлично. Мне предложили ходатайствовать о бесплатном обучении, но я отказалась. Из-за письма Роджера, где он рассказал, что с ним случилось, я выбрала именно эту специальность. Благодаря ему я встретила доктора Дороти Оливер — мою замечательную наставницу. И просто невероятно, но оказалось, что ее племянник и есть тот брат, о котором мне писал Роджер.