Валентин. Дайте мне посмотреть поближе, сэр. Вы держите ее так далеко, что я не пойму, знакома она мне или нет.

Сэр Сэмпсон. Поближе, сынок? А что тут смотреть? Ты что, не узнаешь свою руку, Вал? Дай, я взгляну! На редкость разборчиво, посмотри!.. (Читает.) "Условия обязательства…" На редкость разборчиво, видишь. Это наверху… А внизу стоит: "В чем и прилагаю руку…" и дальше крупными буквами — Валентин Ледженд. Черным по белому. Что ж, у меня глаза лучше твоих, что ли? А ведь я могу прочесть и с более далекого расстояния. Вот, смотри… (Отодвигает руку еще дальше.)

Валентин. Дайте мне ее в руки, сэр.

Сэр Сэмпсон. Дать тебе в руки?.. Бога ради!.. Только не все ли равно, у кого она в руках? Да и вообще, зачем держать ее в руках? Положим лучше в карман, Вал. Тогда никому не придется держать ее. (Прячет бумагу в карман.) Вот так, Вал, здесь она будет в целости, мой мальчик. Но ты ее мигом получишь, как только подпишешься под другой, мой маленький Вал!

Входят Джереми и Бакрем.

Валентин. Опять этот враг здесь! Ах, это стряпчий! У него что, чешутся руки? Он дождется, что его почешут!.. Жаль, ногти у меня острижены… Сейчас я возьму раскаленные щипцы, вот сейчас, сейчас… и схвачу его за нос, как святой Дунстан черта[78], то-то будет потеха!..

Бакрем. Господи спаси и помилуй!.. Чего и ждать от безумца!.. (Убегает.)

Валентин. Ха-ха-ха!.. К чему такая прыть! Все равно ведь Истине тебя не догнать. Ха-ха-ха… Теперь этот плут признал меня in forma pauperis[79].

Сэр Сэмпсон. Ведь эка досада!.. И не прикину, что мне сказать, что сделать, какой избрать путь!..

Валентин. Это кто тут сбился с пути? Я — Истина, любого выведу на дорогу. Заруби себе на носу, приятель: хуже всего идти по прямой. Тот, кого ведет его нос, всегда угодит в дерьмо. Probatum est[80]. Ты на каком поприще подвизаешься? В религии или в политике? Выбирай одно из двух. Правда, они различны, как масло и уксус, но где-то на государственной кухне из них ловко стряпают приправу ко всей нации.

Сэр Сэмпсон. Какого черта я родил сыновей?! Вообще зачем я женился?..

Валентин. Затем, что вы были чудовищем, старина. Женщина и мужчина два величайших чудовища в мире. Или вы другого мнения?

Сэр Сэмпсон. Я того мнения, что эти два чудовища в совокупности порождают третье, еще большее, чем они сами.

Валентин. Ах вот оно как, старый правдолюбец! Что ж, вы и впрямь угадали. До чего ж все чудно получается, Джереми!

Джереми. Что именно, сэр?

Валентин. Что под сединами копошатся столь незрелые мысли… и я дурачу своего родителя. А вот и "Erra, Pater"[81] или наша бородатая сибилла[82]? Но раз грядет Оракул, Истине лучше удалиться.

Валентин и Джереми уходят.

Входят Форсайт, миссис Форсайт и миссис Фрейл.

Форсайт. Про что он сказал? Что он напророчил? Ах, это вы, сэр Сэмпсон? Помоги господи! Ну как наши, дела?

Сэр Сэмпсон. Дела?! Чтоб черт побрал все ваши приметы!.. Мы в дураках, и поделом. Уж не могли предсказать, что луна будет в полнолунии, черт вас возьми, и что сын мой сбрендит! Ну где они, эти ваши третные и четвертные аспекты и разные там противостояния?.. А что подсказал вам Кардано[83] с Птолемеем? А ваш Мессалла, ваш Лонгомонтан[84], союз хиромантии с астрологией!.. Ух чтоб им всем погореть!.. И это я, который знает свет, знает людей с их нравами, я, который и столечко вот не верит в небо, солнце, звезды, календари и прочий вздор, я слушался какого-то там толкователя снов и охотника за приметами и откладывал дело до счастливого часа! Да нет никакого счастливого часа, кроме удобного случая! (Уходит.)

Форсайт. Да у вас в голове завихрение, сэр Сэмпсон!.. Уж поистине несчастливый для вас час! Nemo omnibus horis sapit[85]. И ушел, понося науку. Нет, он родился под несчастной звездой и погряз в безнадежном невежестве!

Скэндл. Простите его запальчивость, мистер Форсайт. Он очень расстроен. Его сын признан non compos mentis, а потому неправомочен подписать передаточную, так что все его планы рухнули.

Форсайт. Да неужто!

Миссис Фрейл (тихо, миссис Форсайт). Выходит, мой морячок приплыл не в ту бухту!

Миссис Форсайт. Что ж теперь ты будешь делать, сестрица?

Миссис Фрейл. Что буду делать? Отправлю его обратно в море с первой же бурей! Он привык к непостоянству стихий и ничуть не удивится отливу.

Форсайт (размышляет вслух). А я ничего этого не предвидел, вот ведь дал маху!

Скэндл (тихо, миссис Форсайт). Мы могли б с вами, сударыня, рассказать ему еще кое-что, чего он не предвидел и что больше касается его собственной персоны.

Миссис Форсайт. Вы это про что? Не понимаю!

Скэндл. Тсс! А восторги прошлой ночи, моя прелесть!.. Их не скоро забудешь!

Миссис Форсайт. Прошлой ночи?.. Это на что вы изволите намекать? Прошлая ночь была, по-моему, такая же, как все предыдущие.

Скэндл. Вы что же, не заметили разницы между мной и своим мужем. черт возьми?!

Миссис Форсайт. Вся разница, что он суеверный, а вы, по-моему, полоумный.

Скэндл (в сторону). С вами станешь! (Вслух.) Вы что, всерьез? Да припомните хорошенько!

Миссис Форсайт. А, вспомнила! Вы дерзко и нагло добивались, чтоб я пустила вас к себе в постель.

Скэндл. И вы не пустили?

Миссис Форсайт. Еще бы! И вам не стыдно это спрашивать?!

Скэндл (в сторону). Я слышал про это, но не верил. Мне говорили, что у нее редкое свойство — позабыть наутро мужчину, с которым провела ночь, и отрицать свою благосклонность с еще большим бесстыдством, чем дарить ее. (Вслух.) Что ж, мое почтение, сударыня! А вы превосходно выглядите, мистер Форсайт. Как вам спалось прошлой ночью?

Форсайт. Право, мистер Скэндл, какие-то все бессвязные сны да кошмары, а что — толком не припомню!

Скэндл. Ну что за ночь — никто ничего не помнит! Так вы будете разговаривать с Валентином? Может, вам удастся его понять. Я склонен считать, что в речах его есть тайный смысл, и порой он кажется мне не столько безумцем, сколько ясновидящим.

Форсайт. Очень верные слова, мистер Скэндл, право. Я, как и вы, согласен в этом с турками и отношусь с почтением к человеку, которого чернь объявляет помешанным. Идемте ж к нему!

Миссис Фрейл. Ты иди с ними, сестрица, а я сыщу своего любовника, дам ему отставку и присоединюсь к вам.

Скэндл, мистер и миссис Форсайт уходят.

Вот он, легок на помине!

Входит Бен.

Бен. Сбесились все, что ли?! Морская горячка у них тут на берегу, не иначе.

Миссис Фрейл. Вы чем-то разгневаны, мистер Бенджамин?

Бен. Да нет; коли мы опять вместе, все ладно. Ох и выдержал же я из-за вас там бурю — страсть!

Миссис Фрейл. Из-за меня? Это почему же?

Бен. Да потому что явился отец, а я как раз бранился с веснушчатой девчонкой, которую он мне присватал. Ну он меня и спрашивает, в чем, мол, дело. Да так зло спрашивает. Оказывается, братец-то мой Вал — того, ну он и разъярился. А я-то не знал, мне-то что? Ну, спрашивает, значит, зло-презло, а я ему в ответ — так же. Он мне хоть отец, да ведь и я у него не в слугах! Вот я ему прямиком и выложил, что, дескать, как вздумаю жениться, так себе в удовольствие, не ему. А что до девчонки, которую он подыскал мне, то пусть она лучше поучится узоры там разные вышивать да пироги печь, а мужа ей рано искать, я так думаю. Мне она ни к чему — я в другой порт иду, уж как он там ни ярись!

вернуться

78

…и схвачу его за нос, как святой Дунстан черта… — Святой Дунстан, по преданию, схватил черта щипцами за нос.

вернуться

79

В образе бедняка (лат.).

вернуться

80

Испытано (лат.).

вернуться

81

"Erra, Pater" (лат.) — "Ошибись, отец!" В сатирической поэме Сэмюэла Батлера (1612–1680) "Гудибрас" под этой кличкой выведен астролог Уильям Лилли (см. прим. 62).

вернуться

82

Сибилла (Сивилла) — одна из легендарных женщин-пророчиц у древних греков и римлян.

вернуться

83

Кардано Джероламо (1501–1576) — итальянский философ, врач и математик. Разработал космологическую систему, близкую другим аналогичным построениям натурфилософии Возрождения.

вернуться

84

Лонгомонтан (Христиан-Северин Лангборг, 1564–1647) — датский астроном, профессор математики в Копенгагене.

вернуться

85

Никто не бывает всегда разумен (лат.).