– Ты вволю поиздевалась над ним в тот вечер, – заметил Грэг. – Я видел, он смотрел на тебя так, словно хотел ударить.

– Может, затем и поцеловал, – пробормотала она, усмехаясь. – Как бы взамен пощечины.

– А ты жалеешь? – поддел ее Грэг. – Предпочла бы подставить щеку?

– Тот поцелуй ничем не отличался от затрещины, – пожала она плечами.

– Сногсшибательная мысль! – От удивления брови у Грэга взметнулись вверх. – Жаль, меня не было рядом.

– Вот и хорошо. У него сложилось впечатление, будто мы с тобой живем в грехе.

– Что?! – изумленно произнес Грэг.

– Жизнь под одной крышей, с его точки зрения, означает, похоже, лишь одно. Крайне скудоумный человек этот мистер Родон.

– Отсюда и поцелуй! – Грэг вдруг рассердился. – Он думал, что ты – легкая добыча, так? С каким удовольствием я попортил бы его мужественный профиль!

Подобная мысль не приходила Саре в голову, от нее бросило в жар.

– Он, оказывается, птица высокого полета, – задумчиво продолжал Грэг. – На днях я читал что-то о нем и его банке. Старинный коммерческий банк, видимо с изрядным капиталом. – Он усмехнулся. – Неудивительно, он ожидал, что ты признаешь его по имени.

– И паду ниц, – презрительно сказала Сара. – Он взбесился оттого, что у меня поджилки не задрожали при мысли о его богатстве.

– Ладно, в следующий раз, дорогая, ты обойдешься с ним почтительно, – слегка растягивая слова, отозвался Грэг.

– Следующего раза не будет! – Сара передернула плечами. – В кругах толстосумов из коммерческих банков я не вращаюсь, а у нас он, чувствую, больше не появится.

– Он, может, хотел, чтобы я нарисовал ему лошадь, – возразил Грэг. – Он достаточно богат, чтобы иметь собственную лошадь, но мне почему-то показалось, что на наездника он не похож.

– Судя по виду, у этого типа единственное увлечение – пересчитывать свои денежки, – ехидно сказала Сара. – Ну, все, забыли о нем! В любом случае он – зануда. Завтра я отправляюсь в Йоркшир, запомни! Холодильник набит, но постарайся есть все-таки что-нибудь свежее, Грэг.

– Слушаюсь, мэм! – подобострастно произнес Грэг, дергая себя за чуб.

– Лгунишка, – тяжело вздохнула Сара. – И пальцем не пошевелишь. Ты хуже ребенка!

– Но ты все равно меня любишь! – отметил он, целуя Сару.

– Ты ведь единственный мой брат, – состроила она гримаску. – Хоть и полусосед.

– Полубрат, ты имела в виду, – поправил он.

– Сама знаю, что говорю, – сухо отозвалась Сара, и Грэг одарил ее насмешливо-понимающей улыбкой.

На следующий день Сара выехала из Лондона по шоссе, ведущему на север, и сразу впала в уныние от тисков транспортного потока, вытекавшего из столицы. О Нике Родоне она и не вспоминала, все ее помыслы устремились к картине, которую предстояло написать. Сара обладала удивительной способностью самозащиты, ограждавшей ее от ненужных волнений. Чтобы целиком сосредоточиться на работе, она выбрасывала из сознания все, что ее беспокоит. После смерти родителей Сары и Грэга сводный брат стал для нее единственным в мире существом, о котором Сара заботилась. По природе она была мягким человеком, но научилась держать себя в узде и естественной бывала только наедине с Грэгом. Сообразуясь с принципами сводного брата, Сара неизменно держалась легко, весело, никогда не предъявляла ему требований и не позволяла себе проявлять эмоции. Характер Грэга сформировал и Сару, вернее, слегка обточил ее натуру, подладив под мерки брата. Под легкомыслием и добродушными пикировками Сары и Грэга таилась нежная привязанность друг к другу. О существовании в себе других свойств Сара, однако, не подозревала; страстность же, на которую намекал ее рот, всегда находилась под жестким контролем зеленых глаз.

Прошло три дня. Сара приехала в Йорк за покупками. После нескольких часов ходьбы по узким шумным улицам города ноги гудели. В Йорке она была не впервые, но всякий раз находила в нем новую прелесть, новые очаровательные уголки, глаз не могла оторвать от причудливых линий старинных домов и магазинов, примостившихся на холмах, которые дали приют городу. По Йорку нужно ходить только пешком. Движение бестолковое, путаное. Разумнее всего оставить машину на стоянке подальше от центра и пройтись по главным улицам. Сара приехала за красками, но виды Йорка так увлекли ее, что она задержалась здесь гораздо дольше, чем предполагала.

Она остановилась в гостинице, хозяин которой заказал ей картину. Это был невысокий крепыш с жидкими седоватыми волосами; говорил он баском и очень быстро. К склону холма, изображение которого было заказано Саре, человек этот, как поняла Сара, питал маниакальную страсть. Склон холма он видел с утра, как только раздвигал занавески в спальне, и с ходом времени все сильнее влюблялся в этот пейзаж – это он рассказал ей сам. Саре нравились люди, питающие привязанность к родным местам. Она и сама была очень чутка к красотам английской природы. По этой причине она и писала пейзажи, стараясь максимально выразить неповторимость каждого уголка, который рисовала. Первый день она провела в разговорах с заказчиком, стараясь уловить настроение, которое ему хотелось бы видеть на полотне, и выясняя, насколько совпадает их видение будущего пейзажа. К счастью, они нашли взаимопонимание.

Гостиница была старая и располагалась на главной дороге, ведущей из Йорка в Скарборо. На фоне зеленых изгибов холмов шероховатые белые очертания выглядели очаровательно. Поначалу Сара решила изобразить гостиницу с волнистым ландшафтом на заднем плане, но заказчику нужен был один-единственный вид. Он желал иметь достоверный источник воспоминаний об излюбленном склоне холма.

– Я бы нарисовала его в зимнюю пору, – вздохнула Сара с улыбкой. – Должно быть, он тогда прелестен.

– Он и сейчас хорош, – упрямо отозвался заказчик. – Хочу, чтобы на картине были дубы, вот тот вяз и весь склон. И несколько овец тоже.

Хозяин гостиницы твердо знал, что ему нужно. Саре пришлось сдаться.

Первым делом она подготовила эскизы и долго обсуждала их с заказчиком, потом готова была уже приступить к самой картине, но приключилась небольшая история с красками. Накануне она уронила несколько тюбиков, и, прежде чем успела их подобрать, по ним проехала машина. Сара расстроилась – работа застопорилась, но теперь она радовалась, что снова оказалась в Йорке. Утро выдалось чудесное.

Сара взглянула на часы – близилось время ланча, и она проголодалась. Перекусить можно было на каждом углу, но ей вспомнилось симпатичное заведение близ реки, и она направилась к нему, с улыбкой глядя на длинную вереницу школьников, шедших парами из замкового музея. Они болтали, хохотали, ели мороженое на палочке, шалили за спиной у сопровождавших их учителей, а те подозрительно оглядывались в ожидании подвоха.

Так, улыбаясь детям, Сара торопливо шагала по улице, пока не наткнулась на мужчину, вышедшего из какого-то современного здания. Не успев убрать руки с груди прохожего, она подняла глаза, чтобы извиниться, и улыбка разом исчезла с лица – она узнала холодные синие глаза Ника Родона.

От неожиданности Сара не нашлась что сказать, на лице был написан испуг. Она с досадой чувствовала, что заливается румянцем, и, чтобы скрыть растерянность, заносчиво сказала:

– Надо же было столкнуться с вами! Родон не улыбнулся. Стряхнул с себя ее руки и сунул ладони в карманы брюк, отчего пиджак распахнулся, открыв облегающий, подчеркивавший тонкую талию жилет и строгую рубашку в сине-белую полоску. Выглядит он совершенно иначе, подумала Сара, гадая, чем вызвана перемена в его облике. И тут же Сара поняла: причина в его костюме. Ник одет со строгой элегантностью, которой не было в его одежде в предыдущие две встречи. Теперь он стал похож на самого себя – человека, привыкшего к власти, уверенного в себе, жесткого, импозантного.

– Что вам понадобилось в Йорке? – спросил он подозрительно, как бы намекая, что Сара его преследует.

Кровь отхлынула от лица, Сара задышала ровнее. Она пренебрежительно тряхнула головой, увидев, что Родон не спускает глаз с ее непокорных золотисто-рыжих волос.