Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица рядом, но от этого не стало лучше. Пропала преграда, защищавшая ее от магнетизма Дугласа.

Продолжая возбуждать ее поцелуями, которые, однако, не могли полностью удовлетворить ни его, ни ее, Дуглас почувствовал, что и сам теряет контроль. Он играл в опасную игру, но поздно осознал это.

Когда сопротивление Шарон уступило место беспомощному согласию, губы ее раздвинулись, язык встретился с его языком, они с Дугласом как бы поменялись местами. Теперь, не в состоянии больше сдерживаться, он всем телом навалился на нее, прижав к стене и заставив почувствовать телесную мощь своего желания.

– Боже, – простонал он, прежде чем она смогла полностью понять, что происходит. – Ах ты сука! – И впился губами в ее губы.

Когда он находился с Шарон, ему невозможно было совладать с собой, подумал Дуглас, возвращаясь в гостиницу. Стоило поцеловать ее шею, как он совершенно потерял контроль над собой.

Он даже на мгновение закрыл глаза, вспоминая последние сцены, но тут же открыл их, когда машина начала судорожно подпрыгивать, съезжая с дороги. Нужно было твердо держать руль – с местными острыми скалами шутить не приходилось. Особенно в наступившей темноте. Каждое неосторожное движение могло закончиться падением с крутого обрыва.

Это сейчас вовсе ни к чему, сердито подумал он. Шарон уже однажды сломала ему жизнь, и он не позволит ей сделать это во второй раз. У него все имелось для того, чтобы дорожить жизнью. И даже женщина в Шотландии, которая его любит. Ему вовсе ни к чему сложности, которые могли возникнуть из-за Шарон. Слава Богу, с этим уже покончено. Верно. То была простая влюбленность.

Но он верил в это до тех пор, пока снова не дотронулся до нее, пока не обнял ее. Только тогда он понял, насколько уязвим. И это было совершенно непонятно – испытывать такие чувства к женщине, которая использовала его, а потом отбросила, как ненужную вещь. Она выразилась правильно: для нее это было просто развлечением. Дуглас уже с самого начала подозревал, что из их новой встречи ничего хорошего не получится, даже если он отнесется ко всему очень серьезно.

Тем не менее он вспомнил, какое беспокойство у него вызвало предложение Рича Мэрфи заняться этими поисками. Значит, он уже тогда чувствовал, что ему будет невероятно трудно, гораздо труднее, чем он предполагал. Ведь совершенно ясно, что если человек предпринял такие гигантские усилия, чтобы уйти в неизвестность, вряд ли он проявит доброжелательность к тому, кто попытается найти его. И что больше всего его поразило, так это собственная реакция, когда он увидел Шарон. Дуглас не знал, чего ожидать от этой поездки, а теперь встретил ее... Это была Шарон, и в то же время как будто не она.

Шарон нелегко было узнать, она не одевалась так шикарно, как когда-то. Несколько прошедших лет и материнство как-то смягчили ее красоту, придали ей новые, но не менее привлекательные черты.

Видимо, она всегда будет красивой, с грустью подумал Дуглас. Шарон обладала стройной фигурой, легкой грациозной походкой. Каждый поворот головы, выражение лица, взгляд зеленых глаз – все это вызывало в нем бурю эмоций. Дуглас был очарован ею с первого взгляда, и, все то время, что они находились вместе, он даже думать не мог о других женщинах.

И именно поэтому, пришел он с горечью к выводу, ему не следовало приезжать сюда. И что бы ни говорил Мэрфи, чем бы он ни грозил, не нужно было принимать его предложение. Внутреннее спокойствие, конечно, гораздо важнее этого идиотского задания. Нужно было сказать Ричарду, что такая работа ему не по силам.

Беда в том, что он не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда отличался уверенностью в себе и неуязвимостью. Подавлял любые возникавшие сомнения. И даже если ему казалось, что он играет с огнем, он был убежден, что душевной травмы удастся избежать.

И самое интересное, что в глубине души он хотел поехать сюда. Господи, ведь он хотел узнать о ней хоть что-нибудь. Он так долго пытался забыть ее, что не смог теперь отказаться от предоставившейся возможности найти ее.

Уже тогда в баре, в разговоре с Бэтси, он не назвал цель своей поездки, ничего не рассказал о Шарон. И когда Бэтси предложила поехать с ним в Сан-Педро, он сделал все возможное, чтобы отговорить ее.

Но почему? – спросил он себя. Неужели подозревал, что все станет гораздо сложнее, чем это казалось на первый взгляд? У него было много опасений, и он очень волновался. Дуглас больше притворялся, что ему не хочется ехать, в действительности он отчаянно хотел найти женщину, которую любил. Встреча с нею у причала, поездка в Южную Бухту, затем в Залив Удачи – все это проходило довольно спокойно. Конечно, он был просто поражен, когда, встретив ее, понял, что Шарон стала еще прекраснее. Но он сумел контролировать себя, свои чувства.

Это продолжалось только до сегодняшнего вечера, до тех пор, пока он не дотронулся до нее, пока не почувствовал, теплоту ее тела и не пожелал еще большего. Боже! Какой же он идиот! Так мучил ее! Ведь он чувствовал, что мог делать с ней все, что пожелает. Они оставались совершенно одни, сын находился далеко и не мог послужить им помехой. Она была в его власти...

Но затем он сам все испортил. Ему так захотелось ощутить ее нежную грудь своей грудью, осязать твердость сосков, просвечивающих сквозь тонкую ткань. Бессознательно она отвечала на его ласки, как это было когда-то. И это возбуждало Дугласа. Ему захотелось целовать ее прекрасную грудь, сжимать ее в руках, ощущать медовую сладость, убрать прикрывавший ее шелк и наслаждаться чудесной красотой.

Но ему показалось, что так делать нельзя, и он впился губами в ее губы. Почему он не может поцеловать ее, подумалось ему. Почувствовать вкус ее губ, но в то же время наказать ее. Особенно если она ответит на его поцелуй.

Губы ее были прекрасны. Касаясь их языком, вдыхая нежный аромат ее рта и ощущая, как ослабевает сопротивление, он сам вдруг почувствовал, что теряет силы. И если первоначально он хотел просто помучить ее, то теперь, видимо, они поменялись ролями.

Она вдруг раскрыла губы навстречу его языку и, лаская его своим языком, заставила вибрировать все чувственные клеточки тела Дугласа. Боже! Как ему захотелось ее! Захотелось так, что он с трудом сдержался, чтобы не сдернуть с нее брюки и не прижаться к ней, погружаясь целиком в горячее тело.

Но тут он понял, что вместо того, чтобы досадить Шарон, больно становится ему самому. Все его намерения рушились. Ему вообще не нужно было дотрагиваться до нее. Какие бы оправдания он ни придумывал!

И ведь он предчувствовал возможность такого поворота событий. В тот день, когда он впервые приехал на виллу, его неудержимо потянуло к ней. Разве сердце не подсказывало, что могло случиться? Неужели требовались еще какие-то доводы и доказательства?

Теперь они стали реальностью, подумал он с горечью, ударяя рукой по рулю. И она поняла, каким настырным ослом он был. Неважно, что он убрался оттуда. Они оба осознавали, как много потеряли.

Но это так несправедливо. Крик протеста и горечи вырвался из его груди. Разве судьба уже однажды не наказала его десять лет назад, сначала подняв на вершину счастья и затем сбросив в пучину разочарования...

Шарон провела много времени в Ноулэнде в течение того долгого жаркого лета. Она отдыхала от съемок, часто принимая приглашения Фелисии провести выходные в загородном доме.. И даже если ей казалось странным, что всегда к этому времени туда наезжал Дуглас, она не придавала этому значения. Шарон была неизменно вежлива с ним, хотя ему, наверное, хотелось большего.

С течением времени это становилось все более и более очевидным. И правда, им теперь чаще приходилось быть вместе. Не потому, что она этого желала. Просто друзья родителей были гораздо старше ее по возрасту, и им с Дугласом поневоле оставалось делить компанию друг с другом.

Шарон никогда не старалась увлечь его. И он видел, что она стремится сохранять между ними дистанцию, предотвратить возможность их сближения.