— Я не буду, — пообещала маркиза, — но мне бы хотелось чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы встать и развлечь принцессу, а ты должен обещать мне освободиться от всех обязательств на ту неделю.

Она остановилась, потом добавила:

— Когда она переедет в твой дом, тебе необходимо будет пригласить всех твоих знакомых, чье общество подходит ей.

Маркиз не отвечал.

Он просто представил, что большинство его друзей, подобно ему самому, найдет общество Виттенбергов скучным.

Он поцеловал мать.

— Уверен, вы позаботились, чтобы мне накрыли внизу ленч, — сказал он, — а я пойду пройдусь и взгляну на сад, заодно проверю хорошо ли садовники снабжают вас овощами и фруктами.

— Они все ждут не дождутся тебя, мой дорогой, — сказала ему мать, — и не забудь навестить миссис Виггинс на кухне. Она будет очень расстроена, если ты уедешь, не заглянув к ней.

— Я хорошо помню миссис Виггинс, — улыбнулся маркиз. — Она часто готовила мне восхитительные хрустящие пончики, когда я был мальчишкой.

Маркиза рассмеялась.

— Полагаю, ты их получишь во время ленча. Миссис Виггинс никогда не забывает твое любимое кушанье.

Маркиз снова поцеловал мать и направился к двери.

Спустившись по лестнице, он вышел в парк и прошел через зеленую лужайку, которая спускалась к реке.

Линворт думал, что даже от самого ярого своего врага не мог бы получить известие, более ужасное, чем то, которое приготовила ему мать.

Он стоял, глядя на реку.

Утки плавали около берега, ожидая, когда их будут кормить.

По у него перед глазами стояла только картина предстоящей ему унылой череды лет. Тоска скучных разговоров, вроде тех, что он успел наслушаться во время визита к отцу принцессы.

Затем он представил себе невыразительное лицо самой принцессы, которая тогда была еще ребенком.

Он задавался вопросом, не похорошела ли она с годами, но эта возможность представлялась ему весьма сомнительной.

Пусть даже она и похорошела внешне, но если вспомнить, каковы ее отец и мать, то вряд ли можно надеяться, что дочь в интеллектуальном отношении смогла превзойти своих родителей.

— Я не могу сделать этого! Я не могу! — вслух произнес маркиз.

На обратной дороге в Лондон он вспомнил о неразрешенной еще проблеме отношений с леди Максвелл.

От одной только мысли, что, избавившись от необходимости проводить часы, а то и целые дни напролет с леди Максвелл, он приобретет свободу всего на десять дней, Вернону уже становилось плохо.

Она начнет плакать и умолять его не покидать ее.

Из своего прошлого опыта он знал — неизбежны слезы, взаимные обвинения и непрестанные возгласы:

— Что я сделала? Почему вы больше не любите меня? Почему? Почему? Почему?

Подобное ему доводилось слышать сотни раз.

Его пробирал озноб при мысли о неизбежности бессмысленной, бурной и удручающей сцены.

Только вернувшись домой, Линворт случайно нашел решение проблемы.

Дома он сразу прошел в свой кабинет, поскольку за время его отсутствия могла поступить срочная почта. И он не ошибся.

Поверх книги для записей лежало несколько конвертов. Он сразу же увидел записку с пометкой: «ОЧЕНЬ СРОЧНО».

Он догадайся, что она пришла от Джоан Максвелл.

Это было равносильно прикосновению к обнаженному нерву, поэтому он отвернулся от стола. Напротив него, у камина, на низком табурете аккуратной стопкой лежали газеты.

Вспомнив, что за весь день он еще не видел ни одной газеты, маркиз машинально взял «Морнинг пост». Он равнодушно открыл газету, вовсе не интересуясь ее содержанием.

Ему только хотелось отвлечься от письма, лежавшего на столе, от звуков материнского голоса, все еще звучащих в голове.

В разделе ЗАРУБЕЖНЫЕ НОВОСТИ он прочел, почти не вникая в текст:

ОТЕЛЬ «РИТЦ» ОТКРЫВАЕТСЯ В ПАРИЖЕ В ЧЕТВЕРГ. ВСЕ ОБЩЕСТВО СТЕКАЕТСЯ НА ВАНДОМСКУЮ ПЛОЩАДЬ, ГДЕ РАСПОЛОЖЕН САМЫЙ БОЛЬШОЙ ОТЕЛЬ В ЕВРОПЕ ЦЕЗАРЯ РИТЦА.

Затем вернулся к заголовку.

При этом в его сознании будто произошел щелчок.

— Еду в Париж, — решил он, — завтра же утром!

Большую часть пути в Париж маркиз провел в беспокойных думах о своем будущем.

Он пытайся отвлечься от этих размышлений тем, что строил планы своего приятного времяпрепровождения в Париже, но было невозможно избавиться от чувства подавленности.

Не раз бывал он в этом городе с тех пор, как впервые попал в Париж сразу же по окончании Оксфорда.

Тогда он в компании со своим близким другом испытал на себе все прелести этого самого веселого города в мире.

Париж для него всегда был средоточием развлечений — радости бытия и наслаждения самой жизнью, — всего того, что он не находил в Англии.

Поезд быстро набирал скорость, оставив Кале далеко позади.

По мере приближения к Парижу маркиз задавался вопросом, кого из тех многочисленных куртизанок, что он знавал в прошлом, удастся ему разыскать теперь. В целом мире не было женщин столь экзотичных и восхитительных, как парижские кокотки. Конечно, они опустошали карманы мужчин, но те настолько наслаждались их обществом, что даже не задумывались о расходах.

Немало их знавал и сам Линворт.

Каждая казалась особенной, каждая — по-своему привлекательна.

Он все же решил предоставить выбор судьбе и посмотреть, с кем из них она столкнет его у «Максима».

Ресторан «Максим» был местом встреч для всех, кто ждал от Парижа удовольствий особого рода.

Мистер Ваттерворт послан телеграмму в отель «Ритц», сообщив о приезде маркиза.

Поэтому Линворт не был удивлен тем, что когда он наконец достиг Вандомской площади, сам Цезарь Ритц встречал его.

— Это большая честь для нас, милорд, — приветствовал он его. — Мой сегодняшний вечер был бы неполон без вас.

Маркиз пожал ему руку и пожелал удачи, хотя и не особенно стремился принимать участие в открывающихся празднествах.

Он знал, что там скорее всего встретит своих многочисленных французских и английских приятелей, которые непременно начнут соблазнять его модными развлечениями.

Цезарь Ритц провел его по лестнице в номер.

Маркиз поспешил сообщить Ритцу, что на этот вечер у него уже есть приглашение.

— Мне очень жаль, милорд, — сказал Цезарь Ритц. — Я потрясен количеством людей, принявших мое приглашение, но для вас я специально оставил место.

— Я хочу насладиться вашей великолепной гостиницей, — ответил ему маркиз, — не отвлекаясь на выслушивание болтовни людей, подобных тем, с которыми я сталкиваюсь слишком часто в Англии и слишком редко во Франции.

Цезарь Ритц рассмеялся:

— Понял вас, милорд, и завтра вы сможете получить удовольствие от самого прекрасного обеда, который вы когда-либо ели, а мои повара когда-либо готовили.

Маркиз зашел в ванную комнату, дверь в которую открывалась прямо из спальни, и принял ванну.

Он оценил позолоченные краны, зеркала и обилие представленных там туалетных аксессуаров.

Когда он спускался вниз, гости уже собирались к ужину.

Маркиз решил для себя, что у него нет никакого желания встретить кого-нибудь из Мальборо или Портлэндов.

Из газет он знал об их прибытии на открытие отеля.

Не желал он столкнуться и с красавицей герцогиней Морни, поскольку та наверняка будет со своим мужем.

Так же как и с герцогиней Роуэн, с которой был когда-то близок.

Поэтому он решил не появляться до поры до времени в ресторане отеля. Вместо этого он пообедал у «Максима».

Как всегда, там оказалось полно мужчин, как и он ищущих развлечений, а также самых известных и дорогих кокоток Парижа.

Маркиз обратил внимание на одну из них, весьма привлекательную особу.

Она, казалось, просто сгорала от желания применить все свое искусство, чтобы доставить ему удовольствие.

Да, вне всякого сомнения, она была чертовски очаровательна. Вернувшись в «Ритц» на рассвете, маркиз с удовольствием отметил, что, во всяком случае, хотя бы на несколько часов ей удалось заставить его забыть о будущем.