Затем он встал с колен, отвернул покрывало на ее постели и помог ей улечься между прохладными белыми простынями. Потом он вышел из комнаты, но через несколько минут вернулся с тазиком теплой мыльной воды, махровой салфеточкой для лица, полотенцем и ее щеткой для волос.

Все так же молча уселся на край кровати и, часто прополаскивая салфетку, стал методично обтирать ей лицо, шею и плечи и выпуклости ее грудей, выступавшие над отвернутой простыней. Пламя свечи превратило его лицо в таинственную золотую маску. Мягкими прикосновениями он промокнул ее кожу досуха, распустил ей волосы и расчесал их щеткой, придав им вид волнистого черного веера, лежащего на белой подушке.

Наклонившись вперед, он задул свечу, и в бархатистой темноте она ощутила, как его губы на мгновение коснулись ее лба, глаз — сперва одного, потом другого — и губ. Потом, так и не заговорив, он вышел, с тихим щелчком закрыв за собой дверь.

Он сведет ее с ума!

Прошло четыре дня, а Райан, похоже, не собирался уезжать, лишив Джейн покоя и тишины. Без конца звонил телефон, и сам Райан ни секунды не сидел без дела. Он то отправлял письма и факсы, то проводил совещания по телефону, то с бесящей ее расторопностью выполнял свои домашние обязанности, то занимался каким-то срочным ремонтом, раздобыв в гараже инструменты и материалы.

Казалось, он совершенно не ощущает неудобств жизни в тесном домике. Если она уходила на пляж, он и там навязывал ей свое общество — бегал, занимался серфингом, просматривал отчеты или приставал к ней с разговорами, от которых невозможно было отделаться. В общем, был точно так же неумолим в своем милосердии, как раньше в погоне за местью.

— Вы когда-нибудь отдыхаете? — ворчливо спросила она его вечером второго дня, когда он снова пристал к ней с уговорами сыграть с ним партию в шахматы вместо того, чтобы устраиваться с книгой возле масляной лампы. Не давая ей и пальцем пошевелить по хозяйству, он в то же время стремился вовлечь ее во все свои занятия.

Он посмотрел на нее с выражением искреннего удивления.

— Ну, вот сейчас, например.

— Если вы такой в расслабленном состоянии, то я не хотела бы видеть вас в возбужденном, — сухо сказала она и тут же пожалела об этом, увидев, как насмешливо заблестели его глаза.

— Ты уже видела, — напомнил он ей. — И ничего не имела против.

Она глубже вжалась в удобное старое кресло. Боже, каким привлекательным он выглядит в черном!

— Я имела в виду, что вы все время чем-то заняты, — сказала она, наблюдая, как он расставляет шахматные фигуры.

Он пожал плечами.

— Это получается у меня само собой. Я всегда много работаю. По правде говоря, жизнь здесь больше походит на отпуск, которого у меня не было много лет. — Он полуприкрыл глаза, вспомнив, что последний раз собирался отдохнуть в свадебном путешествии.

Джейн заерзала под его взглядом.

— Эва всегда говорила, что бизнес интересует вас больше, чем она, — вырвалось у неё.

Оставив шахматы, он пересек комнату.

— Что, бегала к тебе со всеми мелкими жалобами на мои недостатки?

— Для Эвы они не были мелкими.

— Очевидно. Но если бы она пришла с ними не к тебе, а ко мне, то нам, возможно, удалось бы все поправить.

— Сомневаюсь, — невольно сказала Джейн, вспомнив добрые карие глаза Эвы, полные слез от страха за судьбу ее любви к Конраду.

Его глаза сузились.

— Что, я не удовлетворял ее в постели? И именно поэтому она так легко поверила, будто у меня роман с другой женщиной?

— Вы даже не спали друг с другом… — возразила Джейн и закусила губу, поняв, что попалась в расставленную им ловушку.

Казалось, его удовлетворило признание, что она была посвящена в самые интимные подробности его отношений с Эвой.

— Она назвала и причину?

— Это было не мое дело, — сказала она, глядя в сторону. Если бы она в самом начале не пресекала так резко излияний Эвы о ее отношениях с Райаном, то события, возможно, и не пришли бы к такому крутому повороту. Но она, испытывая дикую зависть каждый раз, когда Эва говорила о Райане, делала вид, будто это ей в высшей степени неинтересно.

— Ты наверняка знала, что она все еще оставалась девственницей. Она говорила, что хочет подождать, пока мы не поженимся, — негромко сказал он, не сводя проницательного взгляда с лица Джейн. — Может, ты даже поддерживала ее позицию во время разговоров между вами, девочками?

Синие глаза Джейн сверкнули, подбородок вздернулся вверх.

— Ну нет, вы… вы не смеете обвинять меня в этом! Я никогда не понимала, как она могла… — Она замолчала, едва не проболтавшись.

— Что? Отказывать мне? Сопротивляться? — вкрадчиво спросил он с ноткой своей прежней язвительности в голосе. — Я знаю, что ты находишь меня сексуально неотразимым, Джейн, — сказал он, заставив ее покраснеть. — Но мы говорим о человеке со строгими моральными принципами и природной застенчивостью.

Джейн позволила себе фыркнуть. Совсем не это помешало Эве спать с женихом, а ее любовь к другому мужчине. И с Конрадом она определенно не была застенчивой!

— А вот ты… — задумчиво пробормотал он. — Я думаю, что если бы ты любила мужчину, то он ничем не смог бы выкурить тебя из своей постели.

Она покраснела, вспомнив о том, как разнузданно вела себя в том гостиничном номере.

— Если вы намекаете, что мои моральные принципы…

— Вовсе нет. Я просто говорю, что если ты избираешь какой-то путь действий, то идешь до конца — никаких полумер, никакой сдержанности… Полный вперед, и плевать на торпеды! Многие находят такую целеустремленность устрашающей, особенно в женщине.

— Это их проблема! — заявила Джейн, не совсем понимая, как ей следует отнестись к подобной зарисовке ее характера — чувствовать себя польщенной или оскорбиться.

— Согласен. К счастью, у меня такой проблемы нет. Я не из пугливых. — Он задумчиво потер челюсть.

— Я тоже, — сказала она, с раздражением глядя на его возвышавшуюся над ней фигуру. — Так что лучше отстаньте от меня с вашими шахматами. Я отдыхаю вот так — с книгой, а когда закончу эту главу, то собираюсь лечь в постель. Спать, — поспешила добавить она.

Он не двинулся с места.

— Я не привык так рано ложиться. И никак не могу заснуть, часами ворочаюсь с боку на бок в своей одинокой постели…

— Наверно, в матрасе шишки, — сухо предположила она, уловив насмешливое подрагивание уголка его рта.

— Да, особенно одна шишка, — согласился он. — Не хочешь ли пойти ко мне и помочь разгладить ее?

Она с трудом продолжала смотреть ему в глаза, остро сознавая, что его бедра находятся на уровне ее лица.

— Сожалею, но не могу — нечем, — мило улыбнулась она, подняв кверху забинтованные кисти рук.

— Они тебе не понадобятся, можешь действовать ртом — мне случайно известно, что у тебя очень разносторонний язык, — вкрадчиво отпарировал он и в ответ на ее рассерженный взгляд разразился смехом, от которого у нее по нервам побежали импульсы возбуждения. — Здорово я тебя поймал, не так ли, дорогая? Знаешь, ты, наверно, права — досужая болтовня расслабляет гораздо лучше, чем напряженная шахматная битва, для которой нужна максимальная концентрация внимания.

Он потянулся всем телом, оставил шахматную доску и подошел к дивану, где она сидела с книгой на коленях.

— Давай просто посидим здесь уютненько рядышком и еще немного поболтаем о себе…

Проблема была в том, что, как бы он ни был поглощен своей работой, он, казалось, всегда знал, где Джейн и что она делает.

Ей не удавалось даже покопаться в огороде без его вмешательства. Вот и сегодня она дождалась, пока он углубится в свои обычные утренние переговоры с офисом, и тихонько вышла в огород — но он тут же возник за спиной, словно из-под земли.

Она стояла на коленях на краю огорода. Он смотрел на нее сверху вниз.

— Я знаю, тебя раздражает вынужденное безделье, но не хочу, чтобы эта повязка загрязнилась как раз сейчас, когда пузыри начали лопаться.