— В твоем объяснении много пробелов, — заметил Король-Дракон.

Лицо Грифона снова стало птичьим, но по голосу чувствовалось, что он улыбается:

— Так бывает всегда, когда в деле замешан генерал Тоос. За долгие годы нашего знакомства я убедился, что его чутье просто необъяснимо.

— Ты чего-то не договариваеш-ш-шь.

— Наше перемирие остается в силе, если ты об этом беспокоишься.

Синий Дракон покачал головой. Его взгляд остановился на Д'Шае, который за время их разговора полностью пришел в себя. Он безуспешно пытался сбросить сковавшие его цепи. Четверо стражников стояли рядом, двое держали пленника, и генерал Тоос уже приступил к допросу. Судя по выражению его лица, он пока не слишком продвинулся.

Грифон подошел к пленнику. Синий Дракон последовал за ним. Взгляд Д'Шая метнулся к Грифону. В его глазах горела ненависть, отчаяние и еще какое-то чувство, которое Грифон не смог определить точно, но невольно поежился. Он не считал большой удачей, что рейдер-волк остался цел и невредим.

— Надеюсь, ты хорошо обыскал его, Тоос. Только что он ниоткуда вытащил двурогий меч. — Вопрос о магических способностях Д'Шая пока оставался открытым. Все воспоминания Грифона об арамитах вместе взятые можно было записать на одной страничке. Противники стояли лицом к лицу. Грифону отчаянно хотелось вспомнить, что за роль сыграл Д'Шай в его жизни и почему он был твердо уверен, что рейдер предал своих друзей.

— Жалкий неудачник, — холодно улыбнулся высокородный разбойник. — Ты необычайно живуч. Тоос ощетинился:

— Я пытался выяснить, что случилось с капитаном Фрейнардом и его людьми.

— Они так и не вышли из гостиницы, не так ли, Д'Шай? По крайней мере не в общепринятом смысле.

Д'Шай молча переводил взгляд с Грифона на Тооса. Генерал побагровел; он любил Фрейнарда, как сына. Они с Грифоном давно договорились, что если Тоос уйдет в отставку, его сменит капитан Фрейнард. Но теперь этому не бывать…

Глаза старого солдата налились кровью, и во взгляде, которым он сверлил пленника, читалось нечто, заставлявшее многих терять самообладание, настолько он был многообещающим. Но Д'Шай не дрогнул, ответив генералу равнодушным высокомерным взглядом. Тоос медленно вытащил из-за пояса нож:

— Теперь о нем позабочусь я, ваше величество. Мои люди доставят его в камеру, где мы с ним сможем вдоволь наговориться наедине. Я заберу и эту падаль; нужно убедиться, что от нее уже никакого проку. — Он небрежно кивнул в сторону трупа в эбонитово-черных доспехах, распростертого на полу.

Д'Шай дрогнул. Он небрежно осведомился:

— Д'Лаку мертв?

Таким тоном он мог бы спросить, который час, но Грифон все же уловил короткий проблеск человеческих чувств, которые не смог сразу скрыть рейдер. Это был не страх, потому что Д'Шай не боялся ничего и никого, а скорее гнев и горькое разочарование. Видимо, Д'Лаку предназначалась важная роль в игре, затеянной вторым рейдером.

Но Тоос был слишком разгневан, чтобы вникать в тонкости:

— Твой приятель мертвее камня, а его игрушка разлетелась на тысячу кусков. Пусть это послужит тебе предостережением!.. Рейдер покачал головой:

— Бедняга Д'Лаку! Он предостерегал меня, что эта затея опасна, но я сумел разубедить его. Хранителям запрещено принимать участие в боевых действиях, но каждый из них в душе только и мечтает ввязаться в драку… Старший Хранитель Д'Рэк чаще всех нарушает собственные правила. Ах, Д'Лаку. Он доверял мне — у меня определенная репутация, понимаете ли. — Д'Шай снова холодно улыбнулся, и эта улыбка была не менее холодной, чем заклинание Лорда Северных Пустошей. — Еще один грех, за который тебе когда-нибудь придется расплатиться сполна, неудачник!.. Можешь положиться на мое слово.

Генерал Тоос внимательно посмотрел на стражников, державших рейдера.

— Скоро тебе до этого не будет никакого дела, приятель. Сейчас ты отправишься в такое местечко, в которое избегают заглядывать даже крысы. А потом мы обменяемся парой слов.

Д'Шай продолжал улыбаться. Грифону до смерти хотелось затрещиной стереть улыбку с его лица, но он понимал, что этим доставит арамиту удовольствие.

— Нам о многом предстоит потолковать, Д'Шай. Я вспоминаю все больше и больше, и с твоей помощью очень скоро восполню последние пробелы в своей памяти. А потом, возможно, я захочу встретиться с твоими повелителями.

— Посмотрим.

Пленник бегло оглядел комнату, уделив особое внимание гобелену. Грифон приготовился к любым неожиданностям, но Д'Шай продолжал стоять, самодовольно ухмыляясь:

— Это урок, который стоило бы усвоить. Мне следовало быть осторожней. Я недооценил тебя, неудачник, но все же многое успел почерпнуть. Возможно…

Все еще улыбаясь, Д'Шай вдруг забился в судорогах. Он закашлялся, и из уголка его рта вытекла струйка крови.

— Нет! — отчаянно крикнул кто-то, и Повелитель Пенаклеса понял, что это его голос. Д'Шай умирал не от ран; он все-таки совершил побег — туда, откуда нет возврата.

Грифон замер, не сводя глаз с корчащегося тела. Генерал Тоос подозвал врача. Зубы рейдера-волка были крепко сжаты, а его губы изогнулись в издевательской улыбке, словно он и теперь продолжал насмехаться над ними. Глаза его смотрели в пустоту.

Грифон потерял единственный источник информации о собственном прошлом. Д'Шай сумел извлечь выгоду даже из своего поражения.

— Будь ты проклят, подлец! — яростно прошипел Грифон. — Ты не можешь умереть! Не сейчас!..

Врач уже спешил к ним, но было поздно. С последним судорожным всхлипом, похожим на удовлетворенный вздох, волк-рейдер безжизненно обвис. Грифон приказал стражникам держать пленника, пока его осматривает врач.

Наконец врач выпрямился:

— Я не сомневаюсь, что этот человек мертв, но не знаю почему. Возможно, он что-то проглотил. Я буду знать точнее после вскрытия.

Тоос неодобрительно покачал головой, глядя на труп, каким-то образом сохранивший заносчивый и высокомерный вид:

— С разрешения вашего величества, я предпочел бы немедленно сжечь эту падаль. Это поможет нам дышать спокойно.

Грифон кивнул. Он не был некромантом и не умел заставлять мертвых говорить. К тому же он подозревал, что даже в противном случае Д'Шай сумел бы оставить его в дураках. Кроме того, как верно подметил Тоос, он сможет дышать спокойно, только если будет знать точно, что Д'Шая больше нет на свете.

— Так и сделай, Тоос, и развей пепел где-нибудь в пустыне, чтобы ненароком никого не отравить.

Стражники уже убирали второй труп. Грифон поймал на себе изучающий взгляд Короля-Дракона, в котором чувствовался оттенок удовлетворения.

— Не совсем то, чего бы я хотел, но тем не менее вполне благополучное завершение этой неприятности. Арамит может утешиться своей скромной победой. Я, конечно, предпочел бы получить его живьем.

Грифон фыркнул. Синий Дракон может быть доволен, но у него самого остался горький привкус разочарования.

— Отлично. Наслаждайся нашей маленькой победой. Ты не позабыл, что у нас на носу новая схватка?

— Я ни о чем не забываю, но все же приятно полюбоваться трупом заклятого врага.

— Тогда — развлекайся.

Грифон схватил Яйцо Ялака, все это время мирно покоившееся на полке. Он поднес к глазам кристалл, отметая прочь все мысли о Д'Шае, и добавил:

— Позволю себе надеяться, что это позволит тебе оставаться счастливым, когда твари Ледяного явятся по наши души.

Эхо поражения, которое потерпели искатели в логове Ледяного Дракона, в ту же минуту донеслось до гнездовья на Адских Равнинах. В разрушенной крепости Азрана кипели ожесточенные споры. Естественно, ниодин из искателей не издавал вслух ни звука: они говорили на языке мыслей, единственно достойном высшей расы.

Расположившиеся в заброшенных руинах искатели не подозревали о еще одной подстерегающей их опасности. Когда раздался скрип и треск и стены крепости затряслись, многие из них не обратили на это внимания, не понимая, что им грозит. Только когда начали падать первые обломки, они наконец спохватились. Искатели поспешили взмыть в небо, но для некоторых это оказалось уже слишком поздно. Первый из подземных жителей выбрался наружу посередине двора, сграбастав множество растерянных и ошеломленных крылатых, не успевших взлететь.