Карпов торжественно сложил лист, медленно передавая его Федорову.

— Итак, Орлов, наконец, нашел себе место.

— Я нашел упоминание о боях в Кизляре, но этого не было в нашей истории. Книги, которые я нашел здесь, говорят, что немецкая 16-я моторизованная дивизия направила части своего разведывательного батальона в направлении Кизляра в конце сентября 1942 года. Они, разумеется, рвались к бакинской нефти, но были остановлены, не только там, но вообще вдоль Терека. Эти бои, похоже, имели особо важное значение. Они не дали обрушиться всей советской линии обороны на Тереке.

— Значит, его отправили в Баку. Где вы нашли это письмо?

— Письмо? Потребовалось много покопаться, но мы нашли его на малоизвестном сайте. Парень по фамилии Смердлов публикует последние письма советских мужчин и женщин, погибших на войне, как на фронте, так и в лагерях. Он называет это «Письма мертвых».

— Значит, это последнее письмо Орлова? И все? Вы хотите сказать, что он мертв?

— В 2021 году он, разумеется, мертв. Но он был жив, когда писал это в 1942 году. Возможно, Орлов писал что-либо в дневнике в лагере, или даже в Баилово — это печально известная тюрьма на южной оконечности города, также известная как Баиловка. Десятки тысяч были отправлены в Сибирь во время этой проклятой войны, но тюрьма в Баилово была полна. Это было гиблое место. Вы знаете, что Сталин даже сидел там некоторое время в 1908 году? Бедняга Орлов… Возможно, он умер там, возможно, нет. Мы очень многого еще не знаем.

— Ну, если Орлов мертв, он ничего не сможет изменить.

— Подумайте, капитан. Он уже что-то изменил. Результатом стало то, что мы видим — заголовки новостей этим вечером. Война приближается, в эту самую ночь. Адмирал пытается торговаться с Москвой, но там заняли жесткую линию, по крайней мере, так я слышал. И вот мы снова готовим корабль к бою, и если мы думали, что знаем, что такое проблемы, этот бой будет настоящим адом. Стал ли Орлов тому причиной? Или же это должно было произойти в любом случае? Мы не может знать наверняка, но Орлов что-то изменил, так же, как это сделал Марков. В зеркале истории пошли трещины, и мы больше не видим в нем себя. Мы должны что-то сделать.

— Что-то мне подсказывает, что у вас есть план.

— Посмотрите на дату, капитан. Единственное, что мы знаем наверняка, это местонахождение Орлова в данный момент. Он будет в Кизляре 30 сентября 1942 года. Он говорит, что его везут на грузовике в Баку, так что у нас есть хорошие сведения о его местонахождении.

— Но сейчас не 1942 год, Федоров. Сейчас 2021!

— На данный момент… — Он позволил фразе повиснуть, давая им самим сделать очевидный вывод. Но Карпов немедленно толкнул эту приоткрытую двери, распахнувшуюся со зловещим скрежетом.

— Что вы предлагаете?

— Вы знаете, что мы можем сделать, — сказал Федоров, жестким хлопком закрывая книгу. — Мы еще можем изменить положение вещей, капитан. Мы можем отправится туда и найти его. Мы можем найти Орлова и вернуть его туда, где ему и место — его и эту чертовку куртку с планшетом. Это настоящая угроза, и со стержнем №25 мы имеем возможность все исправить. Нам нужно добраться до него прежде, чем он найдет свой конец в Баилово.

— Господи, Федоров, вы предлагаете повторить этот фокус снова? С кораблем?

— У меня есть идея…

Карпов покачал головой с некоторым раздражением. Он пытался вытащить свой корабль и его экипаж из неминуемой войны, а теперь его же старший помощник обратился к нему с этим! Тем не менее, в голове словно раздался голос адмирала Вольского: «И еще одно… Федоров. Слушайте его, капитан. Слушайте его внимательно. На этот раз вы командир корабля, а он старпом, но не забывайте не моменты, когда ситуация была обратной. Сохраните тот же ум и то же сердце, что благополучно доставили нас домой. Делайте то, что должны, но мы оба знаем, что на этот раз на кону стоит больше, чем судьба всего корабля, намного большее, чем наши собственные жизни. Мы единственные, кто знает, что происходит, и судьба не простит нас, если мы подведем ее на этот раз». По крайней мере, он мог выслушать Федорова. Он был многим ему обязан.

— Ладно, Федоров, давайте. Что за сумасшедшая идея есть у вас на этот раз?

— Есть два способа попытаться сделать это, — начал Федоров несколько взволнованно. — Первый, это использовать корабль, как и раньше. Мы должны будем заполучить и снова установить стержень №25.

— А дальше? — Карпов решил выступить адвокатом дьявола. Могильный холод ситуации, с которой они столкнулись, требовала все отрицать, но он все же слушал. — И потом мы просто выйдем в море и снова исчезнем?

— Что-то вроде того, — сказал Федоров. — Думаю, мы сделаем это в Охотском море и в заливе к западу от Сахалина и к югу от Татарского пролива. Там мы можем остаться незамеченными. Туманы там как молоко. Затем мы высадим группу на берег и отправим в Кизляр.

— О ком вы говорите?

— Я сам. Кроме того, я думал попросить Трояка и нескольких морпехов. Добровольцев.

— Спасательная операция, да? Он за тысячи километров от нас. Ни один из наших вертолетов не сможет добраться туда, не говоря уже о том, чтобы вернуться.

— Мы отправимся по транссибу.

— И как вы доберетесь туда, и что будете там делать? Спрашивать всех, не видели ли они Орлова? Это место будет кишеть НКВД. А еще немцы. А что тем временем будет с остальными нами? Мы просто будем стоять у Сахалина, сбежав от всего этого ада здесь, от этой войны? Это безумие, Федоров. И что будем, когда они узнают, что «Киров» снова исчез? Я скажу вам. Они решат, что большая толстая американская подлодка распорола нам брюхо и отправила на дно моря, вот что. Только на этот раз нас не будут даже искать, потому что ракеты будет летать туда и сюда. Стране отчаянно нужен этот корабль, если действительно грядет война. Все глаза будут смотреть на нас снова, как на надежду. Вы об этом подумали?

— Подумал… И не могу сказать, что мне нравиться перспектива снова отправить «Киров» в бой. Все, что мы добьемся этим, это еще немного подтолкнем мир к краю пропасти. И вы, и я знаем, что этот корабль имеет много сил, даже будучи ранен. Если мы пойдем вперед, мы будем сметать все на своем пути.

— Я понимаю, о чем вы говорите, но люди считают, что прошли через ад. Мы не можем просить их сделать это снова. Если нам придется сражаться здесь, они поймут. Ради этого они служат на флоте, в конце концов.

Федоров пожал плечами.

— Хорошо. Есть другой способ. Оставим стержень №25 там, где он есть и перенесемся в Приморском инженерном центре… Как Марков.

Карпов прямо взглянул на него.

— А как вы вернетесь обратно?

— Я не знаю.

— Не знаете? Я тоже не знаю. Вы беспокоитесь об Орлове и его «Портативной Вики», но при этом готовы усугубить ситуацию, в которой мы уже оказались, при этом не имея представления как вернуть обратно себя с Трояком и морпехами? После того, что случилось с Марковым? Черт побери, Федоров, послушайте себя! Что заставляет вас считать, что свет клином сошелся на Орлове? Все, что мы знаем, это то, что он умер в Баку или где-то там еще, и на этом все закончилось. Если бы даже кто-то нашел его куртку, он не имел бы ни малейшего представления о том, что это такое. Орлов ничего не сможет сделать. Он может быть совершенно невиновен в преступлении, в котором вы его подозреваете.

Федоров посмотрел вниз, потирая лоб. Карпов был прав. Что он знал на самом деле? С чего он взял, что Орлов нес ответственность за все, что происходило сейчас в настоящем? Не была ли этот попытка переложить на него ответственность с себя, адмирала, Карпова и всего корабля? Нет, все они в равной степени виновны в любом возможном преступлении. Глядя в то разбитое зеркало, он должен был оставаться человеком, чтобы сказать, что видит там собственное отражение.

— Возможно, вы правы, капитан, — сказал он с некоторым смущением. — Да, это сумасбродная идея. Нет никакого способа взять корабль и сделать то, что я предлагал в нынешних обстоятельствах, а план «Б» и вправду шит белыми нитками. Если мы попытаемся пройти тем же путем, что и Марков, мы все окажемся в ловушке, запертыми в прошлом. Я хотел бы думать, что был бы достаточно осторожен, но я все равно буду человеком, знающим, что будет завтра, и такого искушения я не пожелал бы никому.