— Ты на меня сердишься? — уточняю уже осторожно, потому что легче по минному полю бегать, чем выяснять причину испорченного женского настроения. — Я неумело сделал комплимент? Не так выразил своё желание?

— Какое ещё желание? — резко останавливается и впивается в меня прищуренным взглядом.

— Сбежать, — нет, правда, ну смешно же. — Шучу. Ирма, у тебя есть парень?

— А похоже, что он у меня есть? Думаешь, если бы у меня был парень, я бы ходила с другими в паб? — боже, какое серьёзное лицо, будто мы обсуждаем вручение Нобелевской премии. Мы ещё до паба не дошли, а я уже почти себе мозг сломал.

— Понятно, — пожимаю плечами. Мне теперь действительно понятно, почему они с Даяной подружились. Говорю же — ведьмы.

— Что тебе понятно, Куин?

— Что я тебе нравлюсь и у нас свидание.

— Да, — тихо произносит Ирма и чуть не споткнулся. Я ведь это в шутку сказал! А оказалось попал в цель! Что за день сегодня такой? Только за сегодня я успел растрогаться, испытать чувство стыда и опешить. А впереди ещё целый вечер.

— Чем? Чем я тебе нравлюсь? Ты ведь меня совсем не знаешь? — с этим нужно разобраться не откладывая, пока я ещё хоть что-то соображаю.

— У тебя отличное чувство юмора и ты определённо не дурак, а для меня это самые сексуальные качества в парнях. Ум и умение рассмешить. Если у человека есть чувство юмора, значит, он не злой. Ты очень привлекательный и харизматичный, мне с тобой интересно. Не обязательно знать кого-то до мельчайших подробностей, достаточно первого, ну, или второго впечатления, — она говорит мне это так просто, кокетливо поводя плечиками.

— Приятно слышать, хотя девушки мне говорят комплименты не часто. Спасибо.

Время ближе к вечеру, поэтому в пабе уже довольно шумно, все обсуждают игру любимой футбольной команды, иногда даже на повышенных тонах, но это совершенно привычная атмосфера, ирландцы так расслабляются. Заказываем по маленькой бутылочке пива, я начинаю ей рассказывать, что у меня в Лондоне есть свой собственный паб, вспоминаю нелепые истории, которые там случались и через время замечаю, что Ирма перестала меня слушать. Вместо этого она прислушивается к болтовне какого-то старика за соседним столиком.

— Врёшь ты всё, Билли Бойд! — вдруг подскакивает она на табурете. — Чужие победы себе решил приписать? Это мой отец был чемпионом Биррена на протяжении десяти лет, а вовсе не ты! Кого вы слушаете?

— О, дочурка Нолана объявилась, — крякнул старик, обернувшись. — Поспорим?

— Договорились, старый хрыч! Если выиграю я — ты заберёшь свои слова обратно! — смотрю на эту девушку и продолжаю поражаться, рассматривая её грани. Я, конечно, знаю, что в маленьких городках все друг друга знают, но как же она сейчас не похожа на ту скромную хозяйку книжного магазина. Мне начинает казаться, что мы с ней в чём-то даже похожи. Я даже не успеваю выяснить в каком виде спорта они собрались соревноваться, как эта рыжая бандитка вместе с этим мужиком, одновременно открыв по бутылке пива начинают пить на скорость. …Такого я у себя в пабе не видел, чтобы нежная хрупкая девушка в два счёта обыграла бывалого алкаша. Вот что значит расстроенная женщина поднимает себе настроение.

— А теперь ты станцуешь! — заявляет она проигравшему. По середине мгновенно освободили место, врубили музыку и танцевать начали все, включая Ирму. Ирландия всегда славилась своей непревзойдённой танцевальной культурой выражая таким образом сильный дух и символизируя непреклонную волю народа. Поэтому ирландцы обожает танцевать, был бы повод, а танцор найдётся. Наши танцы имеют удивительный узор движений, и глядя на ножки Ирмы я ещё раз убеждаюсь, что ирландский танец — это воплощение грациозности и лёгкости. Какие чудные ножки! Хорошо, что я сижу, потому что я уже офигел по полной. …Но это ненадолго, меня подхватывают и затягивают в это дикое веселье.

Опомнился на улице, держа Ирму за руку. Кажется, я весь вечер держал её за руку и отпускать не собираюсь.

— Почему, почему у тебя нет парня? — мне на лицо капает дождь, его холодные капли заползают за шиворот, но мне на это плевать, мне интересно, что мне ответит эта рыжая хохотушка.

— Наверное, потому что я ждала кого-то особенного, только моего шалопая, единственного, немного сумасшедшего балбеса, — улыбается она и второй рукой я уже крепко прижимаю её к себе, млея от того, что она не сопротивляется.

— Как думаешь, меня можно назвать балбесом? — вожу кончиком носа по её щеке, зная, что в следующую секунду я её поцелую.

— Ещё каким! — ловлю губами её ответ. Дождь усиливается, но я не могу остановиться, не могу сдвинуться с места — я упиваюсь поцелуем с девушкой, которая отвечает мне с фантастической нежностью и с таким заразительным желанием, что ещё минута и меня вынесет в открытый космос.

— Мы промокнем, — наконец удаётся шепнуть ей.

— Предлагаю найти укрытие, сбросить одежду и греться под одеялом. Вдвоём. Да? — на моё предложение она утвердительно кивает, и я уже обожаю этот дождь. — Тогда бежим!

Даяна

— Скажи, англичанин, почему каждый раз, когда я просыпаюсь в твоей постели, я застаю тебя за тем, что ты лежишь и разглядываешь меня? — улыбаясь, сладко потягиваюсь и разрешаю ему потрогать мой животик. Там даже выпуклости не видно, но Дамиру кажется, что он ощущает связь с ребёнком.

— Любуюсь я тобой, ирландка. Мечтаю и планирую под музыку твоего сладкого сопения. Иногда ты что-то бормочешь, причём на незнакомом языке.

— Вот блин прокололась, теперь и ты знаешь, что я во сне ведьмовские заговоры сочиняю, — хихикаю в ответ. — Так странно, мне сегодня приснился Куин. Воде бы мы с ним на какой-то ярмарке, где торгуют разными поделками и угощают глинтвейном, Куин забрался на карусель, усевшись на розовую лошадку. Наверное, я уговаривала его слезть и не позориться, и ты как раз услышал эти бормотания. Нам обязательно нужно идти в клинику? — настроение тут же падает, да и Дамир становится серьёзным.

— Вчера я уже отправил сообщение доктору Кэмпбелл, что мы зайдём. Ну, прошу тебя, не нужно сразу тухнуть, включись обратно, сияй вопреки всему. Всё будет хорошо, обещаю. Что будешь на завтрак? Только скажи.

— О, мистер сноб сегодня такой любезный. Даже не рассчитывай, что я захочу овсянку с фруктовым смузи, — морщу носик, посылаю ему воздушный поцелуй и скрываюсь в ванной.

Пока Дамир заговаривает зубы Джоан, которая встретила нас достаточно холодно, рассказывая ей, что произошло недоразумение, что я вовсе не сбегала, а отлучалась по семейным делам, медсестра с неизменной пластмассовой улыбкой берёт у меня анализ крови, взвешивает, меряет давление и готовит к осмотру. После случившегося и вскрывшихся фактов я на дух не переношу доктора Джоан Кэмпбелл, ненавижу её, но именно она собралась меня осмотреть, чтобы убедиться, что «дело их рук» развивается без патологий. Делая УЗИ она разговаривает со мной сквозь зубы, а я так же сквозь зубы ей отвечаю.

— Ну что ж, мистер Шакли, к сожалению, мои подозрения подтвердились, — уставилась на Дамира, поджав губы. — Полтора месяца без наблюдений не прошли бесследно. Я обнаружила серьёзные нарушения и угрозу срыва. Если мы сейчас же не примем меры, вы потеряете этого ребёнка.

— О каких мерах идёт речь? — заиграл желваками Дамир, сузив глаза, но при этом успокаивающе сжав меня за руку.

— Круглосуточное наблюдение, усиленная терапия лучшими и щадящими препаратами. Шанс у вас есть, но нужно торопиться.

— Да бред! — взрываюсь я. — Не может такого быть я чувствую себя превосходно! Я не…

— Я так понимаю, всё это мне влетит в немалую сумму? — перебивает меня Дамир, почти проткнув это мерзкую докторшу своим пронзительным взглядом.

— Верно. Разве будущий наследник того не стоит? — лгунья и преступница сдержанно улыбается ему в ответ. — Я обещала вам ребёнка — и он у вас будет. При условии, что я буду наблюдать Даяну до самого момента его рождения.