В первую секунду Брайану показалось, что щенок больше не дышит. Он пришел в ужас.

Брайан бросил взгляд на свою племянницу, которая ехала с ним в оранжевом пикапе «форд» выпуска 1964 года. Ее волосы — Мишель покрасила их в черный цвет, который совсем ей не шел, — в беспорядке падали на лицо, мешая как следует разглядеть ее профиль. Она ссутулила худенькие плечи, на которых были завязаны тонкие бретельки топа тоже черного. Как будто защищалась от удара.

Брайан Кемп, холостяк, уже полгода прожил с нею в одном доме, но особенности подросткового характера так и остались для него загадкой. Подростки, говорили ему, на удивление быстро оправляются от горя. Но только не его племянница.

Сейчас она молча склонилась над щенком, вцепившись в его золотистую шерстку. Песик судорожно и глубоко вздохнул. У Брайана тоже вырвался вздох, и он вдруг понял, что все это время сидел затаив дыхание.

— Мы приехали? — прошептала Мишель. Обычно она разговаривала совсем иначе: резко и с какой-то наплевательской интонацией.

— Почти, — сказал Брайан, сознавая, что поступил глупо, когда пообещал Мишель, что им может помочь одна его знакомая.

Теперь они ехали через чащу леса, по грунтовой дороге. Лес постепенно редел, а потом деревья и вовсе исчезли. По обе стороны дороги цвели розы. Множество цветов — каскад розового, желтого и красного. Брайан точно помнил, что раньше роз здесь не было. Должно быть, в последний раз он приезжал сюда зимой.

Нынче на дворе был конец июня, и розы цвели в буйном изобилии. В открытые окна пикапа лился их пьянящий аромат. Вдыхая его, Брайан испытывал самое опасное чувство — надежду.

Ветеринар объявил им, что надежды нет. Щенок не выживет. И лучше усыпить его из милосердия.

Услышав это, Мишель отвернулась. Из густо подведенных глаз потекли слезы, оставляя на щеках черные следы. Брайан хотел как-то утешить Мишель, взять у нее щенка, но она закрыла его своим телом, как щитом. А потом выбежала из дома и уселась в машину.

Из окна ветеринарского кабинета Брайан увидел в пикапе сгорбленную фигурку племянницы — совсем еще ребенка, Мишель едва исполнилось тринадцать — и почувствовал себя беспомощным неудачником. Ясное дело. Ведь он с самого начала знал, что вряд ли из него получится хороший опекун. Всю жизнь он приносил женщинам одни несчастья.

Брайан был полицейским, и хотя население городка Виктория насчитывало всего триста тысяч человек, на долю Брайана выпадало немало неприятных обязанностей. Что ж, такова его работа. Он считал себя неплохим специалистом. И то, что ему недостает чувствительности, его вполне устраивало — вернее, устраивало до сих пор. Теперь же Брайан осознал, что, хотя чуть ли не каждый день сталкивается с разного рода трагедиями, он понятия не имеет, как вести себя с девочкой, у которой разбивается сердце.

Стоя у окна, он неожиданно для себя произнес:

— Я не знаю, что делать.

Мужчине невероятно тяжело дается подобное признание. Тем более такому мужчине, как Брайан, который всегда знал, как действовать даже в самой опасной ситуации, и гордился этим. Но дело было в том, что большинство трагедий не касалось его лично.

Ясно, что такой человек — не лучший кандидат на роль опекуна. Но полгода назад его племянница осиротела. Кевин, брат Брайана, и его жена Аманда погибли в автокатастрофе. У Мишель не осталось родственников, кроме Брайана. И вот к нему приехала не малышка, которую он видел раз в год на Рождество, а девочка-подросток, враждебно настроенная ко всему вокруг. Оно и понятно, ведь она лишилась слишком многого.

Брайан пришел в отчаяние. Две недели назад он подарил Мишель щенка, надеясь, что теперь ей будет чем заняться во время приближавшихся каникул. В глубине души он надеялся, что его подарок поможет как-то наладить их взаимоотношения. Возможно, так бы оно и случилось.

Минут пять Мишель притворялась равнодушной. Потом назвала золотистого ретривера О'Генри и стала с ним неразлучной. Пес спал у нее под мышкой. Мишель даже собиралась тайком принести его в школу, в портфеле. Иногда Брайан слышал ее смех и расстраивался, так как при нем она не смеялась. Девочка потеряла родителей, а теперь ей предстоит потерять и этого крошечного щенка? Которого он подарил Мишель, чтобы утешить?

И тут вдруг в нем проснулись воспоминания. О далеком прошлом, о другой девочке, которая склонилась над другой собакой.

Может быть, с тех пор она переехала. В последний раз он приезжал сюда не меньше четырнадцати лет назад. Они оба учились в одной школе. За столько лет многое могло произойти.

Перед ними внезапно появилась поляна, и Брайан открыл рот от изумления. Это было то самое место, но как оно изменилось! Брайан помнил, что раньше дорога заканчивалась иначе.

Поляна была полна цветов, которые росли в буйном беспорядке, переплетаясь, обвивая друг друга. Желтые, красные, оранжевые, синие. Он узнал некоторые из них — темно-пурпурные кентерберийские колокольчики, дерзкие белые маргаритки, — но большинство видел впервые в жизни. Нежные и резкие ароматы, смешавшись, щекотали ноздри и будоражили сознание.

В стороне от этого дивного изобилия, в тени яркой зелени и высоких сосен, стоял коттедж на каменном фундаменте — маленький, с остроконечной крышей. Выкрашенный в зеленый цвет, коттедж сливался с окружающей местностью. Даже Мишель на миг позабыла о своем горе.

— О, боже мой, — сказала она. Ее любимое выражение. — Это потрясающе!

— Как будто сейчас выйдут семь гномиков, верно?

Племянница бросила на него обычный свой взгляд из серии «Что ты понимаешь?» И словно тотчас позабыв о нем, снова повернулась к О'Генри.

На месте для парковки — его обозначал полукруг из гравия — уже стоял миниатюрный пикап, красный, сверкающий. Брайан подъехал к нему и выключил мотор. В воздухе звенело радостное пение птиц. В окошко машины влетела бабочка и тут же вылетела из другого окна.

— Это она? — спросила Мишель.

Он повернулся к племяннице. Мишель смотрела в ближайшее к ней окно взглядом, полным надежды. Брайан тоже посмотрел туда. И почувствовал, что у него упало сердце.

Итак, ее здесь нет. Конечно, за четырнадцать лет она наверняка успела переехать. Ему следовало догадаться, что в коттедже поселилась новая владелица, которая умеет наводить красоту и любит разводить сады. Потому что женщина, появившаяся среди цветов, в широкополой шляпе от солнца, сдвинутой набок, не могла быть Джессикой Моран.

Джессика была невысокой полной девочкой, домоседкой. Ее длинные волосы отличались необычным рыжим оттенком и вечно торчали во все стороны.

Женщина среди цветов казалась гибкой, как лесной дух. Обнаженные плечи были загорелыми, красивыми. Маленькую изящную грудь облегала белая безрукавка, которая подчеркивала линию плоского живота. Брюки — нечто среднее между шортами и слаксами — заканчивались чуть ниже коленей, открывая взору стройные ноги.

Женщина сняла шляпу, высвободив густые золотисто-каштановые кудри, и направилась к ним. А в голове Брайана вертелась только одна мысль: «Это не она».

Он вышел из машины, и женщина остановилась. Широко раскрыла глаза и бросила взгляд через плечо, как олень, готовый броситься назад, в безопасную лесную чащу, окружающую этот маленький луг.

Брайан был высок ростом и понимал, что может внушить робость женщине, живущей в безлюдной местности.

— Простите, что побеспокоил вас, мэм, — сказал он, решив держаться на некотором расстоянии от нее и стараясь говорить тихо, спокойно и вежливо. — Надеюсь, вы можете мне помочь. Я ищу…

Он замялся. Она вздернула подбородок. Его поразили ее зеленые глубокие глаза. Их взгляд бодрил, как купание в спокойном лесном пруду в разгар лета. Таких глаз мужчина не забудет никогда.

Много лет назад она весила на несколько фунтов больше нормы и в школе ее дразнили толстушкой. Но даже тогда он, как-то посмотрев ей в глаза, неожиданно почувствовал, что зачарован.