- Ты мой сын. И чтобы не случилось, навсегда им останешься. Единственное прошу, прости отца. Дай ему шанс. Он тоже тебя любит. И хочет для тебя только лучшее.

- Мам, мы с ним разберемся. Ты только за это не переживай, - обещаю я, хотя даже не представляю, как мы теперь сможем найти с ним общий язык. Мы слишком много друг другу наговорили за последнее время.

Мама кивает, а потом тихо спрашивает:

- А Настя не будет против твоей поездки?

Меня как кипятком обдает. После маминых слов я напрочь забыл, что девчонка сидит под столом и теперь все слышит. Можно было бы ее подразнить, но не тот случай. И я сейчас даже радуюсь, что мне не придется оправдываться перед ней и объяснять ситуацию. Тем более она не глупая, и думаю все поймет.

- Мам, конечно, она не будет против!

- Она сама не так давно вернулась с поездки. Может вы вдвоем хотели побыть.

- Мааам!

Мама смотрит пристально с частичкой недоверия:

- У вас с ней все нормально?

- У нас с ней все нормально, - успокаиваю маму, а перед глазами ее маленькая упругая грудь. Так не вовремя.

И вообще весь этот разговор про наши отношения в ее присутствии начинает меня напрягать, поэтому я утаскиваю маму в гостиную, где мы еще немного обсуждаем детали поездки, а затем она собирается домой. Я провожаю ее до машины, обнимаю, и заверив, что все будет хорошо, обещаю приехать с чемоданом в ближайшее время.

Когда возвращаюсь в дом, в голове у меня такая каша из мыслей и эмоций, что я даже не сразу вспоминаю про Настю. На автомате иду на кухню, и когда сажусь на стол слышу тихий всхлип из-под стола.

Обхожу его и снова присаживаюсь на корточки. Моя жена сидит, тихо как мышка и размазывает кулаками слезы по щекам.

- Ты чего?

Не хватало еще ее проблемы решать.

- Из-за твоей мамы расстроилась, - отвечает она, глотая воздух.

- Насть, блин, у меня итак голова кругом, еще и ты тут потоп устроила.

- Извини, - шепчет она.

Я беру ее за руки и помогаю вылезти из своего заточения.

Она не смотрит на меня, но стоит так близко, что я могу разглядеть ее слипшиеся от слез темные ресницы и снова искусанные губы. Это наваждение какое-то.

Я очень хочу обнять жену, и обняв ее, успокоить, но знаю, что лишь прикоснусь к ней на мгновение, уже не смогу оторваться.

- Дань, хочешь я полечу с тобой?

Она спрашивает так искренне, в глазах настоящее переживание. И для меня это так не привычно. Кроме Захарова мои проблемы никогда никого не интересовали. И поддерживал всегда меня только он. А здесь совсем незнакомая девчонка, пусть и жена, приняла мою боль как свою. А это знаете ли, слишком обезоруживает. И я ловлю на мысли, что мне приятно.

- Нет, ведьма. Останешься в тылу, преданно храня верность. Я вернусь, и мы закончим все то, что не успели.

Она смотрит на меня смущенно и медленно кивает.

А я иду собирать вещи, оставляя ее на кухне. И я хочу остаться рядом с ней, и хочу, чтобы она полетела со мной, и вообще много чего хочу, но еще больше хочу, чтобы меня здесь ждали. Нет, не ждали. Ждала. Ждала рыжая бестия с искусанными губами.

Настя

Дани нет уже две недели.

И за две недели можно было привести все свои мысли и фантазии в порядок, но у меня ничего не получается. Я просто, как он и просил жду его. Я жду своего непутевого мужа. Жду, каждый раз закрыв глаза, млея от воспоминаний о его поцелуях. О его руках. И я знаю, что его интерес в отличии от моего, спортивный или горизонтальный, но ничего не могу с собой поделать. Я запала на этого засранца с первого взгляда. И теперь представления не имею, что делать.

Если раньше я могла контролировать свои чувства, и всего лишь впадала в ступор в присутствии Яроцкого, то после вечера в его квартире, когда он слишком откровенно целовал меня, когда получил доступ к моему телу, я хочу своего мужа до потери пульса.

У меня не было секса. И никогда подобного я ничего не чувствовала, да даже представления не имела, что может вот так до одури сводить низ живота спазмами, голова кружиться от пьянящего возбуждения. Что можно превратиться в комок оголенных нервов, желая лишь прикосновений находящегося рядом человека, в животное, живущее только инстинктами, а совесть и стыд, и вместе с ними мозг отключаются как будто по щелчку пальцев.

И включаются так же быстро. Например, от звука голоса подруги. Я тогда чуть от стыда не умерла. И от страха. Когда поняла, что мы делали. И какой был бы мой первый раз. Нет, против кандидатуры Дани ничего не имею. Но вот место и ситуация меня не то что смутили, испугали до чертиков. Кухонный стол, подружки за стеной. Ужас какой-то. Даже думать об этом не хочу.

И потом на кухне уже в загородном доме все повторилось. И так будет всегда. Я знаю, что должна ему рассказать, что я все еще девственница. Но как о таком говорить парню? Тем более с которым, хоть ты и находишься в браке, но о духовной близости и речи быть не может. О котором ты ничего не знаешь, и он вряд ли когда-нибудь поделится своими секретами. Вот и выходило, что из-за моих сомнений получалось, что поговорить с Яроцким у меня духу не хватало, а от его близости потерять голову вообще ничего не стоило, и сразу становилось не до разговоров. Палка о двух концах.

Поэтому я с облегчением я выдохнула, когда появилась его мама. А за то, что Даня меня посадил под стол, хотела ему отомстить. Не пощекотать, но так немного подразнить. Я никогда не трогала мужские ноги. Рука сама, как под действием магнита, тянулась вверх, изучая его сильные мышцы. От съедаемого интереса я даже подалась вперед, и потом, когда поняла, в каком положении я нахожусь, закусила губу до боли от стыда. Я настолько увлеклась, что не слышала ни его, ни его маму. Слава богу, что он привел меня в чувства. Такого наобещал, что у меня уши загорелись, и снова эти бабочки в животе. Мне бы обидеться, а я как последняя дура, замерла в предвкушении. Даже фантазировать начала, что на меня вообще не похоже. Но его мама быстро привела меня в чувства. Я даже не до конца, понимала их разговор. И не верила, что так бывает. Нет, я знала много о болезнях и страданиях, но никогда ничего подобного, к счастью, не было в моей семье. Да и среди знакомых и друзей. А здесь вот так. И я слышала надломленный голос своего мужа, хотя он неплохо справился со своими эмоциями. Но мне почему-то все равно стало страшно. Мама – ведь роднее этого человека нет на всем белом свете. И когда я представила, что что-то подобное могло произойти с моей мамой, то не смогла сдержать слез. И чем дольше слушала разговор Яроцких, тем сильнее закусывала кулак, чтобы меня не услышали. А потом дала волю слезам. С трудом успокоилась, но Даня все равно заметил мои переживания. В душу лезть не стал, и на этом спасибо. И именно тогда попросил подождать. Можно подумать, у меня был выбор. Он мой муж и этим все сказано. Какие отношения нас бы не связывали, рога ему я уж точно наставлять не собиралась.

Маму Дани прооперировали несколько дней назад. Она в стабильном состоянии, но выпишут ее не скоро. Эту информацию я узнала от своей мамы, хотя сделала вид, что все это знаю. Что Даня мне звонит и делится со мной новостями. Но он мне не звонит. И это сводит меня сума. Я скучаю по нему. И пусть в нашей семье не все гладко, но мне хочется его поддержать в этот раз. Ведь сострадание и волнение присуще всем.

Две ужасно бесконечных недели. Я думаю о своем муже и жду звонка. И я всегда думала, что я терпеливая, но как оказалось не в этом случае. Я решаюсь позвонить ему сама. И мне даже повод не нужен. Я думаю узнать о здоровье свекрови – это нормально для снохи.

Только решиться-то я решилась, а вот набрать номер не могу. Не хватает смелости. Метаюсь по всему дому, а потом по комнате. И страшно, и умираю от предвкушения услышать его голос. Но так и не смогла. Легла спать. А когда проворочалась часа три, так и не сумев заснуть, вскочила, схватила телефон, и не глядя на время, просто нажала на вызов с номером телефона Дани.